«Со стороны немецких иммигрантов из Франкфуртской школы была предпринята очередная марксистская атака на «буржуазную мораль» и христианское общество Запада. Немецкие радикалы Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Герберт Маркузе и Эрих Фромм превратили марксизм из экономической доктрины в инструмент ниспровержения морали».
Патрик Бьюкенен
К середине XX века многие на Западе разочаровались в идеях позднего Маркса. Социалистическое общество, построенное в Советском Союзе по всем канонам марксизма-ленинизма в действительности породило и «большой террор», и ряд войн, а в Западной Европе к тому времени мало кто не считал СССР жесткой тоталитарной державой. В Германии установился нацистский режим Адольфа Гитлера. Капиталистическое или рыночное общество по ряду причин также не устраивало большинство философов того времени. Они охарактеризовали его, как «общество потребления», манипулирующее человеческим сознанием путем массовой культуры и товарного фетишизма. Как результат, в Германии на базе Института Социальных Исследований во Франкфурте-на-Майне зародилось одно из направлений неомарксизма, названное впоследствии Франкфуртской школой.
В данной статье мы разберем, что же не так с идеями неомарксистов, и почему, несмотря на их популярность среди «новых левых», их теория не имеет ничего общего с действительностью и никак не претендует на то, чтобы объективно описать гибкую социальную реальность.
История Франкфуртской школы
Франкфуртская школа, как уже было сказано выше, зародилась в 20-х годах прошлого столетия на базе Института Социальных Исследований во Франкфурте-на-Майне, соответственно по этой причине и получив свое название. Одним из основателей этого направления вполне можно считать Карла Грюнберга — первого директора Института Социальных Исследований — историка и правоведа, начавшего объединение в своеобразный кружок молодых австрийских и немецких мыслителей с коммунистическими и социал-демократическими взглядами. Один из таковых — Макс Хоркхаймер — впоследствии в 1931 году и станет новым директором Института и провозгласит основной его целью разработку «социальной философии», которая бы при этом опиралась на подтвержденные эмпирические исследования. Примерно в то же время начинают формироваться и основные принципы школы, а именно:
Этими положениями методология Франкфуртской школы далеко не ограничивалась, да и сами они, конечно, вводились не разом, а постепенно. Нельзя не отметить и того факта, что сами неомарксисты, по сути, относящиеся к одной философской школе, не всегда разделяли взгляды друг друга.
Франкфуртская школа включала в себя идеи целого ряда мыслителей. Безусловно, являясь одним из направлений неомарксизма, она просто не могла пройти мимо непосредственно самого Маркса. Как было сказано в начале, идеи позднего Маркса, а точнее даже не столько сами идеи, сколько их неудачное воплощение на практике в виде тоталитарных социалистических режимов (классический пример: СССР и впоследствии подконтрольная Союзу практически вся Восточная Европа) вызывали разочарование среди философов Франкфуртской школы. По этой причине, основополагающей работой Маркса, использовавшейся теоретиками неомарксизма в качестве базовой, стали «Экономическо-философские рукописи», написанные совсем молодым Марксом еще в 1844 году до знакомства с Энгельсом. В предисловии к этой работе Маркс пишет, что пришел ко всем своим выводам «путём вполне эмпирического анализа, основанного на добросовестном критическом изучении политической экономии», что как раз-таки соответствовало представлению Хоркхаймера об идеях, которые, по его мнению, должна была проповедовать и Франкфуртская школа («социальная философия, опирающаяся на эмпирический анализ»). Наконец, в этой же книге Маркс пишет о якобы постоянно осуществляемом в капиталистическом обществе отчуждении человека от продукта своего труда. Капитализм, как пишет здесь Маркс, «обрекает рабочего на оскудение и опускание до уровня машины» [1]. Это впоследствии и станет одной из главных идей неомарксизма об отчуждении человека от содержания и итогового продукта своего труда.
Разумеется, одним только Марксом Франкфуртская школа и неомарксизм, представляющие собой внушительный синтез различных философских теорий, не ограничились. Всех концепций, которые были так или иначе интегрированы во Франкфуртскую школу немалое количество, но здесь мы остановимся на самых основных.
У Фрейда неомарксисты позаимствовали его идею человека: структуру личности и бессознательное (это повлекло за собой возникновение такого течения как фрейдомарксизм). У Гегеля — диалектику. У Веберовской понимающей социологии взято понятие рациональности, через которое представители Франкфуртской школы интерпретировали категорию отчуждения в позднем капиталистическом обществе.
Как можно заметить, уже на стадии формирования методологии Франкфуртская школа могла иметь в себе ряд противоречий, которые возникали просто потому, что столь обширный синтез идей целого ряда мыслителей (во многом отличавшихся друг от друга своими взглядами) не мог стать надежной методологической основой. По этой причине впоследствии между многими неомарксистами возникали разногласия и споры, а в самой школе постоянно рождались новые течения. Ниже мы рассмотрим, что же не так с идеями неомарксистов, подвергнув критике и их методологию и зиждущиеся на этой методологии идеи, призывающие к совершению мировой революции и свержению капитализма.
