Согласно школьному учебнику истории Украины учителя вещают, что автором государственной летописи Киевской Руси был только один человек — монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Хотя еще в конце XIX века знаток древнерусских летописей Алексей Шахматов (1864-1920 гг.) доказал, что «Повесть временных лет» («ПВЛ») только с 1115 года «претерпела двукратную переработку, и оба раза переработка велась враждебной Нестору рукой». Причем под руководством «власть предержащих».
«Повесть временных лет» даже называют аналогом летописи «партии власти» — «Истории КПСС», которую в СССР за 70 лет переделывали 5 раз, с легкой руки генеральных секретарей, и с правками в «духе времени».
Однако первые существенные правки в Летопись вносил сам Нестор! Он жил во время политического соперничества новгородского и киевского боярства и не случайно поставил в заголовок «Повести временных лет» вопрос «Откуда есть пошла Русcкая земля?», намекая на исторический приоритет Киевщины.
Эта, по Нестору, «земля мудрых и смысленых Полян» (а «Поляне, яже ныне зовомая Русь») обрела свой топоним по бассейну реки Рось и по имени первого Полянского князя Кия. Сан этого князя «удостоверил» византийский император в своем Константинопольском дворце, и с того времени Кий и братья его «держати почаша род их княженье в Полях».
Византийскую «легитимизацию» киевских князей Нестор утвердил в «Повести временных лет», составив ее в духе византийского Хронографа (сводного обзора истории), с включением текстов договоров киевских князей с Византией, исторических «преданий старины глубокой» и своих «сказок».
КАК СТАНОВЯТСЯ ЛЕТОПИСЦАМИ «ПАРТИИ ВЛАСТИ»
Летописные откровения Нестора начались с… некоего «социального заказа».
Дело в том, что 13 апреля 1093 года умер «великий князь киевский» Всеволод, младший сын Ярослава Мудрого. В последние годы жизни он «блудил», «разболелся» и в «нужды» державы не вникал, препоручив их своему сыну Владимиру Мономаху — то есть «воспреемнику».
Но киевское боярство, недовольное Владимиром, на «великокняжеский стол» после смерти Всеволода пригласило его племянника Святополка Изяславича, сына старшего Ярославича. Его придворным летописцем и стал Нестор.
Правя в угоду «патрону» свою же Летопись, Нестор своеобразно переработал имевшиеся в Киево-Печерском монастыре рукописи киевского летописного свода 1093-1095 годов — он всячески старался возвысить киевское боярство и принизить новгородское... Позже такая трактовка событий послужила скрытым смыслом банальной фразы «Тоже мне, Нестор-летописец!».
К ВОПРОСУ ОБ АВТОРЕ
Сначала Нестор называет себя «черноризцем Федосьева монастыря Печерского», основанного в 1051 году. В тексте «Повести временных лет» то и дело встречаются сведения об этом монастыре.
Но на 1112 году «печерские известия» обрываются… И летописец называет себя уже не печерским монахом, а игуменом Сильвестром другого киевского монастыря — Выдубецкого, построенного в 1088 году при князе Всеволоде. А под 1114 годом в «ПВЛ» появляется запись третьего автора, «путешествовавшего в Ладогу (базу варягов севернее Новгорода), после чего текст государственной летописи «норманизуется». Однако через 100 лет «поправляется» и «несторизуется». Откуда же такие «разночтения»?
Связаны они, прежде всего, с апрельскими событиями 1113 года в Киеве. Тогда, 16 апреля, умер великий князь киевский Святополк, не проявивший себя «великим» ни в управлении державой, ни в ратном деле. Киевлянам он запомнился своим «сребролюбием» и умением изыскивать новые налоги в свою пользу, даже в условиях дефицита продовольствия...
Когда 17 апреля киевляне узнали о смерти Святополка, то пошли «по дворам» спекулянтов: воеводы Путяты («правой руки» князя), перекупщиков и ростовщиков (в т.ч. еврейских). Их дворы были разграблены, и бояре Киева, боясь за своё имущество, «призвали» в обход династического старшинства на «великокняжеский стол»... Владимира Мономаха.
20 апреля этот князь «вшед Киев утоли мятеж». А затем, как «великий князь киевский», занялся «исправлением» государственной летописи Нестора — свидетеля 20-летней борьбы двоюродных братьев за Киев.
«Повесть временных лет» была изъята из Киево-Печерского монастыря и передана в придворный монастырь Владимира Мономаха — Выдубецкий. Игумен последнего, Сильвестр, её и отредактировал, о чём оставил запись в «ПВЛ» под 1116 годом. Нестор же за год до этого умер…
«Великий» цензор Мономах специально написал для Сильвестра в качестве конспекта летописи «Поучение», в котором перечислил 63 своих похода. Но сделанная игуменом «переделка» государственной летописи не удовлетворила Мономаха. Посему окончательную «отделку истории Руси» он поручил своему старшему сыну Мстиславу, чьим доверенным лицом и был третий автор «ПВЛ», закончивший её «редакцию» в 1118 году.
МОЖНО ЛИ ДОВЕРЯТЬ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»?
