Как на самом деле была похищена диадема Кандиды Когтевран?
(в оригинале она Ровена Рейвенкло, поэтому её дочь Хелена тоже Рейвенкло)
Джон Барон - это Кровавый Барон, просто потому что в Х веке титула Барона ещё не было.
Часть 1.
По Хогвартсу летали вздохи то тоски, то облегчения – Слизерин ушёл, эпоха закончилась, отныне и вовек его ученики предоставлены сами себе. Ночью светили звёзды, днём – солнце, но всё же что-то неуловимо переменилось.
Джон Барон, между тем, не находил себе места от совсем иных переживаний. Осень, как все скоротечное, сезонное, была на исходе, и головы учеников неумолимо занимал Святочный бал.
Там, где не находится место мыслям о смене времён, легко втискивается мысль о чём-то простеньком, но приятном. О гобеленах на стенах замка, о запечёном в яблоках гусе.
О достойной партии после школы или даже на шестом-седьмом её курсе.
Джон Барон, поднимаясь по лестнице, старался принять насколько возможно задумчивый вид. Давалось ему это, впрочем, безо всяких усилий. Стоило только погрузиться в воспоминания о печалях последних месяцев.
Он остановился перед горгульей и обратился к ней, всё с тем же отрешенным видом:
– О, моя леди, как ты сегодня по-особенному прекрасна… твои золотые волосы, серые океаны глаз. Ты как белорукая Изольда и драгоценный бриллиант.
Сердце горгульи эти слова не тронули.
Джон Барон нахмурился и ещё немного подумал о том, как потерпел неудачу на отборочных по квиддичу – один бланджер сломал ему нос, а другой – метлу. Если нос ему вправила миссис Эрл, то потерю метлы Барон скрывал от родных.
Он решительно покачал головой.
В родовом замке обрушилась одна из башен, и два домовых эльфа никак не могли её починить.
Исправить положение было едва ли возможно. Никто в его роду не блистал ни умом, ни талантами. А он, единственный, кому предстояло нести кровь в будущее, не удосужился до рождения испросить себе приятный облик.
И да, его метла – последняя надежда завоевать сердце какой-нибудь дамы – треснула пополам.
Мрачнея на глазах, Джон Барон стал подниматься по лестнице, ведущей в астрономическую башню.
Здесь, на полпути, он встретил леди Хелену Рейвенкло.
Она была для него что горгулья. Такое же каменное изваяние, которое по доброй воле никогда не обратит к нему взгляд. Поэтому, безо всяких колебаний, он преградил ей путь.
Холод камней был привычен.
Хелена Рейвенкло медленно подняла голову – для чего ей пришлось оторвать взгляд от свитка, который она читала на ходу.
У неё, как у великой Ровены, были огромные серые глаза. Тяжёлые светлые локоны струились вдоль лица. Вот только тонкие губы всегда были поджаты, насколько помнил Барон. Портреты её матери одаривали проходящих загадочными полуулыбками.
– О, как ты сегодня по-особенному прекрасна… – начал он.
Губы Хелены скривились.
– ...твои золотые волосы, серые океаны глаз… – продолжил бубнить Барон.
Хелена закатила глаза и перебила его:
– Почему бы тебе не пойти вслед за любимым учителем?
– Любимым учителем? – удивился Барон. – Каким любимым учителем?
– Который переполошил всю школу своим уходом, – снисходительно пояснила Хелена. – Ну, если ты помнишь.
– А этим учителем… – пробормотал Джон Барон. – Нет, не хочу. Тут ещё есть дела… раз он так уж любезно уступил дорогу молодым.
Барон обвёл рукой лестницу, словно говоря, что после ухода Слизерина весь мир принадлежит ему.
Внезапный вопрос Хелены так удивил его, что он напрочь забыл для чего, собственно, сыпал комплиментами.
Хелена кашлянула.
– Видимо, ты не та звезда, которую затмевал свет вашей луны.
– Что? – оторопел Джон Барон.
Впервые леди сравнила его со звездой. Был ли это успех?
