Можно сказать, что Наполеоновские войны стали своего рода предвестниками эмансипации европейских женщин. В том смысле, что представительницы слабого, по идее, пола порой выходили из отведенного им патриархальным обществом того времени круга «Kinder, Küche, Kirche», отправлялись в действующую армию и сражались плечом к плечу с мужчинами. Россиянам, конечно, более известны «кавалерист-девица» Надежда Дурова и смоленская партизанка Василиса Кожина. Но ведь и у пруссаков была своя Отечественная (точнее, Освободительная) война с Bonaparte. Были в ней и свои героини.
Самой знаменитой из боевых пруссачек можно считать Элеонору Прохазку – дочь сержанта Потсдамской гвардии. Она родилась 11 марта 1785 года, а уже в 9 лет лишилась матери. Отец, конечно, не мог брать ребенка с собой в походы, поэтому девочка воспитывалась в приюте для детей военных. Немного повзрослев, она устроилась домашней прислугой в одну из семей Потсдама.
Однако роль безропотной Золушки (или, как выразились бы немцы, Aschenputtel) Элеоноре отнюдь не подходила. Девушка была готова насмерть биться с французскими оккупантами – но не в одиночку же! Поэтому, когда генерал Адольф фон Лютцов принялся сколачивать свои «корпуса свободы», 28-летняя служанка обрезала косы, распродала все свое небогатое имущество и на вырученные деньги приобрела такой же черный мундир, в которых щеголяли фрайкоровцы, патетически прозванные за это в народе «черными тучами». Умело подогнав униформу по фигуре, Прохазка отправилась Бреслау, где, как она узнала, формировался 1-й егерский батальон одного из лютцовских корпусов.
- Маловат ты ростом, парень, да и щуплый какой-то, - недовольно проворчал старый капрал, оглядев стоявшего перед ним навытяжку волонтера в цивильных башмаках вместо сапог (на них денег не хватило). – Стрелять-то хоть умеешь?
- Никак нет!
- Экий недотепа! На кой ты тогда нам нужен?
- Я хороший барабанщик (фатер, навещая Элеонору в приюте, и впрямь обучил ее этой армейской премудрости), господин капрал!
- Неужто? Ладно, покажи-ка свое мастерство... как, бишь, тебя зовут-то?
- Август Ренц, господин капрал!
- Вот тебе и барабанные палочки в руки. Надеюсь, это будет не «Oh, du lieber Augustin», ха-ха-ха!
Прохазка (то есть, Ренц теперь) лихо отбила «побудку», «поход», «отбой» и прочие сигналы, после чего была зачислена в роту лейтенанта Отто Пройсе, которому первым делом велели переобуть добровольца согласно уставу. Подивившись, какой маленький размер ноги у его нового бойца, офицер сделал заказ сапожнику городка Зандау, где квартировало подразделение, и, хлопнув юнца по плечу, отправил знакомиться с другими егерями. Солдатам пришлись по душе грубоватые манеры и безграмотная речь (сказывалось приютское воспитание) нового камрада, а особенно проявленные им недюжинные кулинарные способности. Вкусную и рассыпчатую кашу Ренц мог сварить даже из топора.
В сентябре 1813-го егерей перебросили в Вестфалию, где им пришлось сражаться против наполеоновского маршала Даву. Однажды прусская разведка сумела перехватить вражеского связного. Из донесения, которое тот вез, следовало, что пехотная дивизия генерала Пеше численностью 4, 5 тысячи штыков при 8 пушках вскоре должна совершить марш с целью заготовки провианта для французской армии. Командовавший корпусом, в состав которого входил егерский батальон, граф Вальмоден, имея под рукой 10 тысяч бойцов, решил атаковать противника.
Впрочем, и французы не зевали – их разведчики также сумели взять «языков», узнав о том, что им навстречу движутся превосходящие силы пруссаков. Пеше тут же занял оборону рядом с охотничьим замком Гёрде, закрыв Люнебургскую дорогу между селами Ольдендорф и Эйхдорф. Такую сильную позицию можно было взять только в обход, куда Вальмоден и отправил свою пехоту с артиллерией. А чтобы сковать действия неприятеля, решил навязать ему бой в центре, двинув во фронтальную атаку кавалерию и егерей.
Прусская конница завязала бой, но почти тут же была накрыта сильным артогнем, понесла большие потери и стала отходить. Приказ взять французскую батарею, стоявшую на высоте у дороги, получила рота лейтенанта Пройсе, которую тоже встретили градом картечи. Первый же выстрел проделал в шеренге наступавших изрядную брешь.
Тут надо заметить, что в обязанности барабанщика на поле боя тогда входила и всемерная помощь санитарам при эвакуации раненых. Поэтому наш Ренц подхватил одного из сраженных товарищей и попытался оттащить в сравнительно безопасное место. Но французы дали следующий залп, и в маленького волонтера попало сразу несколько картечных пуль.
Хотя не исключено, что все это расписали уже постфактум, ради пущей красоты эпизода - вряд ли в разгар боя кто-нибудь из егерей имел возможность глазеть по сторонам. А на самом деле картечь просто сразила барабанщика, шагавшего в строю. Как бы то ни было, к упавшему бросились одновременно ротный командир с лекарем. Последний рванул мундир на груди раненого – и в изумлении замешкался.
- Герр лейтенант, я девушка! – успела крикнуть Элеонора подбегавшему командиру, прежде чем потерять сознание (этот момент изображен на титульной иллюстрации).