В частности, мы рассмотрим 2 основных теории франкфуртцев:
1) Диалектику Просвещения;
2) Критическую теорию.
А также поговорим о том, почему идеи Школы оказались нежизнеспособны.
Примечание: в этой статье мы отложим рассмотрение экономической составляющей вопроса. Все же она уже в достаточном объёме и неоднократно освещалась, да и критиковать чисто философскую школу с сугубо экономических позиций было бы не совсем верно. Всё-таки, как писал Огюст Конт, «социальное следует объяснять социальным».
Также термины «Франкфуртская школа» и «неомарксизм» будут употребляться как взаимозаменяемые синонимы. Ведь все же именно Франкфуртская школа и составляет львиную долю всего неомарксизма.
Итак, давайте разберем основные тезисы, которые предлагают нам франкфуртцы.
Человек находится в постоянной эксплуатации и угнетении и должен быть освобождён
«Освобождено должно быть все, что может быть освобождено», — говорят нам представители Франкфуртской школы. Подразумевается под этим сам факт постоянного угнетения человека в капиталистическом обществе, а также отчуждения человека от содержания, а точнее, итогового продукта своего труда. О последнем мы чуть подробнее поговорим ниже, а пока разберем первый тезис.
Неомарксисты считают, что в капиталистическом обществе неизбежно происходит угнетение — это черта такого типа общественных отношений на всем периоде их существования. В этом позиция неомарксистов крайне схожа непосредственно с идеями самого Маркса. Маркс писал, что капитализм разрушает патриархальную семью — и это одна из его главных положительных черт — в то время как социализм должен окончательно освободить и эмансипировать всех рабочих в целом, ну и женщин в частности. Наконец и Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» писал, что «господство мужчины в браке есть простое следствие его экономического господства и само собой исчезает вместе с последним».
Следовательно, при социализме автоматически произойдет полное освобождение всех, и ни один актор не сможет более господствовать над другим. Так говорят нам неомарксисты. Но так ли все на самом деле?
Конечно, нет. Предлагаю на этот счёт уйти от избитой аргументации и обратиться к чрезвычайно интересной теории американского социолога Ирвинга Гофмана. Будучи исследователем различных вопросов, связанных, в первую очередь, c тюрьмами и маргинализацией, Гофман изучил огромное количество межличностных взаимодействий людей между собой в абсолютно разных ситуациях. На основе своих исследований, Гофман сформулировал основные положения теории, согласно которой, угнетение в обществе всегда (!) носит ситуативный характер. Таким образом, Гофман отрицает существование патриархата как системы угнетения — он считает, что вследствие постоянных социальных взаимодействий, разные индивиды могут исключаться из ситуаций, однако такое происходит повсеместно и не связано с чем-то определенным.
В работе «Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью» [2] Гофман пишет о том, что изначально человек предлагает себя обществу в положительном виде, после чего вынужден постоянно поддерживать этот образ и соответствовать ему. Если же после этого человек будет вести себя непоследовательно, то есть перестанет следовать заданному ранее образу, то дискредитирует себя в обществе (приобретет стигму) и подвергнется тому самому ситуативному угнетению.
Гофман не отрицает факт угнетения в обществе, однако, описанный им тип общественных отношений существовал всегда и существует до сих пор. Представители Франкфуртской школы же мало того, что считают угнетение системным (а не ситуативным), так еще и, подобно самому Марксу, видят его лишь как продукт капиталистического общества. Хотя, само собой, стигматизация существовала и в первобытно-общинном строе (член племени, совершивший дискредитирующий его перед соплеменниками поступок, подвергался наказанию или даже мог быть изгнан из этого племени), и при рабовладельчестве (свободный человек мог стать рабом, нарушив общепринятые нормы), да и вообще всегда. Вне зависимости от типа общественного устройства, межличностные взаимодействия между людьми все равно не претерпевали кардинальных изменений. Человек, совершивший негативный в понимании социума поступок, нарушивший общепринятые нормы и правила, всегда подвергался общественному осуждению и порицанию. И даже если использовать для описания этого феномена термин «угнетение», мы все равно не сможем назвать патриархат и патриархальную семью единой системой для этого, а само угнетение — продуктом исключительно рыночного капиталистического общества, как того желают представители Франкфуртской школы.
Но на этом они не останавливаются. Неомарксисты также говорят о том, что при капитализме происходит постоянное отчуждение человека от содержания, а точнее, от итогового продукта своего труда. То есть, выполняя какую-либо работу, вы, даже при условии получения достойной заработной платы, по факту все равно оказываетесь отчужденными от конечного результата своей деятельности. Так, например, если вы строитель, трудоустроены в строительной компании и занимаетесь постройкой дома, то за свою работу вы будете получать зарплату, однако итоговый результат труда (в данном случае, построенный вами дом) все равно не будет вашим, он перейдет в собственность строительной компании, на которую вы и работаете. Представители Франкфуртской школы же считают, что сущность человека — это свобода и свободный творческий труд, а от факторов, отчуждающих человека от содержания, необходимо избавляться. Звучит круто, однако во всех этих «бедах» неомарксисты обвиняют капитализм, считая его порождающим и гендерное неравенство, и прочие негативные, по их мнению, феномены XX века. И все бы ничего, вот только даже в Древнем Риме, где был рабовладельческий строй (выражаясь терминами формационистов), уже существовала такая разновидность труда, как труд по найму.
