Пожалуй, одним из самых необычных периодов в богатой на всяко-разные события многовековой истории Восточной Пруссии можно считать 1945-1948 годы. Именно тогда на территории области, только что из Кёнигсбергской переименованной в Калининградскую, происходили весьма любопытные процессы. Причем в совершенно определенном смысле данного слова – то есть, процессы судебные. Их отличительной особенностью по сравнению с более поздними временами было то, что многие из осужденных за различные преступления являлись немцами, которых в те времена здесь было все еще больше, чем переселенцев из других регионов Советского Союза. В архивных фондах сохранилось немало таких документов.
Судя по материалам коллегии по уголовным делам Калининградского облсуда за 1946-1947 годы, среди совершенных уже бывшими, но еще не выселенными хозяевами этой земли преступлений львиную долю составляли факты контрреволюционной агитации. Причем органами Управления Министерства Государственной безопасности по Калининградской области был разоблачен целый ряд организованных групп антисоветчиков. В итоге только за первое полугодие 1947-го суды различных инстанций рассмотрели 37 таких уголовных дел, по которым проходило, в общей сложности, 86 человек. Различные сроки лишения свободы получили 62 фигуранта, из которых лишь 8 являлись советскими гражданами.
Судя по материалам следствия, преобладающей формой антисоветской пропаганды было распевание песен и читка стихов. Так, некие Хельга Разински и Бруно Эйлер вместе с еще пятью сообщниками были приговорены к различным срокам заключения по статьям 58-10 (часть 1) и 58-11 действующего Уголовного кодекса РСФСР. Кроме этой в Государственном архиве Калининградской области сохранились сведения о группах под предводительством Мины Боннер, Кристель Борман, Вольфа Штернтота и Элеоноры Вагнер, насчитывавших от 5 до 22 человек каждая.
Вместе с тем стоит заметить, что печально известная 58-я статья в этой своей части отнюдь не грозила обвиняемым расстрелом, хотя и предусматривала лишение свободы на срок не менее полугода. К тому же, что бы ни говорили о сугубо карательной направленности советского правосудия, количество оправданных подсудимых в нашем случае не может не удивлять. Скажем, из 9 человек, входивших в группу Вагнер, таких в итоге оказалось 7!
В вину «вагнеровцам» ставилось исполнение песни «Бригадная». Объектом насмешек в ней выступал, как понятно из названия, бригадир – к слову, немец по национальности. История, к сожалению, не сохранила текст сего творения, но известно, что судебная коллегия так и не признала песню контрреволюционной. И что характерно: областное Управление МГБ, не согласившееся с решением суда, пыталось опротестовать его в республиканской (!) прокуратуре, но вновь получило отказ.
Товарищам Кристель Борман повезло меньше – из 15 человек оправдали лишь троих. Все же, песенки «Корамба» (так в документах) и «В старом гнезде» суд признал «содержащими клеветнические измышления против советской действительности и Советского государства». Может быть, поэтому оправдательные приговоры по протесту прокурора республики были отменены, а уголовное дело вернули для повторного рассмотрения в ином составе судей.
А вот в своей части 9 статья 58 УК РСФСР была уже куда менее снисходительна к преступникам. «Причинение ущерба системе транспорта, водоснабжения, связи и иных сооружений или государственного и общественного имущества в контрреволюционных целях» приравнивалось к вооруженному восстанию и даже при наличии смягчающих обстоятельств грозило не менее чем 3 годами лагерей. Вредителей, какой бы они ни были национальности, советская власть не жаловала.
Тут надо заметить, что после войны среди немалой части немецкого населения, в том числе и новообразованной Калининградчины, сохранялись надежды на скорое начало нового вооруженного конфликта – теперь уже между СССР и США с Англией. Наподобие сегодняшних свидомых украинцев, немцы особо даже не задумывались, какая именно от этого будет выгода их фатерлянду и будет ли вообще – лишь бы русским пришлось солоно. Ну а в ожидании очередного мирового катаклизма самые упертые по мере имевшихся возможностей досаждали ненавистным оккупантам. В военном совхозе №19 оперативники УМГБ выявили двух таких скрытых врагов.
Сын преуспевавшего при нацистах торговца и бывший член «Гитлерюгенда», 28-летний Зигфрид Герке был уроженцем Герадуэна – современного поселка Железнодорожный. Понятно, что в новых обстоятельствах пойти по стопам фатера Зигги было не суждено, и пришлось освоить куда менее престижную в его понимании профессию тракториста. На этой ниве, пардон за каламбур, он и сошелся с неким Герхардом Флюге, которого в Восточную Пруссию перед войной занесло аж из австрийского городка Браунау.