Тем временем ворвавшиеся на батарею егеря уже докалывали штыками прислугу. Получившая, наконец, свободу маневра прусская кавалерия перестроилась и вновь ринулась в атаку. В тылу у французов раздались «Hurra!» - пехота Вальмодена завершила свой обходной маневр. Стало ясно, что победа в бою осталась за пруссаками.
- Какой же он храбрец! – восхищенно произнес Пройсе, глядя, как истекавшего кровью Ренца уносят в полевой лазарет. – То есть, она…
Перевязав, Элеонору отправили в госпиталь Данненберга, где за лечение девушки взялись лучшие врачи. Увы, медицина того времени оказалась бессильна перед острой кровопотерей – спустя три недели, 5 октября Прохазка скончалась. Похоронили ее на местном кладбище Святой Анны со всеми положенными воинскими почестями.
Еще во время войны эта история получила широкую известность. Восторженные немцы стали называть Элеонору не иначе как «потсдамской Жанной д’Арк», воплощенным символом германской гордости и свободолюбия. Национальной героине посвящали стихи, Иоганн Дункер и вовсе сочинил драму, музыку к которой написал сам Бетховен. В 1865-м на могиле Прохазки установили памятник, а через четыре года появился еще один – в ее родном Потсдаме. Жилище скромной служанки превратили в мемориальный музей.
Героизация Элеоноры Прохазки несколько затмила личности других прусских девушек и женщин, которые тоже с оружием в руках сражались с Наполеоном. Такой же служанкой до войны была и Фредерика Крюгер, дочь прусского фермера. Она хотела стать белошвейкой, но решила отложить обучение до лучших времен. Вместо этого 24-летняя молодка записалась во 2-й королевский пехотный полк, однако мнимого Августа Любека быстро выдал чересчур уж высокий для мужчины голос. Грянул скандал, но за Фредерику вступился сначала командир бригады, а потом и сам король Фридрих Вильгельм III. Фройляйн Крюгер разрешили продолжить службу – уже под настоящим именем, и она доблестно дралась у Гроссберена и Денневица, получив серьезное ранение, Знак отличия Военного ордена Святого Георгия и… капральский чин! По излечении вернулась в строй и дошла со своим полком до Парижа. Король, который не переставал следить за судьбой своей протеже, присовокупил к наградам отважной капральши Eisernes Kreuz и памятную медаль.
Уже в 1816 году на празднике кавалеров Железного креста Фредерика познакомилась со своим будущим мужем – Карлом Кёлером. Решив вернуться в природное положение, она подала прошение об отставке. Фридрих Вильгельм III лично благословил этот брак и даже обеспечил заслуженную, но малоимущую невесту приданым. Известно, что теперь уже фрау Кёлер родила супругу четверых детей.
Дочери бременского столяра Анне Люринг успело исполниться только 17, когда она, переодевшись в костюм своего брата, сбежала из дома и, назвавшись Эдуардом Крузе, вступила в один из фрайкоров фон Лютцова. После того как ее принадлежность к прекрасному полу стала известна, девушка все- таки упросила оставить ее на военной службе. Сражалась отважнее многих мужчин, удостоившись боевой медали, вместе со своим полком вошла в поверженный Париж. Позже ее охотно принимали во многих аристократических домах Берлина, и даже августейшая семья пожаловала Анне несколько ценных подарков. Но вернувшись, наконец, в Бремен, «фройляйн ветеранша» устроилась на работу рядовой продавщицей в магазине дамского платья.
Мария Вердер так вообще участвовала еще в кампании 1806-1807 годов – вместе со своим мужем, гусаром 2-го Силезского полка. Женщина выдавала себя за деверя, стойко перенося все тяготы и лишения строевой службы. С началом Освободительной войны супруги поспешили вернуться в свое подразделение. Муж Марии пал в знаменитой «Битве народов» под Лейпцигом. Вдова не пожелала одна оставаться в армии и вернулась на «гражданку».
Прусской «кавалерист-девицей» вполне можно назвать Луизу Графемус, происходившую из почтенной еврейской семьи. Она была замужем за помощником ювелира. В 1809 году супруг, будучи ярым патриотом и ненавистником Корсиканца, забросил свое доходное ремесло и поступил на службу в уланский полк Русской армии. Вместе с которой сражался в России, а в 1813-м вернулся в Пруссию.
Узнав об этом, Луиза решила тоже стать уланом. Ей помогла принцесса Мария Анна Амалия Гессен-Гомбургская, активная деятельница партии войны с Наполеоном, образовавшейся при королевском дворе. Ювелирша каким-то образом смогла добиться высочайшей аудиенции, поведала августейшей особе свою историю, и получила проездные деньги вместе с рекомендательным письмом во 2-й Кёнигсбергский уланский полк. Проделала долгий путь по дорогам войны, заработала Железный крест и, наконец, встретилась с обожаемым мужем уже на подступах к Парижу. Но надо же такому случиться – буквально на следующий день бывший ювелир, ставший лихим кавалеристом, погиб в бою на высотах Монмартра!
Рассчитав, что на полагающуюся ей пенсию в России можно вести жизнь более достойную, нежели в Пруссии, Луиза уволилась из армии и отправилась в Санкт-Петербург. Позже она повторно вышла замуж – за такого же немецкого переселенца, вместе с которым содержала преуспевающий трактир.