Так, в Риме в период II в. до н. э. — II в. н. э. бурное развитие сельского хозяйства и ремесла делало для некоторых типов хозяйств довольно острой проблему рабочих рук. Конечно, в условиях рабовладельчества наемный труд в Риме не стал основой производства, однако нашел применение главным образом в мелком сельском хозяйстве и кое-где в ремесле [3]. Свободных людей нанимали на работу, выплачивая им за нее зарплату. То есть уже даже тогда существовало то самое отчуждение. Вот только капитализм в Риме был развит очень плохо, а Империя пала почти за полторы тысячи лет до начала XX века…
Наконец, стоит заметить вот что. Критикуя капиталистическое общество за отчуждение человека от содержания, примитивизм общественных отношений и прочее, о чем мы еще поговорим, неомарксисты будто забывают, что любой труд создается для потребления. Любая хозяйственная деятельность человека направлена на достижение определённого результата, выражающегося в удовлетворении потребностей. Если этот важнейший принцип утрачивает силу, остаётся только непроизводительная растрата ресурсов, ведущая, в конечном итоге, к обнищанию всего общества [4].
Современное общество базируется на «авторитарной личности», вследствие чего зарождаются тоталитарные режимы
Для начала необходимо пояснить, что именно скрывается под понятием «авторитарная личность». Это понятие было введено еще Эрихом Фроммом для описания так называемого «человека толпы», представителя массового капиталистического общества, которого отличают такие черты, как консерватизм, религиозная и этническая нетерпимость, конформизм, примитивизм мышления. Согласно Фромму, человек авторитарного склада испытывает фрустрацию, беспокойство и разочарование от обременительной свободы и чувства одиночества, что обостряет в нем жажду власти и приводит к идентификации себя с авторитетом группы.
Впоследствии Теодор Адорно и Дэниэл Левинсон продолжат изучение этого социального феномена и напишут книгу «Исследование авторитарной личности» [5]. Эта работа написана достаточно сложным языком (как и большинство работ представителей Франкфуртской школы), что делает ее чтение долгим и затруднительным. Ниже вкратце будут изложены основные идеи и методы исследования, описанные авторами в этой книге.
В своем исследовании Адорно и его коллеги использовали целый ряд методик, среди которых были: анкеты, включающие вопросы о социодемографических особенностях респондентов и их взглядах; клиническое интервью, в котором респонденты рассказывали о своем прошлом, а также высказывали свое мнение по ряду социальных проблем; тематико-апперцептивный тест, в котором участникам показывали серию картин с изображением драматических событий и предлагали рассказать о своих действиях в каждом из случаев; и некоторые другие.
Так, исследования предрасположенности у различных индивидуумов к дискриминации людей из других социальных групп Адорно с коллегами проводили на примере опросов об антисемитизме. Затем среди опрошенных отбирали людей с наиболее и наименее выраженными антисемитскими взглядами, отбрасывая результаты тех, кто был в середине. После опросов эти две группы противопоставлялись друг другу и создавалась F-шкала (F означает «фашизм»), которая определяла основные черты авторитарной личности.
Теодор Адорно
Все свои исследования и наблюдения группа Адорно, как уже было сказано выше, обобщила в работе «Исследование авторитарной личности», выпущенной в 1950 году. Сразу возникает вопрос: почему в такой быстро меняющейся науке, как социальная психология, до сих пор могут оставаться актуальными исследования середины прошлого столетия? С того момента произошло огромное количество событий, повлиявших на психологию, да и сменилось, по меньшей мере, 3 поколения. Эта претензия понятна, однако только ею критика теории авторитарной личности не ограничивается. Далее мы рассмотрим основные пункты критического анализа этой неомарксистской теории с позиции различных исследований в области практической психологии.
В первую очередь, нельзя не упомянуть то, что Адорно вместе со своими коллегами, разрабатывая теорию на основе анализа особенностей поведения разных людей, выбрал явно не самую репрезентативную выборку, за что его теория подвергалась критике еще его современниками. В частности, все опрашиваемые принадлежали к различным организациям. Ричард Кристи в своем исследовании сообщает о том, что среднестатистические американцы (граждане именно этой страны и были участниками исследования), являющиеся членами каких-либо организаций или объединений, очень серьезно отличаются в своем поведении и личностных особенностях от людей, ни в каких объединениях не состоящих [6].
