Когда однажды я пришел под трибуну стадиона «Динамо», чтобы попить чаю с Шебаршиным, он сказал: «А хотите я вас познакомлю с одним интересным человеком»? – «Конечно, хочу». – «Тогда угощайтесь пока чаем с баранками. Он скоро придет».
Генерал в тот день выглядел уставшим. Жаловался на то, что дела в его Фонде идут неважно. В приемной на телефоне сидел другой генерал, некогда грозный И. П. Абрамов, при упоминании о котором еще недавно трепетали все люди, причастные к идеологии, культуре, журналистике. Абрамов (подчиненные за глаза называли его «Палкин») руководил Пятым (идеологическим) управлением КГБ СССР.
Теперь некогда грозный Иван Павлович сидел в ободранной приемной и изредка заглядывал к нам: «Леонид Владимирович, звонит такой-то».
Пришел обещанный «интересный человек» - им оказался бывший зам резидента разведки в Вашингтоне Виктор Иванович Черкашин, прямо причастный к вербовке самого ценного агента О. Эймса, служившего в ЦРУ. Именно благодаря Эймсу в середине 80-х были разоблачены «кроты» в КГБ, работавшие на американцев.
Мы еще какое-то время посудачили все вместе – речь шла о блатных в разведке.
Черкашин говорил, что блатных было много, но они предпочитали теплые места - в Штатах и Западной Европе. Генерал возражал: блатных было мало или даже не было совсем. Но тут я назвал пару фамилий и среди них некоего Кочнова, который был направлен в Вашингтон в служебную командировку, но, едва приехав, тут же позвонил в ЦРУ и предложил свое сотрудничество. Оба моих собеседника радостно закивали: «Помним, помним мерзавца». Я спросил, правда ли, что он был женат на дочери Фурцевой? Правда. А Черкашин добавил, что на самом деле фамилия этого человека была Козлов, и он был сыном того самого Фрола Козлова, члена Политбюро. Во как!
Потом мы с Черкашиным переместились в крохотный чуланчик без окон и стали беседовать. Мне хотелось узнать у него подробности по тем эпизодам, которые описаны в изданной американцами книге Эрли об Эймсе. И конечно, поговорили о Шебаршине.
-Мы познакомились в Индии, - сказал Виктор Иванович. - И всегда оставались приятелями. Всегда были на «ты», хотя никакого панибратства я не допускал – когда Л.В. стал начальником ПГУ.
Я уволился в сентябре 91-го и сразу порвал контакты почти со всеми сослуживцами, восприняв все происшедшее со мной как предательство. (Черкашина невзлюбил Крючков. Он втихую наградил его орденом за «вербовку века» и сплавил во второстепенное управление - В.С.). Да это была не моя личная трагедия, а предательство Службы, которой я отдал много лет. Чуть позже ПГУ покинул Шебаршин, поводом стало назначение к нему в замы полковника Рожкова. Кстати, этот Рожков, как потом оказалось, был вполне приличным человеком. Но у Л.В. были свои строгие представления о службе, об отношениях внутри структуры. К тому же он обладал обостренным чувством собственного достоинства.
Еще до истории с этим Рожковым, в столь грубой форме назначенным к нему в замы Бакатиным, его крайне обеспокоило назначение на пост главы КГБ самого Бакатина, этого партийного выскочки, абсолютно некомпетентного и амбициозного человека. «Да кто он такой! И как он смеет так высокомерно вести себя по отношению к советской разведке», - возмущался Л.В.
Он написал рапорт на имя Горбачева, в котором в довольно жесткой форме объяснял причины своей добровольной отставки. То есть тем самым он сам отрезал себе все пути назад.
Вместе со своими коллегами-отставниками Л.В. создал Службу экономической безопасности. Там собралась серьезная компания – генералы Н.С. Леонов, В.М. Прилуков, И.П. Абрамов, бывший зам министра МВД и другие. Все люди со связями, с опытом. И клиенты у них были серьезные, и партнеры серьезные.
Поэтому мой приход к ним был естественен, и они приняли меня как родного. Леонид мне сразу напомнил: «Все твои разговоры контролировались, и я знаю, что ты очень резко отзывался о руководстве Службы, о Крючкове, о Кирпиченко». И добавил: «Но ни разу ни одного плохого слова не обронил обо мне».
Переживал ли Л.В. свою преждевременную отставку? Наверное, да, и наверное, очень остро. Но никогда об этом не говорил, держал в себе. Ни разу я не слышал от него ничего. Когда ему исполнилось 75, то обмолвился: «Вот и СВР меня вспомнила, прислала открытку. Причем с особым уважением – курьер привез».
То есть человека даже не пригласили в Ясенево, чтобы поздравить.
На его похоронах не было руководителей Службы – вот вам и все их истинное отношение. Правда, Примаков (он был на похоронах) по этому поводу съязвил: «Если бы знали, что Путин пришлет цветы, то пришли бы».
-Да, Виктор Иванович, Шебаршин и мне очень симпатичен, мы с ним существовали на одной волне. Но ведь, согласитесь, он антипод Крючкова? Отчего же тогда Крючков его поставил на свое место?
-Крючков был чиновник, причем чиновник очень высокого класса. Исполнитель. Вечный помощник Андропова. Умный, старательный, трудоголик. И как всякий аппаратчик, он очень болезненно относился к любым лицам, которые появлялись в окружении шефа и которые могли представлять для него потенциальную опасность. Таких немедленно задвигали – разными способами. Ревность Крючкова носила иной раз просто болезненный характер. Например, когда по указанию Брежнева полковнику Горовому было присвоено званием Героя (первый случай в послевоенной истории ПГУ), то Крючков вызвал героя и сказал ему буквально следующее: «Чтобы я вас со звездой никогда не видел». И Горовой никогда свою звезду не надевал. От греха…
В начале 80-х годов карьера Крючкова висела на волоске. Чередой пошли предательства, побеги. А его шеф Андропов в 83-м скончался. Но тут у нас появился Эймс. По его наводке сразу вычислили предателей, быстренько их расстреляли. И Крючков из неудачника стал героем. Горбачев именно его сделал председателем КГБ. И теперь Крючкову следовало решать, кому он передаст свое кресло в разведке. Рассматривался целый ряд кандидатов, среди них были и Леонов, и Грушко. А остановился он на Шебаршине. Почему? Потому что Л.В. представлял для него наименьшую опасность. В силу своих моральных качеств. Не предаст, не подведет, грамотный профессионал, знает оперативную работу, далек от политики, от возни партийных органов.
Он в своем выборе не ошибся. Леонид действительно ни разу его не подвел. Так продолжалось вплоть до августа 91-го. Когда Крючков стал играть в те игры, он правильно рассудил, что Шебаршин тут его не поддержит. Он и не поддержал – в отличие от Грушко. Леонид отошел в сторону – и не от испуга, а по причине своих внутренних убеждений. Конечно, он прекрасно видел, куда все катится, он мог по-разному относиться к Горбачеву, но не хотел втягивать разведку в политические дрязги.
