Он вырос без родительской любви, в юности бунтовал, но стал свободен только после смерти матери, императрицы Екатерины II. И даже полное имя у него появилось только в 12 лет — с апреля 1774 года его звали Алексей Григорьевич Бобринский.
В углу зала № 8 Михайловского дворца Русского музея в Санкт-Петербурге, за зелёным стулом, висит небольшой портрет ребёнка — мальчика лет двух-трёх в платье и с погремушкой. Картина прелестная и живая: видно, что дитя не очень понимает, зачем здесь этот дядька с кисточками (дядька-портретист — Фёдор Рокотов, на минуточку); мальчику немного боязно, но он слушается взрослых и сидит тихо.
По свидетельству музея, портрет находился в комнатах Екатерины II в Зимнем дворце: «ясно, что его персонаж имел к императрице самое близкое отношение». Эксперты согласны с тем, что это — Алексей, младший (незаконнорожденный) сын Екатерины от «артиллерии капитана» Григория Орлова, тогда ещё не графа.
Екатерина родила его 11 апреля 1762 года тайно, в Летнем дворце Елизаветы — на этом месте сейчас находится Михайловский замок её старшего сына Павла. Муж Екатерины, император Пётр III, к тому моменту редко видел жену, проводя время с фавориткой Елизаветой Воронцовой. Младенца отдали в семью камердинера императрицы Василия Шкурина. До переворота, сделавшего Екатерины самодержицей Российской, оставалось ещё два с половиной месяца.
Сначала мальчик был Алёшей Шкуриным, невесть откуда взявшимся племянником придворного гардеробмейстера. Потом Екатерина решила, что он будет Алексеем Григорьевичем Сицким, сыном мифического князя Сицкого, «который за нас потерпел». В возрасте восьми лет Алёшу (вместе с сыновьями Шкурина, служившими прикрытием) отправили на четыре года в пансион в Лейпциге. По возвращении, в апреле 1774 года, Сицкий стал Алексеем Бобринским, воспитанником личного секретаря Екатерины Ивана Бецкого.
Бобринский — это по названию села Бобрики, входившего в имение Богородицкое «общей площадью 200 000 десятин и насчитывающее 11 000 душ крепостных», которое Екатерина подарила Алексею для обеспечения его нужд (но документы на эту собственность не отдала).
Кто он такой на самом деле, Алексей Бобринский узнал в 19 лет. Наталья Болотина, сотрудник Российского государственного архива древних актов, в статье для журнала «Наука и жизнь» (№ 9 за 1999 год) цитирует письмо Екатерины II от 2 апреля 1781 года: «Мать ваша, быв угнетаема разными неприязными и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождение...»
Такое ощущение, что императрица вспоминала о сыне только в апреле, когда близился день его рождения.
Впрочем, вскоре Алёша и сам стал напоминать о себе. Посланный в образовательную поездку за границу, он принялся буянить. Полковник Алексей Бушуев, сопровождавший юношу в поездке, писал Бецкому: «Он долго под притворною своею тихистию скрывал тяжелый нрав свой, но <...> не мог не открыть себя. Нет случая, где бы не оказал он самолюбия неумеренного, нет разговора между сотоварищей своих, где не желал он взять над ними поверхности».
Ну а как ещё должен вести себя молодой человек, который обнаружил, что судьба его обделила? То, что он мог родиться не у императрицы, а у крепостной девушки, Алёше, видимо, в голову не приходило.
«Бобринский» кутил, увлекался женщинами, и особенно много времени проводил за карточным столом, проигрываясь часто и по-крупному. Кстати, сейчас признано, что игровая зависимость может быть симптомом психотических тревожных состояний. Кстати-два: отец Алексея граф Орлов к тому времени умер, проведя последний год жизни в помрачении рассудка. Известно, что склонность к расстройствам психики передается по наследству.
Когда Алексей тайком от сопровождающих лиц сбежал из Лондона в Париж вслед за некой молодой особой, терпение матери лопнуло. Бобринского вернули на родину, но не пустили дальше Ревеля; там он и прожил в положении почётного ссыльного следующие восемь лет — до смерти Екатерины.
Взошедший на престол в 1796 году Павел I вернул пленнику свободу и документы на имение Богородицкое, подаренные матерью, а также передал дворец отца на Мойке; возвёл Бобринского в графское достоинство и произвёл в генерал-майоры. Вряд ли это была любовь к сводному брату. Скорее, Павел старался делать всё наперекор матери даже после её смерти.
Но Алексей Григорьевич к тому моменту уже остыл к славе. В 1798 году он удалился в своё имение, занимался сельским хозяйством и смотрел на звёзды в телескоп. Умер в 1813 году.
Еще в Ревеле он женился на Анне, урождённой баронессе Унгерн-Штернберг; от этого брака произошло четверо детей, потомки которых славно послужили России. Скажем, внук Алексея, граф Алексей Павлович Бобринский (1826–1894) был министром путей сообщения Империи и считается отцом российских железных дорог.
