Только самый ленивый в нашем правительстве сегодня не вспоминает о бедности, всячески вздыхая о ее нетерпимости. Свежая статистика Росстата на июль 2020 года ужаснула - за чертой прожиточного минимума только официально живут около 19 млн россиян. Согласно исследованиям страховой компании « Росгосстрах жизнь» и научно-технического центра « Перспектива», среднемесячный доход более 70% граждан не превышает 25 тыс. рублей, а у 45% россиян после пандемии он и вовсе составляет 15 тыс. рублей.
С одной стороны не мало, но с другой - и не так, как было в 2000 году — 29% за гранью нищеты! Так что можно поохать, но ровным счетом продолжать ничего не делать, чтобы кому-то помогать: ведь остальные, получается, живут небедно. А они подавляющая часть электората, которая должна проголосовать (и наверняка проголосует) «как надо». Но, чем дальше, тем более понятно любому, что проблема бедности в России куда масштабнее и глубже.
Впервые в нашей стране официальная черта бедности появилась в самом конце советского периода. 21 мая 1991 года Президент СССР Михаил Горбачев подписал Указ «О минимальном потребительском бюджете». Уже после конца Советского Союза, в начале 1992 года, когда произошла либерализация цен, оказалось, что ниже черты минимального потребительского бюджета живут две трети россиян. Это была реальная социальная катастрофа, спровоцированная накопившимися проблемами, выплеснувшимися наружу после начала гайдаровских реформ.
Кстати, Борис Ельцин узаконил такой расчет бедности специальным указом от 2 марта 1992 года «О системе минимальных потребительских бюджетов», в котором было установлено, что «прожиточный (физиологический) минимум» нужно использовать только «на период кризисного состояния экономики». А в качестве базовой черты бедности нужно продолжать использовать примерно в 2 раза более тучный «минимальный потребительский бюджет».
Но прошли годы, в 2000-е экономика вроде бы пошла вверх, но прожиточный минимум (потеряв красноречивое уточнение «физиологический») всё продолжал использоваться в качестве единственного официального инструмента для определения масштабов бедности. Более того, на его счет были приняты специальные утверждающие законы, а вот «минимальный потребительский бюджет», в свое очередь, оказался напрочь забыт.
Сегодня времена повернули вспять и мы возвращаемся в 90-е: в связи с как минимум двумя масштабными кризисами, подавляющее большинство населения РФ не видит роста своих доходов, начиная с 2013 года. При этом налоги и цены растут грандиозными темпами, а российский МРОТ в начале 2020 года в общем мировом рейтинге занял лишь место в конце сотни, уступив даже некоторым африканским странам. Оценивая уровень российской бедности, приходим к выводу, что это уже тот уровень, который угрожает самому существованию страны.
Социологи давно начали отмечать, что у большинства российских семей в последние годы стали массово преобладать ценности выживания, а не развития, даже у тех, кто официально не попадал в число бедных. Что это означает на практике? Что такие семьи не смогут купить приличное жилье, оплатить дополнительное образование, становящиеся все более дорогими качественные медицинские услуги, не говоря уже о полноценном отдыхе.
С таким качеством «человеческого капитала» нам, понятно, не стоит и мечтать ни о каком прорыве в число развитых стран. Но российскому правящему капиталу это, похоже, уже и не интересно: он выжимает из РФ и ее населения последнее, используя «прожиточный минимум» как инструмент экономического принуждения и социального подавления.
