Сегодня, 28 мая, исполняется 25 лет со дня трагедии в Нефтегорске. Сахалинский поселок был разрушен страшным землетрясением. Стихийное бедствие унесло жизни 2040 человек.
Прошло уже четверть века, а нефтегорская боль не утихает, слишком много горя принес людям сильный подземный толчок. В Охинском краеведческом музее есть экспонат — часы, которые находились в поселковом телецентре. Они остановились в 01:04 28 мая 1995 года.
До сих пор в Охе можно услышать истории о погибших семьях или о чудесном спасении. И эти рассказы в памяти остаются надолго, если не навсегда.
Мальчика Алешу из-под завалов спасли, а вот его маму — нет. Мальчик остался фактически сиротой, хотя у него был отчим. Но мужчина в одиночестве с чужим мальчиком долго оставаться не смог, и создал новую семью. Ни отчиму, ни новой мачехе ребенок был не нужен. В конце концов его просто отдали в приют. Сироту, конечно, не бросили. Но парень и сам не упал на социальное дно, а получил образование. Сахалин он покинул, но только после того, как поставил маме памятник. «Он, говорил что не уедет, пока о маминой могилке не позаботится», - рассказала его бывшая воспитательница из приюта.
Вот другая история. «Нашу племянницу, трупик ее, украли. Вот так. Мы ее нашли, опознали, договорились с похоронами. На следующий день пришли, а нашей Настеньки нет. Сказали, что ее вроде как нашли родственники. А у нее не было родственников, кроме нас. В то время за трупами просто охотились, Ведь несколько пятиэтажек выгорели, и там кроме горстки пепла ничего от людей не осталось. А когда предъявляли тело, родственникам быстрее оформляли компенсации. Многие тела были так изуродованы, вообще не узнать. А генетическую экспертизу тогда не проводили. Нам деньги выплатили, но понимаете, нам до сих пор горько и обидно, что мы не знаем, где наша девочка лежит», - рассказала Анна Владимировна.
А вот история с хеппи-эндом, хотя начиналась тоже трагически. «Мы свою маленькую дочку случайно нашли. Меня вытащили из-под завалов не помню как, была без сознания, сразу в больницу, в реанимацию увезли. Потом отправили на материк, в Хабаровск. В момент толчка мы все были дома — я, муж, сын 12-летний, дочке было 2 года. Когда в сознание пришла, спросила про своих. Сказали, что никого не спасли. Как с этим жить? Никак, разве это жизнь. И жить-то мне уже не хотелось. И вдруг звонит из Охи подруга и говорит, что видела по телевизору мою дочку. Она вроде бы во Владивостоке, в больнице. Но она не была уверена, сюжет был минутный, а девочку показали просто на мгновение. И тогда же сказали, что девочку готовы взять в семью. Меня как подбросило. Всех на уши поставила, попросила прислать фотографию. Принесли, и правда, моя девочка. Я как второй раз родилась. И на поправку быстро пошла, и как только выписали, рванула во Владивосток. И доченька меня узнала, ей ножку придавленную врачи спасли. Я сама за ней уже до конца выздоровления ухаживала. Через год нам квартиру дали. Все хорошо, и это счастье самое настоящее», - рассказала Марина Геннадьевна.
25 лет нефтегорской трагедии. Землетрясения даже продвинутые японцы не могут прогнозировать. Потому никто не застрахован от повторения стихийного бедствия. Трагедия, как лакмусовая бумажка, ярко показывает - кто есть кто. Кто остается при любом раскладе человеком, а кто — так себе — млекопитающее с паспортом. Ну не дай Бог от таких испытаний.
