Как воспитывали дочь Тухачевского и других "изменников родины"
«Большой террор» 1937–1938 годах в Советском Союзе был до мелочей организован. Например, особым приказом НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины» от 15 августа 1937 года был регламентирован порядок обращения с членами семей осужденных. По этому приказу «состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденным на момент его ареста» жены также подлежали аресту. Более того, предписывалось арестовывать даже находившихся в разводе жен, осведомленных о деятельности своего бывшего супруга.
Детские дома особого режима
Работникам НКВД предписывалось обращать особое внимание на детей в возрасте старше 15 лет и "выявлять степень их социальной опасности". На таких детей заводилось следственное дело и краткое обвинительное заключение, их следовало направлять в исправительно-трудовые лагеря или в детские дома особого режима.
Новорожденных и грудничков оставляли при матерях и тоже отправляли в лагеря. По достижению полутора полных лет детей надлежало отнять от матери и передать на воспитание в ясли ближайшего населенного пункта. Малыши в возрасте от полутора лет до трех полных лет передавались в ясли Наркомздрава (Народного комиссариата здравоохранения) по месту жительства.
Детей в возрасте от 3 до 15 лет следовало направлять в детские дома Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения) краев и республик, отдаленных от места жительства репрессированных. Особо подчеркивалось, что детей следует размещать в детдомах «вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов».
«Член семьи изменника родины»
Девочка с необычным именем Владимира росла счастливым советским ребенком. Родившаяся буквально через три недели после смерти вождя мирового пролетариата, 14 февраля 1924 года, она получила имя в честь Владимира Ильича Ленина. Родители очень ждали мальчика, чтобы назвать его в память о Ленине, но родилась девочка — Владимира.
Мира, как ласково называли ее родители, родилась в Чите. В 1930 году семья переехала в Москву. Они поселились в Кремле, и это естественно: папа у Миры был героем Гражданской войны, членом Реввоенсовета, трижды кавалером ордена Красного Знамени. Иероним Петрович Уборевич. Выдающийся советский военачальник, он очень любил свою дочь.
Из воспоминаний Владимиры Уборевич:
«Он ужасно любил читать мне вслух „Трех мушкетеров“. Эту книгу он обожал. Мы уютненько ложились с ним на кровать в спальне под чудесные монгольские барашковые халаты, и читал мне папа до тех пор, пока я не засыпала. Утром же я неизменно просыпалась у себя. До сих пор чувствую тепло нашей с ним дружбы и нежности. Мама была гораздо суше и строже. Папа же был ласковым и, говорят, меня очень баловал».
К весне 1937 года в руководстве Красной Армии отчетливо обозначился конфликт между народным комиссаром обороны Климентом Ворошиловым и группой высших военачальников. Тухачевский, Уборевич, Якир, Гамарник и другие военные деятели накануне большой войны хотели реформировать и модернизировать Красную Армию. Противостоявший им Ворошилов — любимец и друг Сталина — был против этой инициативы. Конфликт разрешился не в пользу Тухачевского, Уборевича и их коллег: 11 июня 1937 года они были обвинены в антисоветском заговоре и расстреляны.
Жизнь Миры Уборевич, 13-летней на тот момент девочки, вмиг изменилась. Любящий и любимый папа (Мира была единственным ребенком в семье) объявлен «врагом народа» и казнен. В квартире прошел обыск, имущество конфисковано. Мира с мамой — Ниной Уборевич — как «члены семьи изменника родины» сразу после расстрела отца были временно высланы в Астрахань. В сентябре 1937 года Нину Уборевич отправили в Темниковский лагерь в мордовских лесах, а дочку Владимиру — в Свердловск, в Нижне-Исетский детский дом.
Из Кремля — в Нижне-Исетск
Сиротский приют был открыт в пригороде Екатеринбурга, поселке Нижне-Исетского завода, еще в 1900 году. Он действовал при храме Казанской иконы Божией Матери — это хорошо известная всем екатеринбуржцам церковь с недавно восстановленной колокольней, на повороте к Химмашу, перед плотиной.
В 1919 году на базе церковного приюта был создан детский дом. В середине 1930-х годов построено новое здание детдома. Осенью 1937 года в детском доме появились новые, необычные воспитанники: около 30 детей из семей «врагов народа». Среди них были Владимира Уборевич, Вета Гамарник и Светлана Тухачевская.
Из воспоминаний Владимиры Уборевич:
«Привезли нас в детдом под Свердловском в поселок Нижне-Исетск. Привели нас в столовую, где по стенам стояли столы с перевернутыми на них стульями. Вышел к нам старенький директор и объявил нам, что никаких матерей мы здесь не увидим и что мы в детдоме.