– Что-то не вижу, чтобы после ухода Слизерина ты засиял, – закатив глаза, пояснила Хелена.
– А, ты о том Салазара нет, а на его место Гриффиндор назначил сэра Хоресса? – сообразил Барон. – Но так Хоррес этого последние пятнадцать лет ждал. Неудачу для него, наконец, сменила удача.
Он не знал, что тут сказать, зато в голове сами собой всплыли отрепетированные слова.
- Кстати, о неудачах, – кашлянул он. – Скоро Святочный бал, было бы крайне неудачно пойти туда не вместе.
Хелена, недоверчиво покачав головой, фыркнула.
– Крайне неудачно другое, – серьёзно ответила она. – А именно: кажется, вы, сэр, совсем дурак. Один из худших учеников в Хогвартсе.
– Потомок древнего рода, между прочим, – с обидой поправил её Джон Барон.
– Ничем не примечательного, должно быть, – уточнила Хелена.
– Зато веками блюдущего чистоту своей крови, – твёрдо сказал Барон.
– Какая же это пакость, сэр, – отпрянула от него Хелена.
С этими словами она пошла дальше, без тени сомнений оставляя его позади.
Джон Барон посмотрел ей вслед.
Он подумал, что с таким презрением к миру можно даже жить.
– Между прочим, – крикнул он, перегнувшись через перила, – между прочим, вы не сказали мне «нет», леди Хелена!
Хелена остановилась на площадке между лестничными маршами и сделала изысканный реверанс.
– Нет, сэр Барон, – учтиво ответила она. – Я не пойду с вами на бал.
Джон Барон вздохнул.
Горгульи с их каменными сердцами были теми ещё прелестницами в сравнении с настоящими леди.
На балу Хелена Рейвенкло танцевала с сэром Гилбертом из Зелёных трав, а так же ещё с несколькими людьми, кто её приглашал. Сэром Гальтаном, Уэцни, МакНейером…
Не так уж много.
Никто из тех, кому она отказала до бала, к ней не подошёл.
В целом, Святочный бал стал ещё одним способом напомнить ей, что она всего лишь тень своей великой матери.
Когда Ровена была молода, за её сердце кто только ни сражался. Проще было перечислить, кто оставался равнодушен.
А по подсчётам Хелены сегодня её просило о танце всего лишь двенадцать человек.
Кружились пары.
У ног их сияли звёзды: Годрик Гриффиндор и сэр Бэгшот почему-то сочли нужным разместить небесные зодиаки под ветвями елей, а не у их макушек.
Оскорблённая невниманием, Хелена стояла у треножника с музыкальной шкатулкой и рассыпала её звуки в пространстве.
Она взмахивала палочкой, и они то стихали, то становились громче, то ускорялись, то замедлялись.
Это, к слову, была сложная магия, не каждому доступная.
– Хорошо тут стоять? – спросил её Джон Барон, бесцеремонно вставая рядом.
Он стал тринадцатым, кто сегодня подошёл к ней.
– Почему бы вам, любезный сэр... не посмотреть на зодиак? – спросила Хелена. – Скорее всего, ваш первый и последний шанс увидеть звёзды так близко.
Она указала пальцами на звёзды.
– А кстати, почему зодиак под ёлками, а не на потолке? – спросил Джон Барон.
Хелена стиснула зубы. Она несколько раз пыталась поднять созвездия на потолок, но ничего не вышло.
Сэр Бэгшот был тем ещё мастером заклинаний. Летом она никак не могла извести наколдованный им снег.
Хотя старалась.
Снежинки всё падали, падали у ворот школы, а, касаясь земли, превращались в воду. Даже когда ученики разъехались, сев в кареты, запряжённые фестралами, снегопад не прекратился. Хелена ещё месяц смотрела на него из окна.
Снег исчез, когда надоел сэру Бэгшоту.
И такие истории приключались с ним неоднократно. Хелена заметила, что все, даже её премудрая мать, просто игнорируют эти причуды.
Она отказывалась следовать их примеру, но отныне старалась, чтобы у её неудач не было свидетелей.
– Звёзды обычно с неба светят, – развил свою мысль Джон Барон.
