Является ли экономическое неравенство важной проблемой?
Проблема экономического неравенства (неравенства по доходам, по богатству или имуществу) является одной из популярнейших тем политической дискуссии в развитых (да и не только) странах. Такое внимание к проблеме понятно, ведь для рядового человека, обывателя, характер неравенства выглядит совершенно космическим. Кривая распределения дохода по доходным группам похожа на график экспоненциальной функции. 1% богатейших людей имеют доход больший, чем у 90% беднейшего населения земли, а 0,1% богатейших имеют доход многократно больший, чем остальной 0,9% богатейшего процента. Визуализированные в инфографике статистические данные впечатляют. Приведу ниже самые характерные примеры:
Но, вместе с тем, в дискуссии вокруг неравенства нередко встречается аргумент о надуманности проблемы вообще. Мол, нам может доставлять сильную фрустрацию такое положение дел, но оно является нормальным. Поскольку понятие справедливости крайне размыто, то можно утверждать, что с определённой точки зрения такое положение вполне справедливо. Отчасти я сам с этими аргументами согласен. Но я бы их формализовал следующим образом:
- Такое впечатляющее неравенство не является чем-то случайным или кратковременным, а значит является одним из вариантов нормы.
- Поскольку нет общепринятого мерила справедливости, нельзя с формальной точки зрения назвать неравенство несправедливым.
Можно ли закрывать вопрос? Можно было бы, если бы проблема неравенства оставалась исключительно в плоскости этики, морали и гуманизма. Если бы оно стояло в одном ряду, например, с гендер-стадис. Или защитой прав животных.
Тем не менее обсуждение неравенства выявляет характерное для многих людей ограниченное понимание значимости проблемы. Мол, конечно, очень неприятно, что я покупаю однушку, влезая в ипотеку на 10 лет, когда сын маминой соседки строит особняк на берегу южного моря; очень обидно лично мне, но этим недовольством вопрос исчерпывается. That's life.
Поэтому я, не претендуя на попытку сделать убедительный доклад (реквесты пруфов или конструктивные возражения пишите в комментарии), изложу те негативные факторы, которые зашкаливающее неравенство оказывает на общество в целом. Моё собственное, сугубо субъективное мнение.
Как я уже отметил, обывательское представление сосредоточено на количественном аспекте. Сколько бутербродов с икрой может себе позволить тот или иной человек? Сколько квадратов жилья? Сколько автомобилей?
Но вместе с тем с ростом неравенства от умеренного уровня к зашкаливающему, появляются качественно новые факторы (помимо негативных эмоций беднейших слоёв). И перед тем, как перейти к их перечислению, хочу отметить, что эти негативные факторы могут быть отчасти компенсированы общим абсолютным ростом благосостояния всех слоёв населения.
Итак, на дворе 2020 год, можно с уверенностью сказать, что мировая экономика - это рыночная капиталистическая экономика (конечно, с той или иной степенью вмешательства государств, а так же с отдельными аномалиями вроде КНДР, не вносящими в мировую экономику заметного вклада). Основными столпами функционирования рыночной экономики являются конкуренция, децентрализация (ни один агент не может оказывать заметное влияние на рынок), потребление и инвестиции и, наконец, частная собственность (last and least в данном контексте). Каким же образом на рыночной экономике сказывается неравенство?
1. Сильное неравенство нивелирует децентрализацию рынка. В экономике существует такое понятие, как market power (рыночная сила) - способность отдельного актора управлять рынком. Концентрация большей части капитала в отдельных руках придаёт таким рукам огромный market power. В этом пункте, что важно, я не хотел бы выходить за пределы исключительно рыночных инструментов борьбы за деньги, чтоб показать справедливость рассуждений для идеального капитализма, такого, какой снится либералам в лучших снах. Демпинг, скупка конкурентов с целью их устранения, обратный выкуп акций (buyback) для раздувания их рыночной стоимости и финансовые спекуляции (напр. cornering the market) становятся эффективными и надёжными способами отыграть ещё большую долю рынка и богатства. Как сопуствующий процесс происходит монополизация/олигополизация рынка, негативное влияние которого не требует отдельного озвучивания.