Если мы возьмем более поздние исследования в этой стезе, пытающиеся так или иначе вернуть к жизни теорию Адорно, то получим гораздо более полные исследования возможных предпосылок к формированию «авторитарной личности». Современная интерпретация принадлежит Альтмейеру, который связал ее с такими особенностями человека, как полное и безоговорочное подчинение власти и авторитету, приверженность традиционным социальным нормам (конвенционализм, конформизм), и агрессивность по отношению к тем группам, неприятие которых поощряется властями [7]. В частности, американские исследования 90-х годов XX века показывают, что авторитаризм связан с расизмом [8], с отрицательным отношением к больным СПИДом, наркоманам, защитникам окружающей среды, абортам, бездомным [9], нелегальным иммигрантам [10] и прочим. Все эти данные были необоснованно проигнорированы Адорно и Лэвинсоном в их исследованиях.
Также в своей работе они пишут о том, что единственной(!) причиной возникновения авторитарной личности являются особенности семейной ситуации. Этот тезис вообще не выдерживает никакой критики. Нет, конечно, если бы во всем мире был постоянный карантин (как сейчас [прим. ред. — статья была написана в апреле 2020 года]), и людям было бы запрещено выходить из дома, а все социальные контакты сводились только к общению с членами своей семьи, то теория Адорно была бы релевантна. На практике же были проигнорированы такие важнейшие социальные факторы, как образование [11,12,13], профессия [14], тип культуры [15], религиозность [16], социальная обстановка в обществе в целом [17].
Также, анализируя общество путем типичных для марксистов коллективистских обобщений (используя методологический коллективизм), неомарксисты делают вывод, что любая личность, обладающая даже слабо выраженными авторитарными чертами, всегда(!) будет осуществлять аутгрупповую дискриминацию.
Аутгруппа — группа, по отношению к которой человек не испытывает чувства идентичности, считает ее «чужой» себе, а также сравнивает себя с ней с целью уточнить свою собственную принадлежность к другой социальной группе. Представители аутгруппы могут подвергаться дискриминации со стороны индивида.
Слышать это довольно странно. Согласно исследованиям вышеупомянутого Адорно, авторитарной личности характерно не отличаться от большинства. Следовательно, если это самое большинство не проявляет никакой дискриминации по отношению к членам аутгрупп (а чаще всего к аутгруппам характерно именно пассивное отношение), то и сам человек с авторитарной личностью не будет этого делать [18]. Адорно с его коллегами сами противоречат своей же теории…
Наконец, наши уважаемые исследователи заключают, что авторитарность человека всегда связана исключительно с его отношением к аутгруппам, вообще не обращая внимания на другие аспекты существования [19,20]. То есть, если человек совершает аутгрупповую дискриминацию, то это значит, что он представляет собой авторитарную личность, из чего следует, что, заняв какой-нибудь высокопоставленный пост, например, став государственным деятелем, он обязательно установит свою диктатуру и тоталитарный режим. Ну а авторитарная личность, конечно же, является продуктом исключительно капиталистического общества. Причем такие выводы делаются едва ли не исключительно на одном лишь приходе к власти Адольфа Гитлера в Германии. От такой логической цепочки любому адекватному человеку может стать смешно, однако некоторыми эти псевдо-исследования действительно признаются в качестве научных.
Что ж, после всего вышесказанного, думаю, становится очевидным, почему теория авторитарной личности не имеет ничего общего с реальной психологией (стоит сказать, практически не признается ей, как минимум в первоначальном ортодоксальном варианте Адорно, какой мы её рассматривали) и является лишь ошибочным упрощением в отчаянной попытке неомарксистов раскритиковать неудобный им капитализм.
«Непросвещенная» диалектика
Разобрав основные методологические постулаты Франкфуртской школы, перейдем к более подробному рассмотрению 2 крупных теорий франкфуртцев, а именно «диалектики Просвещения» и «критической теории».
Понятие «диалектика Просвещения» было сформулировано уже хорошо знакомыми нам Адорно и Хоркхаймером в одноименной работе, опубликованной в 1947 году, после окончания Второй Мировой. Если коротко, то в этой работе авторы высказывают претензии к массовой культуре, наполнившей, по их мнению, все капиталистическое общество, а также о том, как развивалась Европа и ее искусство в эпоху Просвещения. Как пишет Адорно, искусству, вопреки расхожему мнению, свойственно прогрессировать, а с переходом к индустриальному обществу в искусстве наступает конфликт (выражаясь неомарксистской терминологией, диалектическое противоречие — потому и «диалектика Просвещения») между эстетикой и экономикой [21]. Технический прогресс подчиняет себе искусство, ставит его на службу экономике и политическим режимам. В этой книге Адорно продолжает свою критику капитализма, указывая на то, что в современном капиталистическом обществе сам человек продается и покупается на рынке. Экономический аспект в искусстве победил, — индивид начинает ассоциировать себя исключительно с потребительским набором различных предметов, которые так или иначе могут отражать его социальный статус. Так, если человек купит себе BMW и последний iPhone, он априори станет считаться богатым в глазах окружающих и, как следствие, будет и сам считать себя таковым— изменится его самосознание. И неважно, действительно ли этот человек богат или же взял телефон и автомобиль в кредит на последние деньги.