Хелена отмахнулась от него как от насекомого и твёрдо сказала:
– Порой нет. Потому что так суждено.
Джон Барон пожевал губу.
– Я тоже кое-что понимаю в судьбе, – мрачно сказал он.
Хелена с сомнением посмотрела на него.
– Вы?
– По мнению кентавров это такая штука, из-за которой всё идёт не так.
Хелена поджала губы. Ей вдруг почудился намёк на то, что Джон Барон знает о её неудачах.
Но всё оказалось проще.
Из-за его плеча вынырнула призрачная девушка.
– Держитесь подальше от леди Леммы. Она с десяти лет помолвлена с Эриком Гринграссом, – пронзительно запищала она, – и не позднее, чем этим летом отправится в Зелёные Травы!
Джон Барон болезненно поморщился:
– Собственно, зачем я к вам подошёл, леди Хелена? Можно музыку громче?
Хелена приоткрыла рот, но призрачная девушка не дала ей задать вопрос.
– Я леди Зильда! Я покончила с собой, едва услышала горестную весть о помолвке Эрика, – поведала она. – И теперь не позволю мерзавке танцевать с другими!
– Не нужна она мне, – взмолился Барон. – Клянусь.
Леди Зильда довольно кивнула и, с подозрением вертя головой, отправилась следить за своей «подопечной».
Хелена всплеснул руками, когда в середине зала раздалась новая писклявая трель.
Барон указал на музыкальную шкатулку, снова намекая на то, что громкая музыка может помочь.
Однако Хелена словно не видела его.
– Призраки не должны вмешиваться в дела живых, – возмутилась она. – Такое просто недопустимо.
Музыка, поднимающаяся в воздух, с каждой секундой становилась всё тише.
Хелена и вовсе хотела оставить шкатулку и прогнать леди Зильду, но не успела: едва не плача леди Лемма под громкие оскорбления уже три года как мёртвой соперницы выбежала из зала.
– Сэр Эрик ещё отрубит ей голову, вот увидите! – не замедлила сообщить всем леди Зильда.
Некоторые пары были возмущены тем, что медленный танец оказался безнадёжно испорчен.
– Видите? – сказал Джон Барон Хелене. – Судьба – это когда всё идёт не так.
Не слушая его, Хелена неодобрительно покачала головой.
– И вот из-за такой ерунды леди Зильда не смогла проститься с нашим миром? – спросила она.
Она взмахнула палочкой, и музыка стала громче. И в то же время быстрее, жёстче.
Барон пожевал губу.
– Думаю, быть призраком неплохо, – сказал он.
Он мешал думать, и Хелена гневно укорила его:
– А вы, сэр, хотя «сэр» – слишком громкое слово для вас, даже не соблаговолили остаться со своей спутницей до конца!
Барон снова пожевал губу.
– Ну, она обручена… Эх, теперь всё сначала начинать.
Укор в голосе Хелены зазвенел сталью:
– И вы находите подобное поведение достойным?
– Не нарваться на поединок со старшим Гринграссом Несокрушимой Палочкой? – уточнил Джон Барон. – Да, вполне.
Хелена погрузилась в свои мысли.
Было что-то, что она могла сделать. Что-то...
– Я приглашаю вас на танец, леди Рейвенкло, – торжественно сказал Джон Барон.
Хелена ответила:
– Нет.
Она напряжённо думала.
– А леди Лемма, между прочим, была восхищена рассказами о моём прекрасном замке, – заметил Джон Барон.
– Прекрасном замке? – рассеянно повторила Хелена.
– Представьте, леди Хелена, это удивительная постройка, выросшая из скал тысячу лет назад. Он возвышается на холме и касается своими зубцами туч...
Хелена покачала головой.
– Такого замка нет во всей Британии.
Он говорил глупости и вообще сильно мешал.
Джон Барон нахмурился.
– Это описание я прочитал в книге, – заспорил он.
– Наверное, в детских сказках, – отрезала Хелена. И чтобы отделаться от него, кокетливо добавила: – И ах, оставьте меня. Я составляю свод правил для приведений.