2. Но вместе с ростом "честного" влияния на рынок сверхбогатые капиталисты получают мощные внерыночные инструменты. Подкуп государственных чиновников может использоваться как для создания преференций своему бизнесу (получение субсидий, концессий, лобби удобного законодательства), так и для безнаказанного нарушения законов. Подкупать, впрочем, можно не только государственных чиновников, но и работников частных предприятий и фирм (вплоть до высшего менеджмента). Масс-медиа тоже с удовольствием окажут крупному капиталу поддержу, создавая нужное общественное мнение. Чем больше стредств собрано в отдельных руках, тем больше преференций этим рукам доступно. Получается этакий аналог market power для внерыночных отношений, который эффективно противостоит честной конкуренции. Вы, конечно, можете создать свой амазон, который будет лучше оригинального, а потом обнаружить, что были приняты законы, осложняющие именно вашу деятельность. Или что ваши менеджеры продолжительное время саботируют развитие нью-амазона, а технологии, разработанные за ваши деньги, утекают в третьи руки.
3. Ограниченное предложение отдельных благ при высоком неравенстве стимулирует к выкупу таких благ исключительно ради извлечения ренты, т.е. непроизводительного дохода. Rent-seeking. Например, локальный высокий спрос при недостаточном предложении жилплощади делает таким ресурсом жильё. В таких условиях большой процент вводимого в строй жилья приобретается на свободные средства богатыми индивидами для последующей сдачи в аренду более бедным, занятым в производстве новых благ. Ключевой аргумент сторонников свободного рынка о вознаграждении за труд превращяется в награду за богатство. Тот, кто трудится, отдаёт свои деньги тому, кто был богаче изначально (признаю однако, что изначальное богатство индивида могло быть так же получено упорным честным трудом, но растпространены и другие источники: деньги родителей, наследство, криминальный заработок). Деньги перестают делать деньги, деньги перетягивают деньги.
Вообще говоря, данный пункт можно было бы включить в первый, а не обособлять. Но проблема доступности жилья и хозяйственной недвижимости (гаражей, машиномест, производственных помещений) весьма остро стоит во многих крупных городах России, США или ЕС, и, по моему мнению, заслуживает отдельного упоминания.
Наличие в одном экономическом пространстве (город, регион, страна) акторов с большим количеством сводобных (от потребления и производительного инвестирования) средств и большого количества акторов, которые в силу своего бюджета не выдерживают конкеренцию за ограниченное предложение благ, стимулирует первых зарабатывать на бедности вторых, что цементирует такое распределение. О том, почему экономике вредит перетекание средств «снизу вверх» — следующий пункт.
4. Стагнация спроса. Упомянутые выше механизмы способствуют перетеканию активов от широких слоёв населения к единицам. Конечно, экономика - это растущий в среднесрочном и долгосрочном периоде пирог, поэтому рост неравенства не является перераспределением фиксированного количества благ. Вопрос заключается в том, как вновь созданная порция пирога распределяется между всеми, кто внёс свой вклад в изготовление это порции. Исследования экономиста Тома Пикетти показывают, что на практике без внешних шоков и активных механизмов перераспределения (прогрессивное налогообложение и социальные расходы) долгое время может сохраняться ситуация, когда держателям крупного капитала (значительно меньшей части населения) будет уходить не только вся созданная порция, но и часть испечённого в прошлом периоде (в терминах экономики уровень доходности капитала будет выше темпов роста), что будет создавать дивергенцию неравенства. Но вместе с тем именно широкие массы населения определяют спрос на потребительские товары и услуги, реализацией которых заканчиваются все цепочки производства. Условный олигарх может быть в миллион раз богаче среднего гражданина, но он не будет обладать в миллион раз большей склонностью к потреблению. Он не будет ежемесячно покупать сотни тысяч автомобилей или сотню вагонов говядины (повторюсь, речь идёт о конечном потреблении) чтоб обеспечить производство спросом. Чтоб принести прибыль, произведённый товар нужно сбыть, а снижение платёжеспособного спроса будет приводить к сокращению объёмов производства и замедлению экономического роста. И превышение доходов меньшинства над экономическим ростом бьёт по спросу.