Здесь мы вновь возвращаемся к тезису об отчуждении человека при капитализме, рассмотренному нами выше. И проблема теории Адорно и Хоркхаймера, очевидно, в том, что они вновь пытаются приписать социальные феномены, характерные для общественных отношений большинства исторических периодов одному лишь рыночному обществу XX века. Однако человеку в любую эпоху было свойственно ассоциировать себя и свой социальный статус с какими-либо предметами роскоши, с тем, чего не было у остальных. Людям было свойственно приобретение символов социального статуса с целью повышения собственного авторитета в глазах окружающих. Собственно, основными критериями стратификации в веберианской социологии (на ряд положений которой как раз и опирается Франкфуртская школа) являются собственность, престиж и власть. Человек, обладающий престижными и статусными товарами, автоматически ставится обществом высоко в социальной иерархии. Но далее Адорно связывает свой тезис об отчуждении с массовой культурой, что еще более странно.
Адорно пишет, что массовая культура манипулирует человеческим сознанием, а, следовательно, примитивизирует искусство и овеществляет человека. По его словам, она направлена исключительно на осуществление политической пропаганды и способствует лишь усилению отчуждения человека от содержания.
И здесь никто не раскритикует Адорно лучше, чем его же «коллега по цеху» неомарксист — Вальтер Беньямин. Будучи куда более уважаемым и цитируемым в научном сообществе (кстати, и по сей день), в своей статье «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», являющейся одной из наиболее известных работ по массовой культуре, Беньямин пишет о, так называемой, эстетизации политики, происходящей при фашизме. Философ упоминает массовую культуру при фашистских режимах в контексте того, что даже в условиях жесткого тоталитаризма, искусство зачастую бывает единственной средой, где люди хоть как-то могут самовыражаться, в то время как тоталитарное государство стремится обратить культуру на службу себе и своему политическому строю.
Так и происходит та самая эстетизация политики. Но в массовой культуре Беньямин, в отличие от Адорно, Хоркхаймера и Маркузе, не видит ничего плохого. Философ считает, что в большинстве своем массовая культура направлена на пробуждение и развитие у человека положительных качеств, делает человека добрее, а его жизнь — более осмысленной [22]. Такой подход вполне понятен; неслучайно впоследствии работы Беньямина стали более цитируемыми и котирующимися, чем Адорно.
Наконец, нельзя не рассмотреть ещё один важный аспект критики «диалектики Просвещения». Как было сказано выше, появление фашистских режимов франкфуртцы вменяют диалектическим противоречиям, которые все усиливались в современном обществе по мере процесса модернизации и формирования рыночных отношений. Массовая культура же служит исключительно действующим политическим режимам. Однако с таким подходом неомарксисты просто ставят телегу впереди лошади.
Считая наступление фашистских режимов закономерным развитием общества, неомарксисты в своем стремлении объяснить все диалектическими противоречиями неизбежно оказываются в тупике. Желание все обобщать приводит к достаточно абсурдным выводам и казуистике — вынужденной адаптации фактов и исторических процессов под теорию. После войны (а «диалектика Просвещения» вышла в свет как раз в 1947 году) было популярным расхожее мнение о том, что якобы массовая немецкая культура привела к фашизму, а к нацизму — изначальная антисемитская предрасположенность у жителей Германии. И, как мы видим, тезис о массовой культуре Адорно с коллегами разделяют едва ли не полностью. Но вот в чем проблема. Примерно в то же время (на пару лет раньше) экономист Австрийской Школы Экономики, а также выдающийся социальный и политический философ Фридрих фон Хайек выпустил одну из своих наиболее выдающихся работ «Дорогу к рабству», в которой отразил свой взгляд на причины произошедшего в Европе. Его теория стала столь популярной, что была включена в некоторые школьные учебники, что лишь подчеркивает ее актуальность и возможность обращаться к ней вновь.
Так, Хайек писал о том, что появление нацистского режима в Германии вызвано, в первую очередь, государственным планированием и чрезмерным вмешательством в естественную природу рынков и торговли [23]. Главной проблемой планирования он видел слишком большую роль одного человека, наделенного полномочиями (коим был Гитлер в Третьем Рейхе), который получал чрезмерную власть над людьми и рыночными отношениями. В таких бюрократических системах от лидера государства зависело то, какой экономический курс возьмет на себя страна. Населению же приходилось подчиняться и, вопреки своему желанию, заниматься другой деятельностью. Из-за этого люди все больше и больше попадали в тиски государства, лишаясь свобод, а общество по причине пагубной самонадеянности своего лидера направлялось по той самой столбовой дороге к рабству. Вслед за экономическими регуляциями государство, будь то Третий Рейх, фашистская Италия Муссолини или же сталинский СССР, начинало все больше и больше регулировать и остальные сферы жизни общества, в том числе и культурную. Государство могло устанавливать жесткую цензуру, а все произведения искусства начинали, как правило, носить пропагандистскую направленность, целью которых было убеждение граждан в могуществе их государства. Так происходила та самая эстетизация политики, о которой и писал Беньямин.