Австрияк был старше на четыре года, женат, но так же страстно, как молодой и холостой приятель, ненавидел Советы, мечтая вместе с супругой Эльзой вернуться в родную страну. В ожидании момента, удобного для нелегального перехода госграницы, Герхард Рихардович решил времени зря не терять. По наущению выпускника технической школы бывший гитлерюгендовец Герке дважды выводил из строя вверенный ему совхозный трактор.
- Задай этой железяке повышенные обороты на холостом ходу, - поделился знаниями Флюге. – И дело сделано, хе-хе!
В итоге ремонт поврежденной техники обошелся государству в 2 720 рублей.
Свой трактор Флюге преднамеренно ломал целых три раза, не только гоняя двигатель на форсаже, но и засыпая в смазку песок.
«Кроме этого подозреваемый распространял слухи о неизбежности новой войны, угрожал дирекции совхоза и вообще всем русским», - говорится в уголовном деле.
Герке с Флюге развернули активную агитацию среди других рабочих-немцев, которых призывали портить сельхозтехнику и готовиться всем скопом сначала рвануть через границу в Польшу, а уже оттуда перебраться в родную Германию. Нетрудно представить, чем в итоге могла закончится подобная авантюра, если бы ее удалось осуществить. Но вместо вожделенного Запада оба разоблаченных и арестованных вредителя в столыпинских вагонах отправились в прямо противоположную сторону, пополнив ряды обитателей Гулага.
Стоит заметить, что хватало среди калининградских пруссаков и вполне обычных уголовников. Непредвзятые историки вообще могут подтвердить, что знаменитая законопослушность германцев в значительной мере является мифом. От совершения тягчайших преступлений немцев удерживали лишь жесточайшие законы, да и то отнюдь не всегда.
- В сгоревшем при штурме Кёнигсберга здании Полицайпрезидиума (сегодня там располагается региональное Управление ФСБ) после войны, разбирая завалы, нашли сейфы, принадлежавшие уголовным следователям, - рассказывал один из исследователей. – И в каждом их них, наряду с документами, хранилась ужасного вида кожаная плетка, судя по всему, использовавшаяся при допросах подозреваемых. Все эти орудии пытки имели следы активного употребления, но самой измочаленной была девятихвостка, которая, судя по вытравленной на рукояти надписи, принадлежала какому-то Фогелю.
Так вот, наиболее склонные к правонарушениям бюргеры, внезапно оказавшись под юрисдикцией Советского Союза, наконец-то смогли дать волю своим низменным инстинктам. Как, скажем, немец по фамилии Вестгауз, которого 1 июня 1946 года приняли на должность заведующего коммерческим буфетом №1 Калининградского городского Универторга.
Видимо, также наслушавшись сказок о немецкой дисциплинированности (а вполне может статься, и просто от лени), вышестоящие руководители буфетчика практически не контролировали. Когда Вестгауз, что называется, «просек тему», он принялся систематически пьянствовать, превзойдя в этом деле даже многих своих русских коллег. Всего за три недели бедовый фриц растратил и похитил различных товаров на 141 195 рублей и 75 копеек – вполне приличная сумма по тем временам!
Приговор – 10 лет с конфискацией имущества стад для растратчика заслуженным возмездием. Говорят, большие неприятности были и у начальства Универторга…
Наряду с тривиальными жуликами в регионе орудовали и самые настоящие шпионы. Самым известным из них с полным основанием можно считать профессора медицины Штрингера, в недавнем прошлом активного члена Национал-социалистической рабочей партии Германии, которого советская контрразведка арестовала в 1946 году.
При нацистах Штрингер занимал весьма ответственные должности как по профессиональной, так и по партийной линии. В Палате врачей Восточной Пруссии он читал лекции о чистоте арийской расы, увязывая данные постулаты с законами, издававшимися в то время гитлеровским правительством.
С приходом советских войск матерому нацисту удалось легализоваться и даже получить назначение на пост директора инфекционной больницы Калининграда. В одной из ее палат он и укрыл нелегально прибывшего в регион уполномоченного Ватикана. Этому засланцу было поручено собирать шпионские сведения, а также установить контакты с представителями католической церкви.
За все свои шпионские делишки Штрингер получил от щедрот советского правосудия «десятку» - столько же, сколько и пьяница-буфетчик Вестгауз.