Знакомые в общих чертах с марксизмом читатели увидят в этом пункте ту самую тенденцию к обнищанию пролетариата, которая была выведена из модели идеального капитализма (без государственных механизмов перераспределения или активного профсоюзного движения). Возникнет два закономерных вопроса: как влияет неравенство на распределение благ и почему не наблюдается быстрое снижение спроса (т.е. откуда берутся деньги, которые позволяют и капиталу получить свою прибыль, и обывателю потреблять не меньшее количество благ)? Ответ на первый вопрос вопрос кроется в предыдущих пунктах. Например, высокая монополизация позволяет поднимать стоимость товаров и услуг и без соответствующего роста спроса. Или механизмы государственного перераспределения могут быть использованы для получения госубсидий в огромных размерах. Ответ на второй вопрос несколько выходит за рамки статьи, но я не хочу оставлять его без ответа, потому что ответ на него не всем очевиден. Как получается, что прибыль капиталиста превышает темпы роста количества благ, а абсолютная бедность сокращается? Здесь важную роль играет создание долга: частный сектор берёт кредиты у коммерческих банков, государство - как у рынка, так и у собственного ЦБ. Наращивание долга позволяет создавать деньги, поддерживающие спрос.
5. Тем не менее стагнация спроса сокращает прибыльность реального сектора экономики. Свободные активы устремляются из реального сектора в финансовый, где, см. п. 1, приносят больший доход. Это создаёт одну из крупнейших проблем современной экономики, финансиализацию, и ломает "красивую" концепцию trickle-down economics про благотворное влияние крупного капитала на экономику посредством инвестиций. Мол, дайте богатым богатеть и лучше будет всем. Мол, их деньги — не кубышка с золотом, а заводы, газеты, параходы. На практике финансовый сектор оттягивает инвестиции на себя.
6. Стагнация социальных лифтов. Чем больше неравенство, тем сложнее ребёнку из бедной семьи конкурировать на рынке труда и инвестиций с ребёнком из богатой семьи. Возникающие явления, т.н. "липкий пол", "липкий потолок" и "стеклянный потолок", естественным образом тормозят развитие общества, в одном случае затрудняя получение ресурсов одарённым молодым индувидом, в другом случае априорно наделяя ресурсами "бездарей". Для поддержания работы лифтов государства должны проводить социальную политику, направленную на предоставление массового доступного образования и оказывать поддержку малому инновационному бизнесу. Тем не менее в США при всех существующих грантах и стипендиях, совокупный долг по образовательным кредитам в 2019 году составлял почти 1,5 триллиона долларов (7,5% ВВП), средний заёмщик оканчивал учебное заведение с задолженностью более $35к. Стоит ли отдельно отмечать, что уплата долга в течение последующих лет оттягивает деньги в банковский сектор, сокращая потребление товаров и услуг в реальном?
7. Большое неравенство демотивирует в работе и обучении. Именно так: в отличие от умеренного неравенства, чрезмерное расслоение отнимает стимул проявлять трудолюбие и упорство у работников.
Итак, я привёл несколько тезисов в пользу того, что большое экономическое неравенство негативно сказывается на экономике стран и мира. В основном это касалось богатства и доходов отдельных людей, но частично может быть перенесено и на межстрановое неравенство. Если принять эти тезисы за верные, то логичным следствием будет увеличение темпов роста при снижении неравенства до умеренных показателей. В начале статьи, на рисунке 4, я отметил два характерных периода в экономике США, первый из которых можно условно назвать периодом умеренного неравенства. Вместе с тем для этого периода характерны наиболее высокие темпы роста экономики США после Второй мировой войны, высокие ставки налогообложения, широкие социальные программы. Меньшее неравенство заметно и по рис. 5. В 60-70 годы обзавестись собственным жильём было проще, чем в 21 веке. Ослабление налогового бремени, случившееся в 70-80-е не разогнало американскую экономику, не способствовало буму реинвестиций и не сделало рядовых американцев богаче, но выключило важные механизмы снижения неравенства (вкупе с сокращением социальных расходов, конечно же). Наоборот, на протяжении последних десятилетий происходит долговременная стагнация - затухание темпов экономического роста, т.н. secular stagnation, из которой миру в ближайшее время придётся выкарабкиваться.
Согласно моему мнению, неравентсво — больше, чем этическая проблема. Это серьёзный тормоз прогресса и роста благосостояния общества. Возможно, борьба с неравенством в ближайшее время станет важным залогом оживления глобальной экономики (если экономика будет оставаться рыночной, конечно же) и уж точно будет одной из центральных тем политики. С другой стороны игнорирование этой проблемы и попытка сохранить текущее положение дел грозит правительствам стран неприятными последствиями, вплоть до социальных потрясений.
