- Здорово, здорово! А я и не признал тебя сразу издаля. Смотрю – ктой-то по хутору такой вышагивает? Мож опять агитатор какой? А потом глядь – так тож внук бабки Аринки, мой лепший друг! Богатым будешь! Заходь, заходь – чай не весна на улице, чо за зря носопырки морозить. Дааа, морозяка нонче вишь какой вдарил. Давно такого небыло. А у тя гляжу зипунчик справный, сразу видать теплющий, а вот ботиночки-то худые. В таких долго не протянешь. Ты это, там в сенцах веничек стоит, обмети, обмети снег с себя, а то в хате натоплено, потом вся одежа будет мокрой. Щас чайку поставим. А мож чо покрепше,а? За встречу? Ну гляди, мое дело предложить.
Ну так какими судьбами к нам? Вроде как и не сезон еще. У нас то все щас на селе тихо, все сидят по хатам да этого, как его, Петросяна смотрют с этими его бездельниками в юбках. Вишь как – понарядились в бабок и деньгу зашибают. Я так гляжу скоро у нас вообче тока эти две бабки в стране останутся. Как, как , да вот так. Мрут бабки наши. Летом-то еще не так чтобы очень, а зимою прямо как падеж какой на них нападает. Охо- хо, Господи твоя воля. Ну да ладно. Ты рассказывай, как да что. Чо приехал-то?
Да ты что-о? Ишь ты. Значится все-таки Гришка с Веркою решили мальца своего крестить. Ну что ж дело годное, правильно. А ты значится крестным, да? Молодца. Тока я те так скажу, дело это сурьезное и с кандачка не решается. Знаешь? Да откуда ты знаешь-то? У вас же это щас у молодежи мода такая – кумиться. А потом тока на дни рождения к своим крестникам и появляетесь. Да и то первые два три года. Что ты некаешь?
Я тебе вот расскажу, а ты послухай. А как послухаешь, то и подумай кашеваркою своей – что да как. Ты тогда мальцом был, но помнить должон Серегу с Новоселовки. Путинцева. Ну который не ходил и возле хаты своей все в коляске сидел. Ага-ага.
Так вот. Родился Серега у Манички нормальным и к году уже ходить начал по-маленьку. Вскорости Манька с мужем собрались крестить Серегу. А как же, некрещеный - это грех. Некрещеный с сатаною один на один, без господней помощи за свою душу биться будет. Вот так вот. Ну пригласили они в крестные отцы Петра Евдокимыча. Ну это он щас Петр Евдокимыч, а тогда просто Петька был. Покрестили как положено, самогонки попили за здравие, да и зажили кумовьями . А через годик Серега на ноги-то и сел. Ну болезть у него какая-то такая приключилась, что ножки отнялись напрочь. Врачи сказали что все - амба, Серега в этой жизни не ходок. Вот горе-то. Помучились они с ним, а в скорости отец Серегин сбег от них. Куда, куда. В город. Испужался, что всю жисть за убогим ходить надо будет. Вот так Маничка одна с сыном и осталась. Она хоть баба была и видная, да кому ж с таким довеском нужна-то.
Пришел к ней как-то кум Петька и говорит:
-Ты Маня не переживай, на все воля божья. Пусть Серега твой богом и обиженный, но людям я его в обиду не дам. У меня хоть и своих трое, но пока я при силе Серегу не брошу и тебе с жинкою подсобим.
Сказал так и ушел. С тех пор у Манички и дрова на зиму завсегда были и огород по весне Петька ей копал вместе с женою своей. А как его мальцы подросли так и с мальцами помогали куме. Да что казать, тяжелая доля Маничке досталась, не дай бог никому. Серега пока маленький был – его можно было на себе таскать. А потом? Взвалит его себе на закорки и тащит с утра на улицу из хаты. Посадит возле двора в коляску инвалидную, а сама на работу бежит, прибежит в обед - Серегу в уборную отнесет, потом покормит и опять на работу. А дома то еще и скотина – корова, хряк, да гуси, да куры. Да огород. И все одна!
С району к ней приезжали, уговаривали отдать в детский дом. Она в крик – не отдала! Петр прибежал – выставил этих советчиков их хаты. Мол , неча тут глумиться над людьми. Пенсию даете по инвалидности и на том спасибо. Сами тут как нибудь.
Так и жили. Петька хоть Маничке и помогал, да все ж надорвалася она сердешная таскать сына из хаты на двор да в уборную. Он же к 15 годам уже килограмм шыйсят весил. До пояса здоровущий, а снизу ножки малюсенькие. Но головастый был. Ох и головастый. С тринадцати лет чинил всему селу часы да приемники. Руки у него ловкие были и голова светлая. Жалел он мамку свою, да сделать ничо не мог.
А как исполнилось Сереге лет 25, так Маничка и слегла. Не сдюжила. В скорости и схоронили горемычную. Серега плакал сильно. Да что там говорить, вся деревня их жалела. Бабы говорили – за наши грехи Серега с Маничкой страдали. У нас на селе завсегда убогих берегли, они к богу ближе. Я хоть мужик и толстокожий, но как вспомню как Маничку всем селом провожали, так до сих пор комок к горлу.
Схоронили Маничку, а Петр Евдокимыч Серегу в коляску посадил и к себе перевез. Раз ты, грит, теперь сирота круглая, то мой черед за тобой ходить, потому как я отец тебе крестный. Мои-то, грит, уже выросли да уехали, так что у нас с жинкой теперь жить будешь.
С собеса приезжали к нему потом, уговаривали Серегу в дом престарелых определятся. Да только Петр Евдокимыч не долго их привечал. Со мной, грит, жить будет! Неча ему в вашем гадюшнике делать. Пока при силах буду, Серега будет в семье жить, а не на койко-месте гнить со старыми пердунами.
Так и прожил Серега у Петра Евдокимыча до сорока лет. Таскал его крестный отец на загривке у себя, мыл, одевал и лечил. До самого конца. В прошлом году Петра Евдокимыча схоронили, рачок его съел. Он мужик крепкий был, сильнючий, да рачок его за год изнутри съел. Остался Серега с женой Петр Евдокимыча, бабкой Нинкой . Да только слабая она, не сдюжит она мужика обезноженного выхаживать. Серега в собес заявление написал, в дом престарелых. Не минула его эта дорога . Всем селом провожали горемычного на казенные харчи. Плакал Серега тогда сильно. Все Петр Евдокимыча поминал. "Эх, батя. Эх, батя, царство небесное"
Вот так, малой. Крестным отцом быть – это не самогонку на днях рождениях крестника пить. Оно ж ведь как. Родители за детей перед людьми ответ держать должны, а крестные – перед богом.
У нас после войны сироток на селе много было. Да только вот никого в детский дом не сдавали. Потому как наши это дети. И не нам судить почто Господь одним все дал, а у других последнее отнял. Наше дело всем миром их на ноги ставить даже если они обезноженные.
Подумай, малой, крепко подумай, готов ли крестным отцом стать. А если готов, то дай бог тебе здоровья и крестнику твоему.