Джон Барон почему-то разозлился.
– Раз нет замка, значит и танца не будет? – возмутился он.
Хелена, забыв о кокетстве, смерила его взглядом.
– Что?
– Раз нет замка… – начал Барон.
– Ах, это… – ответила Хелена. – Я бы не пошла ни с кем, кто обращается ко мне «леди Рейвенкло». Мало ли к какому дому я принадлежу.
Ответ явно не усмирил гнев Джона Барона.
– Вы бы уже молчали про дома, леди Хелена. У вас-то своего тоже нет.
– Что? – на этот раз Хелена окончательно потеряла нить разговора.
– Чего непонятного? – крайне снисходительно ответила Барон. – Все знают, ты, леди Хелена, живёшь в Хогвартсе.
Хелена возмущённо приоткрыла рот.
– И?
– Ну, прости меня, – сказал Джон Барон. – Мне нужна невеста с собственным домом. Никто не захочет всю свою жизнь провести в школе.
Это было возмутительно.
– Вы-то, конечно, сэр, – кивнула Хелена. – Школа вообще не для вас.
Впервые её сравнивали с кем-то по принципу дома.
Она решительно вышла из-за треножника. А пройдя мимо Барона, разгневанно обернулась:
– Чтоб вы знали: Хогвартс – прекрасное место.
Оставив Барона смотреть на вздымающиеся над шкатулкой музыкальные волны, Хелена прошла среди танцующих пар. Она любила Хогвартс всем сердцем.
Хотела сделать для него кодекс для приведений и что-то ещё...
Тут её словно озарение охватило. Хелена взмахнула палочкой, раз, второй, и созвездия одно за другим взмыли вверх и украсили собой глухой каменный свод.
С того дня, как возникла идея двух сводов – звёздного в Большом зале и полного запретов для призраков – ничего особенно не произошло.
Школьная жизнь текла своим чередом, разводя и сводя учеников в кабинетах и коридорах.
Встречались они и на школьной территории.
Поэтому возвращался из Запретного леса, где вместо учёбы убивал всяких тварей, Джон Барон совсем не удивился, увидев на берегу оттаявшего озера студентов Рейвенкло.
Должно быть, они изучали озёрную фауну.
Зато он замер, заметив леди Хелену. Она одиноко стояла в стороне ото всех.
И Джон Барон мгновенно уловил что-то успокаивающее в этом презрительном отчуждении.
В нём жила уверенность: презрение из тех вещей, что делают мир сноснее. Так, например, его родовой замок рухнул, придавив последних домовых эльфов, и теперь все об этом узнали, но он всё равно мог презирать тех, кто вообще не понятия не имеет, каково это жить в собственном замке. Пусть и с протекающей крышей.
Хотя, конечно, разные глупые люди ставили ему в укор его высокомерие.
Джон Барон прошёлся несколько раз мимо озера, напряжённо раздумывая. Слизеринский ум, в какой бы неповоротливой голове он ни застрял, никогда не довольствуется малым.
В конце концов, Джон Барон замер и, достав палочку, выпустил в воздух сноп искр.
После чего он сбежал по молодой траве к берегу озера и громко объявил (в самое ухо Хелене Рейвенкло):
– Я объявляю вас дамой сердца.
Хелена ошарашенно заморгала. И Барон предположил, что она думает, будто она ослышалась.
Когда к ним повернулись головы её однокурсников, она признала, что он в самом деле что-то сказал.
– Серьёзно?
Барон вздохнул.
На балу он поговорил с ней откровенно, как с горгульей, поэтому теперь задолжал что-то большее, чем: «Ну, вы дама, а у меня есть сердце».
Но тот разговор протянул между ними тонкие связующие нити.
И Барон подумал, что для объяснения надо отвести леди Хелену в сторону. Поближе к озёрной глади.
Хелена осторожно последовала за ним на край берега.
– Я объявляю вас дамой сердца, потому что прямо сейчас вы – единственная леди, которая, я знаю точно, не обручена, – понизив голос, объяснил он.
Она моргнула.
– А значит, с вами мои шансы намного выше, чем с любой другой, – добавил он.