Однако подконтрольность культуры государству, которая все сильнее выражалась по мере усиления последним контроля над обществом оказывалась следствием экономического контроля. Так, неомарксисты просто меняют местами причину и следствие в отчаянных попытках доказать работоспособность своей теории. По итогу диалектика Просвещения оказывается «непросвещенной». Попытки сделать анализ общества путем коллективистских упрощений и объяснения всего происходящего в искусстве диалектическими противоречиями в очередной раз не увенчались успехом.
Критическая теория
Анализ этой, на мой взгляд, едва ли не основополагающей теории Франкфуртской школы предлагаю начать с сути концепции. Уже очень хорошо знакомые нам Адорно, Хоркхаймер и Маркузе в работе «Традиционная и критическая теория», опубликованной в 1937 году, пишут о том, что все современное общество зиждится исключительно на иррациональности [24]. Так, появление пресловутых фашистских режимов Хоркхаймер в своих многочисленных статьях также вменяет господствующей всюду иррациональности. Говоря очень упрощенно, критическая теория не является теорией как таковой, она отсылает нас к многообразию дискурсов; это термин, собирающий под собой различные подходы и знания, основанные на критике чего-либо, а цель теории состоит в демонстрации искажения реальных качеств людей в буржуазном обществе и потери человеком его автономии, в то время как все выперечисленные события случаются исключительно с целью узаконивания господства мирового капитализма.
Итак, считая, что вследствие иррациональности в обществе, Европа пришла к фашизму, Хоркхаймер и Маркузе пишут, что противоречивостью самого человеческого разума и следует объяснять противоречивость социальной жизни, которая всегда (по крайней мере, в Европе и еще со времен античного Логоса) строилась в соответствии с понятием о разуме, но при этом становилась все более и более иррациональной [25]. Исходя из этого, неомарксисты приходят к выводам, которые идейно близки к неокантианской идее о разделении социальных и гуманитарных наук: отыскивая во всем диалектические противоречия, франкфуртцы понимают, что наука об обществе должна носить сугубо критический характер, в то время как естественные науки оставаться традиционными, ведь с природой не поспоришь. Однако если для неокантианцев разделение наук было вопросом о методе — абстракция и поиск общих законов рассматривались как единственно возможный метод для «наук о природе», а индивидуализация — для «наук о духе», то критическая теория Франкфуртской школы ориентируется, прежде всего, на построение модели общества, в которой отсутствовало бы «догматическое примирение с наличными фактами» и прочим [26]. Проще говоря, критическая теория должна стать теорией критического самосознания людей.
Как можно заметить, уже в своей основе критическая теория франкфуртцев абсолютно не подвержена самокритике и склонна позиционировать себя в качестве едва ли не единственной верной модели построения общества, да еще и «входные данные» этой модели довольно спорные (даже левые, как мы увидим ниже, критикуют эту теорию). Высказывая идеи о человеческой «автономии» [27], при которой индивид, освободившись от стереотипов, навязанных ему капитализмом, якобы будет свободен и станет нести ответственность за все свои действия, неомарксисты необоснованно игнорируют целый ряд факторов, без которых просто невозможно объективное описание гибкой социальной реальности.
Фундаментальную критику критической теории дали, как ни странно, другие философы левого толка, в частности, постструктуралисты [28,29]. Жан Лиотар, Мишель Фуко и другие (даже Деррида!) задавались вопросом, могут ли знания быть когда-либо отделены от власти, и, следовательно, отрицали как непоследовательное и опасное требование критической теории обеспечить разумное обоснование их нормативных стандартов [30]. Фуко в своих теориях биополитики и микрофизикализма власти писал, что власть в обществе присутствует везде, вопреки расхожему мнению, она не может быть сконцентрирована у одного лица или властной структуры. И даже несмотря на то, что в современном обществе, согласно Фуко, гораздо больше централизации и бюрократии, чем, скажем, в средневековом, общество все равно продолжает зиждеться на микрофизикализме власти [31].
Следовательно, критическая теория, не описанная толком своими теоретиками, не дает четкого понимания о том, как она непосредственно будет функционировать. Несмотря на отчаянные попытки Юргена Хабермаса доработать концепцию, критики в ее адрес все равно следовало очень многое, в том числе и «изнутри» [32,33]. Так, английский социолог Томас Боттомор, тоже, что важно, неомарксист, писал:
«Читая тексты Франкфуртской школы на тему потери человеком автономии (особенно в работах Т. Адорно и М. Хоркхаймера), трудно избежать впечатления, что они отражают, прежде всего, упадок особого слоя общества — образованного среднего сословия и крупной буржуазии, или более конкретно, "мандаринов", и ностальгию по традиционной германской культуре» [34].
