Начало июня 1900 года в Пекине выдалось исключительно жарким. Город как будто вымер, над ним зависло тягостное ожидание чего-то нехорошего, особенно это ощущалось в Посольском квартале. День 27 мая, в который, по слухам, "боксеры" обещали перебить всех иностранцев в столице, не принес никаких особенных событий, но и облегчения он тоже не принес. Близ Посольского квартала мелькали подозрительные личности, появлялись направленные против иностранцев плакаты, но больше ничего не происходило. Довольно долго сохранялась надежда, что ихэтуани ограничатся угрозами.
Тревожное спокойствие раскололось 9 июня, когда толпа погромщиков убила несколько китайских христиан и сожгла большую трибуну Пекинского ипподрома, расположенного у южных ворот города, и совсем не просто так все началось именно здесь. Скачки были элементом чуждой европейской культуры. Ипподром в массовом сознании стал символом всего чужеродного, навязанного извне, ломающего привычные устои.
Незамедлительно из Пекина в Дагу полетела телеграмма, подписанная сэром Клодом Макдональдом (см. врезку под фото):
"Положение в Пекине с каждым часом становится все более серьезным. Требуются дополнительные силы."
На следующий день повстанцы уничтожили телеграфную линию.
Телеграмму Макдональда коллеги–дипломаты из других иностранных миссий дружно расценили как паникерскую. Тем не менее, в Посольском квартале всерьез начали готовиться к осаде и приему беженцев. Ходили слухи, что из провинции Шаньдун, где произошли первые нападения на иностранцев, "боксеры" хлынули в провинцию Чжили (ныне – Хэбей), часть железнодорожной линии между Пекином и Тяньцзинем разрушена повстанцами, а сельская местность вокруг - под их контролем. Китайские имперские войска, посланные для их подавления, либо отступают, либо активно сотрудничают с мятежниками. Горе тому иностранцу, которому не повезло встретиться с "боксерами" в эти дни где-нибудь в окрестностях Пекина. Так, и это уже были не слухи, несколько миссионеров и новообращенных были убиты в Тунгчоу, к западу от столицы.
Несмотря на то, что в середине июня иностранцы в самом Пекине все еще находились в мире со своими китайскими соседями, просьба Макдональда о помощи вызвала некоторое беспокойство у офицеров союзного флота в Дагу, и их последующие действия привели к эскалации ситуации.
Флот в составе 15 вымпелов бросил якорь в Печилийском заливе в конце мая (еще 21 корабль оставался в море), в знак того, что любые насильственные действия в отношении подданных стран коалиции будут равносильны акту войны. 31 мая в Дагу был высажен первый десант в составе 428 штыков, быстро и без приключений добравшийся до Пекина по железной дороге. Еще через несколько дней с кораблей в Тяньцзинь (примерно 50 км от Дагу) направились дополнительные войска, на случай ухудшения ситуации.
Получив паническую телеграмму от Макдональда, адмирал сэр Эдвард Сеймур обратился к командирам союзных судов:
"Я немедленно высаживаюсь на берег со всеми доступными людьми, и прошу вас поддержать спасательную экспедицию персоналом и оружием".
У Сеймура не было никакого плана, как, впрочем, и опыта войны на суше.
Экспедиция адмирала Сеймура
10 июня в Тяньцзине собрался первый экспедиционный отряд ( (916 англичан и индийцев, 455 немцев, 326 русских, 158 французов, 112 американцев, 54 японца, 41 итальянец, и 26 подданных австро-венгерского императора). С присоединившимися в пути у Сеймура собралось 2 004 матроса и 106 офицеров . Русским контингентом командовал Николай Линевич.
Погрузившись в пять железнодорожных составов, не имея ни разведки, ни боевого охранения, они отправились в Пекин, куда рассчитывали прибыть до наступления темноты. Адмирал даже не выяснил обстановку вдоль трассы у местного населения.
На вооружении отряда были семь полевых орудий и десять пулеметов. До Пекина предстояло преодолеть 130 км по открытой местности, где хозяйничали боксеры, а также имелось неустановленное число регулярных китайских войск. Относительно последних точно было известно только одно: ими командует генерал Не Шичэн, и неделю назад в окрестностях Тяньцзиня они разбили боксерские отряды. Какие у Шичэна планы, и даже – на чьей он стороне сейчас, Сеймур не знал.