– Да? – спросила Хелена.
– Да, – кивнул Барон.
– Вы совсем ум потеряли? – резко спросила Хелена.
– Нет, просто нащупываю путь к счастью, – заверил её Барон.
– Понимаете, что это не так работает? – на всякий случай попыталась достучаться до него Хелена.
– Почему? – фыркнул Барон.
– Я отказываюсь быть вашей дамой, – не стала вдаваться в подробности Хелена. – И то, что вы зачем-то подвели меня к воде, ничем вам не поможет.
Она сделала попытку уйти, и Барон заскрипел зубами.
Раздался плеск, и из-под озёрной воды появилась голова русалки.
Бледная с зелёными глазами русалка подперла подбородок перепончатыми пальцами.
– Ах, как приятно знать, что в Хогвартсе появились настоящие рыцари! – воскликнула она.
– Рыцари? Где? – спросила Хелена.
Она завертела головой.
Русалка словно не заметила её:
– В воде так холодно, сэр, а ваша кровь так горяча, – прощебетала она, обращаясь к Барону. – Я буду болеть за вас.
– Что ты гово… – начало было Хелена, но русалка, хихикая, скрылась под водой так же быстро, как появилась.
Только хвост мелькнул.
Вокруг раздались смешки однокурсников.
– Честное слово, – восхитился Барон. – Обычно магических тварей я убиваю, но эта такую веру в себя внушила...
Хелена всплеснул руками.
– Ну, нельзя же убивать магический существ только за то, что они магические существа!
Русалка сильно рассердила её, но, очевидно, Хелена и представить не могла, чтобы причинить ей боль.
– Они же просто рыбы, – пожал плечами Барон.
Хелена с яростью воззрилась на него.
– Я вас презираю, – твёрдо сказала она.
В ответ Джон Барон энергично кивнул:
– И всё же я рад, что вы, наконец, перестали спорить. И приняли моё предложение.
И торопливо зашагал прочь.
Хелена захлопала глазами. Перестала спорить?
Она крикнула ему вслед:
– Нет! Я не согласна быть вашей дамой. Русалка меня не убедила!
Джон Барон притворился, что не слышит. А леди Хелена была слишком горда, чтобы бежать следом и препираться.
И в тот день от Большого озера к зданию школы потянулся слух, что, возможно, будет битва за сердца юной леди Рейвенкло.
Если найдётся кто-то второй, кто захочет за него сразиться.
Пока же второй не нашёлся, Джон Барон вёл бой с самим собой. Не проходило и дня, чтобы он не подходил к леди Хелене, моля о любви, и не получил отказ.
– Я поставил себе высокую цель, – отвечал Барон тем, кого удивляло его внезапная страсть. – И теперь с пути не сверну.
Некоторые леди находили его безнадёжную преданность очаровательной.
В конце концов, он потерял замок. Есть от чего стать безнадёжным романтиком.
На лице же Хелены нередко было написано, что она желает ему мучительной смерти.
Причин у неё было много.
Некоторые Барон признал здравыми.
– Вы ужасно косноязычны, а ваши признания позорят меня одним звучанием, – укорила она его как-то раз в июне.
– Осенью я вернусь другим человеком, – пламенно пообещал он.
К сентябрю, речь Джона Барона в самом деле изменилась: у руин своего замка, сидя в криво сколоченной заклинаниями хижине, он учил подходящие слова, которые находил в летописях.
Так, при первой встрече он произнёс:
– Не ведаю я, сколько ещё выдержит моё сердце. Если вы подарите мне ленту, вплетённую в ваши косы, я буду хранить её как сокровище.
– И что вы, сэр, будете с ней делать? – нахмурилась Хелена. – Используете как петлю, надеюсь?
– Я буду её хранить, о каменное вы изваяние, – повторил он.
– Каменное изваяние? Я вам что, горгулья? – возмутилась Хелена.
Джон Барон окинул её задумчивым взглядом, будто не зная, как ответить.
– О, леди Хелена…
Для него это была зыбкая почва.