Такого рода обвинения связаны с критикой того, что изложение Хабермасом критической теории чрезмерно перегружено вопросами культуры и идеологии, а проблемы развития материальной базы общества игнорируются [35]. Действительно, если теория подвергается критике со стороны самих же неомарксистов, то это повод задуматься, насколько данная концепция в принципе релевантна.
Но это далеко не все. В попытках совместить 2 наиболее крупные своих теории: «диалектику Просвещения» и критическую теорию, франкфуртцы вновь и вновь безуспешно апеллируют к негативным синдромам и факторам капиталистического общества. Согласно Адорно и прочим, человек при капитализме по сути продается и покупается на рынке, а культура примитивизируется и поставляется на службу исключительно капиталистам; критическая теория же критикует рыночные отношения с той позиции, что при них происходит потеря человеком его автономии [36]. Вот что по этому поводу пишет Тайлер Коуэн в своей статье «Is our culture in decline?»:
«Культура при рыночных отношениях стала более сложной, разнообразной и доступной для нишевой потребительской аудитории. Все это — следствие рынка и капитализма» [37].
Данные Коуэна подкреплены и эмпирическими доказательствами: согласно им, уровень населения, приобщенного к культуре в странах с капиталистической рыночной экономикой гораздо выше, чем был, скажем, в социалистических государствах середины прошлого столетия, о чем писал и Джон Радофф [38].
Почему Франкфуртская школа была обречена?
Как мы уже заметили, франкфуртцы были философами-теоретиками, критиковавшими капиталистическое общество за отчуждение, угнетение и прочее. Несостоятельность этих аргументов мы разобрали выше. Коммунистическое общество по типу СССР и других социалистических режимов Восточной Европы их также не устраивало ввиду тоталитаризма, агрессивной внешней политики, ущемления прав и свобод граждан. Вместо истинной свободы при социализме советского стандарта человек все равно отказывался под жестким тоталитарным государственным контролем.
Неомарксисты, желающие для человека истинной свободы от всего выступали за его полное освобождение от какого бы то ни было подчинения. Вот только альтернативы ни советскому коммунизму, ни капиталистическому обществу Запада, ни даже фашистскому корпоративизму, они предложить не могли. А их идеи об угнетении и отчуждении вообще не имели под собой какой бы то ни было аргументационной базы. Адорно с коллегами в «Теории авторитарной личности» попытались обосновать свою теорию практической психологией, что у них отнюдь не получилось. В остальном же франкфуртцы и не пытались преждложить альтернативную модель общественно-политического устройства. Да и был ли у них выбор? Капитализм плох, авторитарный социализм тоже. А «социализм с человеческим лицом» невозможен, равно как и какая бы то ни была «третья модель». Предлагаю, на этот счет вспомнить небезызвестную цитату Людвига фон Мизеса:
«Никакая третья система невозможна. Не может быть несоциалистической системы без предпринимательских прибылей и убытков. Усилия по устранению прибыли из капиталистической системы попросту деструктивны. Они разрушают капитализм, не создавая ничего взамен. Именно это мы имеем в виду, утверждая, что эти усилия вызовут хаос. Люди должны сделать выбор между капитализмом и социализмом» [39].
Людвиг фон Мизес
По сути, неомарксисты занимали типичную дилетантскую позицию «за все хорошее, против всего плохого». Это видно на примере практически всех их теорий. Так, критическую теорию историк Вадим Дамье в одной из своих лекций описал, на мой взгляд, очень емко и объективно, назвав ее «критикой того, что есть, с позиции того, что могло бы быть» [40]. Однако того самого спасительного, по их мнению, варианта неомаркисты не предлагают, занимаясь бесполезным теоретизированием и строя свои теории просто на безосновательных утверждениях. Наконец, рыночное общество в понимании франкфуртцев является эквивалентным фашистскому, капитализм приравнивается к непосредственно фашизму. Эту фундаментальную ошибку неомарксистов отмечает Патрик Бьюкенен в своей книге «Смерть Запада» [41].
По этим причинам, даже в эпоху расцвета Франкфуртской школы (середина 60-х годов прошлого столетия), она не пользовалась сверхпопулярностью среди остальных философских направлений. Философских течений, критикующих капитализм, в то время хватало, однако франкфуртцы практически всегда оказывались «за бортом». Их идеи не снискали популярности и в психологии: напротив, практически сразу после выхода «Теории авторитарной личности» появились исследования ее критикующие. Таким образом, в 70-х годах после смерти Адорно, Маркузе и Хоркхаймера, а затем, в 1980-м, кончины и Эриха Фромма, новых последователей у Школы уже практически не оставалось.