Некоторое время путешествие проходило спокойно, и присутствия боксеров почти не было заметно. Потом капитан-лейтенант германского имперского флота Пауль Шлипер сделал такую запись в своем дневнике:
"Бунтари облили бензином деревянные шпалы и пытались их поджечь, некоторые обуглились, а иные даже дымились. Это нас насторожило, но больше никаких препятствий в этом районе не возникло".
Из окон проезжающего поезда офицеры отряда Сеймура разглядели бивак правительственных войск в Янцуне. Китайские солдаты вели себя абсолютно спокойно, похоже было, что присутствие поблизости боксеров совершенно их не тревожит.
Вскоре на пути возникло первое затруднение: железнодорожный мост через небольшую реку оказался поврежден. На ремонт ушло несколько часов, поэтому движение продолжили только утром 11 июня. На станции Ланфан к отряду присоединился американец, отправленный в качестве гонца дипломатическими миссиями из Пекина. Хорошей новостью стало то, что в Пекине пока все спокойно: посольский квартал готов к обороне и ждет помощи. Но была и плохая: дальше дороги нет - боксеры разобрали и частично срыли пути. Для ремонта требовалось три дня работ и инженерное оборудование, за которым в Тяньцзинь отправили нарочного.
Меж тем поползли слухи, что железная дорога позади отряда Сеймура уже отрезана правительственными войсками и отрядами повстанцев. На этом направлении наскоро оборудовали оборонительную позицию, которую назвали Форт Гефион (в честь немецкого бронепалубного крейсера). 14 июня ее защитникам пришлось выдержать нападение нескольких сот боксеров. На следующий день Сеймур отправил поезд в Тяньцзинь, но… выяснилось, что рельсы срыты теперь уже и с этой стороны..
Не имея возможности безопасно продвинуться на север или отступить на юг, Сеймур принял решение пробиваться к Пекину речным маршрутом: сперва на Яньцунь, а потом вверх по реке Пейхо. Оставив немецкий контингент охранять Ланфан, союзники отступили в Янцунь, где захватили четыре джонки. 18 июня немцев в Ланфане атаковали четыре тысячи боксеров и китайских регулярных войск, но нападение удалось отбить. Каким-то чудам немцы сумели погрузиться в поезд и улизнуть из-под самого носа китайцев. Их сообщения подтвердили самые худшие опасения Сеймура: против коалиции выступили китайские имперские войска.
Оставив железную дорогу, отряд Сеймура вышел к реке. Брошенные поезда тут же были разграблены боксерами. Вскоре выяснилось, что из-за засухи русло Пейхо катастрофически обмелело. Ничего другого не оставалось, кроме как идти вдоль берега, погрузив в лодки лишь больных и раненых. Военный совет решил, что в таких условиях о попытках прорыва в Пекин придется забыть, и надо отступать к Тяньцзиню.
К этому моменту в Тяньцзине оставалось всего несколько десятков русских моряков во главе с лейтенантом Каульбарсом, взвод казаков и иностранных волонтёров. Иностранная колония, численностью более 2 тысяч человек, оказалась практически беззащитной перед ихэтуанями.
Капитан Шлипер так описывал положение экспедиции Сеймура:
"Наше наступление теперь продвигалось очень медленно. Противник, проявляя удивительное упорство, использовал каждую возможность, чтобы задержать нас. Стоило очистить одну деревню, как в следующей нас встречало еще более активное сопротивление. Это была тяжелая работа."
Потери в отряде Сеймура непрерывно росли, раненые сковывали маневр и замедляли движение. В конце концов, 22 июня отряд Сеймура атаковал и захватил большое здание, которое оказалось китайским императорским арсеналом в Хсику. Отправив нескольких связных в Тяньцзинь, адмирал приказал укрепить и удерживать эту позицию, ожидая подхода деблокирующих сил. Однако все посланные Сеймуром гонцы были перехвачены, и лишь 25 июня, своими силами выяснив дислокацию отряда, союзники (около тысячи русских, немцев и японцев) спасли окруженных и вывели их в Тяньцзинь.
За время своей неудачной экспедиции адмирал потерял 62 человека убитыми и 232 ранеными. Провал операции был очевиден. Главной его причиной было пренебрежение разведкой и охраной коммуникаций со стороны командования, а также катастрофическая недооценка противника.
Экспедиционные силы Сеймура вошли в анналы военной истории как первая многонациональная операция современной эпохи. Хотя успеха она и не достигла, но доказала, что войска разных стран могут сражаться вместе, невзирая на языковые барьеры и организационные трудности.