– Мерлин, избави меня от человека, который не отличает людей от горгулий! – воскликнула Хелена.
С трудом влача бремя учёбы, Джон Барон всё больше посвящал времени своей преданной, но безответной любви.
И постепенно начинал чувствовать себя едва ли не героем Хогвартса.
Ему даже пытались помочь.
– Просто сердце разрывается, когда я вижу это десятый раз на дню, – сказала ему леди Зильда, паря среди его любимых горгулий.
Он промолчал.
– Хоть вы и подбивали клинья под даму моего возлюбленного, вы прощены.
Не добившись от него ни слова, леди Зильда продолжила.
– В ваше суровое молчание окончательно растопило моё сердце…. Леди Хелена любит музыку, попробуйте спеть ей.
Барон покосился на леди Зильду.
И в следующий раз, встретив Хелену в коридоре, он упал на колено и запел:
– О кудри твои – зерно полей,
Я скошу.
О синеву глаз твоих – бурную реку,
Я осушу.
Вместо того, чтобы идти куда шла, Хелена резко свернула в сторону. Да так ловко вскочила на возникшую из ниоткуда лестницу, что Барон едва не зааплодировал. Но спохватившись, что это он должен срывать овации, продолжил петь.
Сердце леди Хелены не дрогнуло.
Потерпев неудачу с пением, Джон Барон ощутил прилив внезапного вдохновения на зельеварении. По словам леди Зильды, это был второй верный способ пленить девушку.
Едва Хелена вошла в кабинет, Джон Барон громогласно объявил:
– Я буду биться за твоё сердце на турнире Девяти Волшебников.
Хелена нахмурилась, будто не понимая о чём речь.
– Турнир Девяти – это внутренний турнир, где выбирается чемпион школы для турнира Трёх, – просветил её Барон.
Все однокурсницы восторженно ахнули, а Хелена стиснула зубы и прошипела:
– Сломайте себе шею. Сделайте всем одолжение.
– Вот слова моей возлюбленной! – удручённо воскликнул Барон. – Но я всё равно сражусь за её сердце!
Девушки вокруг вновь ахнули, прижимая руки к губам.
Леди Лемма надрывно вздохнула:
– Я вот пошла с ним на бал, хотя все знали, что его замок вот-вот рассыплется. Золотое сердце, невозможно не заметить, даже если ты дала слово другому…
Хелена в ярости стала нарезать какие-то корешки, и к концу занятия Джон Барон обнаружил, что его дама сделала что-то непостижимое: закончила выводить формулу бальзама, выращивающего в теле новые кости.
Судя по всему, она была довольна своей работой и потому тихонько бормотала, что пока люди страдают ерундой, она двигает магическую медицину.
- О, это всё для меня! – воскликнул Барон.
И Хелена едва не разбила себе лоб.
Джон Барон решил, что пройдёт турнир с таким же успехом, с каким его возлюбленная вывела новую формулу.
Однако, первый же раунд Турнира Девяти для него закончился крайне неудачно: он упал с метлы, раздробил на мелкие осколки ногу, сломал руку и волшебную палочку.
Пока он лежал в больничном крыле и пил костерост леди Хелены – тот скорее походил на орудие пытки – он получал утешительные подарки от дев Хогвартса. А среди них – и первую в жизни записку от дамы сердца:
Сэр Барон, прошу вас, прекратите связывать моё имя со своими неудачами.
Хелена.
Барон покачал головой:
– Как тут не влюбиться, даже если точно знаешь, что это бесполезно?
Глядя на записку, он почувствовал неизъяснимую радость. В конце концов, сердце не отдают кому попало.
...Леди же Хелена, отправив куда более длинное письмо в Визенгамот, быстро собирала вещи.
[Записано сэром Элдредом Гальфридом Леовенадом Бэгшотом Достопочтенным из Монмута, преподававшем в Хогвратсе на рубеже X – XI вв.
Язык оригинала: латинский
Дата написания: 1094 г.]
продолжение следует
Инфа из канона о Хелене Рейвенкло
Инфа из канона о Бароне
Предыстория: Правда об Основании и Правда о Тайной Комнате