Я помню, что каждый вечер, ложась в постель, брала мамину фотографию и много плакала. Вещички начали у нас воровать все. Воры, просто девочки, кастелянша. Все. К нам все чувствовали ненависть».
Тем не менее, жизнь шла своим чередом. В Нижне-Исетском детском доме было немало ребят, родителей которых признали «врагами народа». В основном это были дети ранее раскулаченных крестьян, попавших под волну «Большого террора» 1937–1938 годов. Дети из некогда «высшего общества» постепенно влились в коллектив. На Миру Уборевич обращали особое внимание только потому, что она была очень привлекательной девушкой.
Из воспоминаний Владимиры Уборевич:
«Труднее всего в детдоме жилось первый год. Меня очень обижали мальчики. Когда мы приехали, мне посыпались от этих лихих кавалеров записки, а потом начались преследования. Очень я их боялась!».
Воспитанники детского дома в Нижне-Исетске жили обычной жизнью советских подростков. Пустующее здание церкви было переоборудовано под клуб, и дети занимались там музыкой, пели в хоре, играли на скрипке и на баяне. В 1939 году Нижне-Исетский детский дом занял первое место по хоровой работе на Свердловском областном смотре детского творчества. Жизнь продолжалась. Но дети не забывали о своих родителях.
Из воспоминаний Владимиры Уборевич:
«Помню, что я много лет жизни в детдоме не уставала мечтать о папином приезде за мной, в прохожих искала папу и была уверена, что он вернется, что его где-то прячут. Как-то мне даже показалось, что он идет ко мне по шоссе. И все же в детдоме я жила здоровой жизнью, второй жизнью. Я пела в хоре, училась очень хорошо, особенно по математике, была отличницей, рисовала, купалась и имела много друзей. От мамы из лагеря я получала письма, чудные письма, написанные очень убористо, чтобы больше сказать».
В 1941 году маму Владимиры — Нину Уборевич — расстреляли по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде. Ей вменили в вину надругательство над портретами вождей Советского Союза («совершила похабный поступок над газетой, в которой были помещены портреты членов правительства») и участие в террористической группе.
«Указанная группа детей проявляет террористические намерения»
В январе 1941 году Владимире Уборевич исполнилось 17 лет, наступил срок выпуска из детдома. Однако ее оставляют при детском доме под наблюдением НКВД «до особого распоряжения». И это наблюдение носило не формальный, а совершенно конкретный характер.
Из приказа НКВД СССР № 00309 «Об устранении извращений в содержании детей репрессированных родителей в детских домах»:
«Воспитанники Нижне-Исетского детдома Свердловской области Тухачевская, Гамарник, Уборевич и Штейнбрюк высказывают контрреволюционные пораженческие и террористические настроения. Для прикрытия своей контрреволюционной деятельности вступили в комсомол. Указанная группа детей проявляет террористические намерения против вождей партии и правительства в виде акта мести за своих родителей».
Владимире Уборевич в ближайшем будущем, как и ее матери, грозила перспектива быть обвиненной в антисоветской деятельности и отправиться в лагеря или на расстрельный полигон. Не было бы счастья, да несчастье помогло: началась Великая Отечественная война.
В тыловой Свердловск эвакуировали труппа Московского академического театра имени Чехова, и среди служащих МХАТ была Кира Аллилуева, дочь родного брата жены Иосифа Сталина — Надежды Аллилуевой, покончившей жизнь самоубийством в 1932 году. Знакомая Владимиры Уборевич еще по прежней, московской жизни, Кира Аллилуева помогла дочери «врага народа» вернуться к человеческой жизни.
Летом 1942 года Уборевич сдала экзамены в Московский архитектурный институт, который был в эвакуации и проводил набор студентов в Свердловске. Однако из-за военной неразберихи оказалось, что обучение будет проходить не на Урале, а в Ташкенте. С огромным трудом заполучив командировку от Союза архитекторов, Владимира Уборевич уезжает из-под надзора НКВД в Среднюю Азию.
Ей еще придется столкнуться с репрессивной машиной. В 1944 году в Москве, после возвращения института из эвакуации, Владимира Уборевич будет арестована и отправлена по этапу в Воркуту. Она пройдет много испытаний: пересыльные лагеря, туберкулез, смерть маленькой дочери. В воркутинском лагере она встретит своего будущего мужа Олега Боровского и после реабилитации отца в 1956 и реабилитации мужа в 1957 году вернется в Москву, где проживет долгую жизнь.
Владимира Иеронимовна Уборевич, дочь легендарного командарма, умерла в возрасте 96 лет в феврале 2020 года.