Политический вывод
Что ж, конечно, всего в одной статье сложно полностью проанализировать целиком (или, по крайней мере, достаточно полно) такое философское направление, как Франкфуртская школа, однако разобрать и подвергнуть критическому анализу путем привлечения различных теоретических концепций и эмпирических исследований основные идеи Школы вполне представляется возможным. Можно сказать одно — «костяк» Франкфуртской школы составляла по сути горстка мыслителей, разочаровавшихся абсолютно во всех общественно-политических моделях того времени (середины XX столетия). Их не устраивал ни тоталитарный коммунистический режим в СССР, ни, тем более, нацистские и фашистские режимы. Вместе с тем, конкретной программы действий и даже сколь-нибудь четких взглядов и понимания мироустройства у них не было. За исключением Антонио Грамши, который, впрочем, никогда не относился ко Франкфуртской школе, практически никто из мыслителей не занимался серьезными теоретическими наработками касательно того, каким бы должен был быть, по их мнению, идеальный политический режим, или как должна совершиться мировая революция. Даже настолько левые философы и противники капитализма, как Делез и Деррида (и прочие постструктуралисты) как правило, не разделяли взглядов франкфуртцев, а подвергали обструкции критическую теорию и не только. Неомарксисты остались совсем одни на философском поле, их идеи ни при их жизни, ни позднее не представляли сколько-нибудь серьезного интереса для научного сообщества. Современные «новые левые» все реже ссылаются на условных Адорно или Маркузе, апеллируя по бóльшей части к тем же постструктуралистам. А заведомо провальные попытки анализа общества путем казуистики, диалектики и коллективистских обобщений окончательно поставили крест на Франкфуртской школе. За исключением, разве что, Славоя Жижека, которого многие считают последним из неомарксистов, Франкфуртская школа давно канула в Лету. Идеи ее навсегда исчезли в океане философских течений XX века.
Автор статьи: Павел Копылов
Источники:
1) Карл Маркс «Экономическо-философские рукописи»
2) Ирвинг Гофман «Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью»
3) Питер Хизер «История падения Римской Империи»
4) Владислав Лебедев «Ошибки доктрин корпоративизма»
4) Питер Хизер «История падения Римской Империи»
5)Теодор Адорно, Дэниэл Левинсон, Невитт Санфорд «Исследование авторитарной личности»
6) Richard D. Christy. «Social science»
7) http://psycdigest.ru/articles/?article=7254
8) Age Differences in Conservatism: Evidence on the Mediating Effects of Personality and Cognitive Style
9) Authoritarianism and American Students' Attitudes about the Gulf War, 1990-1996
10) Attitudes toward illegal aliens: The reliability and validity of a Likert-type scale.
11) Patterns and Personality Correlates of Implicit and Explicit Attitudes Toward Christians and Muslims.
12) Enforcing Social Conformity: A Theory of Authoritarianism
13) New Perspectives on Bullying
14) Handbook of Individual Differences in Social Behavior
15) Sex–related self–concepts, cognitive styles and cultural values of traditionality–modernity as predictors of general and domain–specific sexism
16) Authoritarianism and Attitudes Towards Contemporary Social Issues
17) Dando M., Bennet P. A Kuhnian crisis in management science?
18) The Psychological Bases of Ideology and Prejudice: Testing a Dual Process Model
19) https://journals.sagepub.com/doi/abs/10.1177/0146167201276004
20) Psychology and prejudice: A historical analysis and integrative framework
21) Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер «Диалектика Просвещения»
22) Вальтер Беньямин «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости»
23) Фридрих фон Хайек «Дорога к рабству»
24) Макс Хоркхаймер «Традиционная и критическая теория»
25) https://web.archive.org/web/20100926222855/http://radoff.com/blog/2010/05/27/attack-imagination/
26) Kheld D. Interesy,znanie i deistvie (k kriticheskoi metodologii yurgena khabermasa) Sotsiologiya vlasti. 2009. № 8.
27) Burrell G. Modernism, post modernism and organisationalanalysis 4: the contribution of Jurgen Habermas. Organisation studies. 1994. Vol. 15.
28) Fraser N. What’s critical about critical theory? The case of Habermas and gender’s. Eds. S. Benhabib, D. Cornell. Feminism as critique. Cambridge, 1987Fromm Е. Escape from freedom. N.Y., 1941
29) Marcuse H. Reason and Revolution. Hegel and the Rise of the Social Theory. – N.Y., 1954.
30) Jackson M., Keys P. Toward a system of systems methodology // Journ. of opl. res. soc. 1984. Vol. 35.
31) Мишель Фуко «Надзирать и наказывать»
32) Habermas J. Towards a rational society: student protest, science and politics. L., 1971.
33) Habermas J. Legitimisation crisis. Boston? 1973.
34) Bottomore T. The Frankfurt school. L. 1984
35) Habermas J. The theory of communicative action. Vol. 1
36) Marcuse Н. An essay on liberation. Boston, 1969.
37) Cowen, Tyler (1998) "Is Our Culture in Decline?"
38) Radoff, Jon (2010) "The Attack on Imagination,
39) Людвиг фон Мизес «Социализм»
40) Лекция В.В.Дамье «Исследования франкфуртской школы»
41) Патрик Бьюкенен «Смерть Запада»
