Мы остановились на том, что "поборник католицизма" император Карл 5, чтобы на том свете предоставить высшим инстанциям вразумительный ответ - что лично ОН сделал для предотвращения церковного раскола, задумал принудить лютеран к согласию военным путем. Для этого он нашел союзника и фаворита в стане врага - Морица Саксонского, который ради банки императорского варенья и корзины печенья охотно предал и веру, и родственников.
Но не стоит думать, что среди протестантов были одни наивные олухи - немецкие князья жили в вечном ожидании пакостей от императора ( и друг от друга), и потому были готовы к тому, чтобы нанести удар первыми. Тем более что Папа Павел 3 уже успел слить в прессу протоколы их с императором секретных договоренностей. Папы они такие... не складывали яйца в одну корзину, в-общем.
Как бы то ни было, в момент когда Карл еще ожидал прибытия из Италии и Нидерландов основной массы своих наемников, армия Иоганна Фредерика Саксонского и Филиппа Гессенского уже была готова. Началась "великая осада Инголштадта".
Пушки протестантов устроили такую канонаду, какой до этого момента никто не видел, и за три дня по лагерю императора было произведено 2 тысячи залпов из ста больших орудий. Очевидец писал - "Все дрожало, как при землетрясении. Казалось сами фурии прилетели к нам из Ада... и посреди всего этого император стоял прямо, как будто сделанный из мрамора". Так что случилось противоположное тому, на что рассчитывали протестанты. Дух имперской армии только окреп.
А вот среди лагеря протестантов начался разброд и шатание: бюргеры стали ныть, что слишком дорого им обходится содержание армии, которая даже за 2000 залпов не может поставить обнаглевшего императора на место. Да и Филипп с Иоганном Фредериком не отличались лидерскими качествами. В-общем протестанты, не солоно хлебавши при Инголштадте, разбрелись кто куда - в надежде, что император скоро сам помрет, так как ходили слухи, что тот на последнем издыхании.
Иоганну Фредерику тем более надо было домой в Саксонию, ибо там в тыл ему ударил Мориц со своим верных другом Альбрехтом "Алкивиадом".
Но Карл обманул ожидания протестантов - не мог позволить себе умереть, не решив религиозный вопрос. И потому Иоганна Фредерика в битве при Мюльберге он застал практически врасплох.
Император был верхом на андалузском жеребце и в золоченых доспехах. Но за эти месяцы волосы его поседели из-за непрекращающейся боли (подагра все так же мучила его), руки и ноги были практически парализованы (ступни пришлось привязывать к стременам), лицо было бледным как смерть, а голос практически не было слышно. Протестанты считали его мертвым, но тут он появился перед ними как призрак.
Имперская армия потеряла 100 человек, армия Иоганна Фредерика - всех... включая самого курфюста, сдавшегося в плен.
Мориц, сам во время битвы 12 часов не слезавший с седла, рассчитывал на щедрую награду. Император сразу пожаловал ему титул курфюста Саксонии, и саму Саксонию впридачу. Но Мориц хотел большего - голову жирного кузена... в чем ему император ПОКА отказал. Суд мол решит его участь. И вообще второй неверный вассал - Филипп Гессенский, еще разгуливает на свободе. Вот по-родственному уговоришь Филиппа сдаться, тогда посмотрим.
Мориц по-родственному объяснил своему тестю, что деваться-то особо некуда - все сообщники уже сдались и стерли колени, вымаливая у императора пощады. Вот и ты, тестюшка, поваляешься в ногах у старика для проформы... и пойдешь домой. Император обещал. В качестве доказательства Мориц предъявил проект соглашения о капитуляции.
С опаской Филипп Гессенский явился в Аугсбург, где проходил рейхстаг, и подписал это соглашение. Только он сделал ошибку миллионов заемщиков - не прочитал, что было написано мелким шрифтом!
А в тексте словл "einigem" было заменено на "ewigem", т.е. "некоторое" заключение на "вечное".
В полдень ландграф явился на аудиенцию к императору. Филипп опустился на колени, а позади его канцлер Гюндероде зачитывал прошение о помиловании. Он читал его таким скорбным тоном, что улыбка промелькнула на лице ландграфа, вероятно как реакция его легкомысленной натуры против унизительного положения, в котором он оказался. Но император был мрачен и подняв палец сказал на своем голландском диалекте: "wart, ik woll Der laken ler" - "Погоди, я научу тебя смеяться".
А смеяться Филиппу действительно долго не пришлось - в тот же вечер его арестовали. Ведь он сам подписал соглашение, в котором говорилось, что ему не грозит "вечное заключение". Но это не значит, что вообще никакого наказания не будет!
Таким образом стойкостью духа, военной силой и обыкновенным мошенничеством император за пару лет поставил Германию на колени. Решение религиозного вопроса казалось теперь чисто техническим моментом.
Карл опять-таки не утруждал себя углублением в теологию и не хотел злить протестантов (в частности, отказался выкапывать труп Лютера и сжигать его) - в качестве переходного документа, регулирующего религиозную жизнь Германии, он издал т.н. Интерим - в котором взял постулаты лютеранства, переложил другими словами, и подписал своим именем. Короче, вроде как - молитесь как и раньше, но под формальным главенством Папы и до решений Собора, как раз собравшегося в Тренте. А там в Тренте доказывайте свою правоту насчет Пресуществления, сколько душе угодно.
Разумеется, от таких новостей весь церковный курятник встрепенулся. Особо громкое "кудах-тах-тах" раздавалось с католического насеста. Но на все жалобы имперские чиновники отвечали так:
"Император хочет чтобы Интерим сохранялся, даже если ему это будет стоить короны. Или учитесь, или мы пришлем людей, которые вас научат."
Что же делал Мориц? Он продолжал ошиваться рядом с императором, в надежде поживиться еще чем-нибудь. Но в душе его зрела обида за подставу с тестем, а потом поселился и страх.
Ведь в Германию пожаловал тот, ради кого император и сплел эту чудовищную паутину - его сын, будущий король Испании Филипп 2.
Религиозный вопрос, интерим - все это, конечно, важно, но в сознании властителей часто личная шерсть настолько путается с государственной... в-общем, под шумок Карл решил обеспечить избрание своего сыночки-корзиночки следующим императором.
Одна беда, Филипп не показался немцам приятным человеком.
Как заставить себя ненавидеть? Советы от Филиппа 2
Но главное - при встрече Филипп совсем не поладил с Морицем. Испанский принц отчаянно ревновал императора к разным прощелыгам, крадущим у Филиппа отцовское внимание, и к Морицу отнесся демонстративно холодно. Перспективы Морица при возможном правлении Филиппа становились крайне туманными. Более того, до него дошли слухи, что император подкатывает к пленному Иоганну Фредерику с разными заманчивыми предложениями - дескать, проголосуешь за Филиппа, вернешь и свободу, и титул.
Поэтому в понимании новоявленного саксонского курфюста - предать предателя, это была не подлость, а доблесть. И Мориц предал еще раз.
Император, почивая на лаврах, несколько потерял нюх - проморгал, что старые, хорошо знакомые ему хрычи - короли Генрих 8 и Франциск, померли, и на их место пришло племя младое, незнакомое. И если малолетнего английского короля не стоило брать во внимание, Генрих 2 - это совсем другое дело. В жизни этого французского короля было две определяющие страсти - он любил Диану де Пуатье и ненавидел императора. Уничтожить Карла было целью его существования.
Вот к Генриху 2 Мориц и обратился с просьбой о сотрудничестве. Он теперь тоже хотел уничтожить "старого козла".
Император тем временем распустил армию и прохлаждался в австрийском Инсбруке, поближе к Тренту, где проходил Собор. Слухи о предательстве Морица давно циркулировали, но император впал в летаргию, и опасность просто игнорировал, дождавшись того, что Мориц с войском, нанятым на французские деньги, занял альпийские перевалы, ведущие к Инсбруку.
В панике Карл обратился к своему брату Фердинанду.
"Я знаю, что бы я не решил, если оно удастся, то это можно будет считать везением, если нет, вина будет только на мне...Но оказавшись в таком отчаянном положении и уповая только на Бога, я лучше выслушаю упреки, что я старый дурак, чем позволю с собой покончить, не попытавшись никак это предотвратить. "
Но Фердинанд, обиженный историей с продавливанием кандидатуры Филиппа в обход его собственных сыновей, лишь пожал плечами - раз заварил эту кашу, расхлебывай ее сам... вот все, что он мог ответить брату.
Карл сумел таки выскользнуть из ловушки, но побег из Инсбука сломил его дух.
"Господин империи, над которой не заходило солнце, вынужден был холодной весенней ночью, под проливным дождем, едва ли в сознании от болей, осуществлять этот унизительный побег. Его несли в носилках, все мосты после их прохождения сжигались. Иоганн Фредерик же, который вместе с художником Лукасом Кранахом ехал рядом, от радости что не видит больше испанский конвой, пел благодарственные гимны."
Не сомневаюсь, что Иоганн Фредерик старался петь гимны максимально гнусавым и противным голосом, чтобы путешествие императора стало совсем невыносимым.
Выскользнув из капкан и поручив брату готовить новое мирное соглашение с Морицем и его союзниками, император сосредоточился на французах, занявших имперские Мец, Туль и Верден.
Осада Меца стала надиром карьеры Карла 5. Деньги на оплату наемникам занимались под огромные проценты, знаменитый герцог Альба даже заложил драгоценности жены - чтобы помочь своему шефу-императору восстановить репутацию. Проглотив гордость, Карл даже переманил на свою сторону Альбрехта "Алкивиада", лучшего друга Морица. Альбрехт, конечно, не обладал теми же способностями к интриге и тонкостью, что его друг - нет, это был обычный немецкий барон-грабитель с большой дороги.
Но все было зря - Мец не сдался. "Фортуна, как женщина, любит только молодых" - с горечью сказал на это Карл 5.
Альбрехт "Алкивиад" тем временем продолжил бесчинства и грабеж, уже на территории Германии. Против него было выставлено войско во главе с бывшим другом - Морицем. В кровопролитной битве Альбрехт потерпел поражение... но Мориц был смертельно ранен.
Когда императору сообщили о гибели Морица, он по лененде разразился рыданиями, повторяя на манер Библейского царя Давида: "Авессалом, сын мой... сын мой! почему Бог не дал мне умереть вместо тебя!"
Пока император Карл ронял крокодиловы слезы, его сын Филипп в Испании потирал руки, с Морицем было покончено. Он еще не знал, что старик завел себе нового фаворита - еще опаснее прежнего.
Продолжение