Нестор был киевлянином, и потому в основу «Повести временных лет» положил события, происходившие в Киеве и в поляно-русском Поднепровье. Мстислав же был зятем шведского короля и воспитанником новгородского боярства — для него Новгород и варяжский Север были своими по сравнению с киевским боярством, 20 лет не признававшим прав его отца на Киев.
Поэтому в «ПВЛ» Мстислав постарался «восстановить справедливость», и события 1113 года о «призвании» своего отца в Киев «из другой земли» сопоставил с новгородской «Остромировой летописью» (посадника Остромира) 1050 года о «призвании варягов». Да и самому Владимиру Мономаху импонировала в данной летописи идея «призвания» князя со стороны (каким в Киеве был он) для наведения «порядка» в Новгороде. Памятуя заголовок несторовской Летописи, Мстислав, как житель города, соперничавшего с Киевом, поместил предание Нестора о Кие и «граде его» под 854 годом — сообразно «возвышению» Новгорода.
СЕВЕР И ЮГ: ДВА ИСТОРИЧЕСКИХ СОПЕРНИКА РУСИ
Если взглянуть на карту Среднего Поднепровья, то видно, что крупные притоки Днепра — Березина, Сож, Припять, Десна, Тетерев — впадают выше Киева. Плывущие мимо Киева на судах вниз по Днепру купцы были вынуждены платить киевскому князю «мыто» (пошлину). Это привело к процветанию большого транзитного города.
Благодаря аналогичному выгодному географическому расположению, Новгород тоже быстро приобрёл статус богатого города. Но его политическое значение было не равным: всё-таки он был «новым городом», жители коего смотрели на Киев как на «сборщика дани».
Новгородцы не без умысла согласились в 1015 году помочь «своему» князю Ярославу, сыну киевского князя Владимира, в его борьбе за «великокняжеский стол». Три тысячи «новобранцев» из числа горожан и более тысячи варягов пошли с Ярославом на Киев. Город был взят… На радостях Ярослав предоставил новгородцам «Устав» по самоуправлению.
Данная победа не только поставила Новгород в глазах его жителей «как бы вровень» с Киевом, но и очень скоро отразилась в названии водного пути по Днепру. Так, Нестор описал путь вверх по Днепру, «из Грек в Варяги», подразумевая экономическую связь Южной Руси с Византией. А обратный путь, «из Варяг в Греки», появился в «Повести временных лет» уже с подачи новгородцев (того же Мстислава) и отражал маршрут варягов-наёмников.
КТО «ПРИЗЫВАЛ» ВАРЯГОВ НА РУСЬ
В пушкинской «Песне о вещем Олеге» слышен отголосок этого «призыва»… В третьей редакции «ПВЛ» от Мстислава описана известная всем история о варяге Олеге, который «принял смерть от коня своего» в Киеве и был похоронен с почестями на горе Щекавица. Но археологи могилы не нашли!
Зато в Новгородском летописном своде 1050 года записано, что, отправляясь в поход на Константинополь в 907 году, Олег оставил в Киеве княжить Игоря, а сам вернулся в 911 году не в город над Днепром, а в Новгород «и оттуда в Ладогу. И есть могила его в Ладозе». Там он и умер в 912 году своей смертью, а спустя 200 лет эту «могилу Олегову» показывали.
Никакого потомства этот мнимый «основатель державы Русской» не оставил, так как был всего лишь главой наемников. Да и в «Остромировой летописи» сказано, что варяги Олега стали называться «русью», когда «утвердилися внутри Руси». То есть уже в существовавшей державе!
И третий автор «Повести временных лет», рассказывая о «призвании» варягов в Новгород, написал, что «призванный» Рюрик (Рюрик Ютландский) прибыл сначала в Ладогу и лишь «чрез два лета» оказался в Новгороде.
Доверенное лицо Мстислава приняло традиционное окружение «князя Рюрика» — «сине усе» (в переводе — «свои родичи») и «тру вари» («верная дружина») — за имена его братьев Синеуса и Трувора. Так родился исторический миф о трёх братьях — «культуртрегерах» Северной Руси.
Достоверно известно, что князь Игорь в 942 году «посылал по Варяги за море», приглашая их «идти войной на Греки». Нанимали варягов князь Святослав и его сын Владимир (последний, когда в 980 году наёмники предъявили ему «наглые требования», отослал их «за пределы Руси»).
НОРМАНИЗИРОВАННАЯ ЛЕТОПИСЬ
Мстислав исказил в тексте Нестора генеалогию князей Киевской династии Аскольда и Дира, назвав их под 662 годом «боярами Рюрика», отпросившимися в поход на Константинополь и «походя» овладевшими Киевом. И якобы за такое «самоуправство» их «покарал» Олег.
Эта редакция «Повести временных лет» по заказу Мстислава была опровергнута Шахматовым. Проанализировав искаженные «редактированием» 1116 и 1118 годы указанной Летописи, он пришел к выводу, что убитые варягами Аскольд и Дир были последними князьями местной династии Киевичей «до варяга Олега».
Удалось найти о том и независимое подтверждение. Польский хронист Ян Длугош (умер в 1480 г.) писал, что «после смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Аскольду (первому князю-христианину) и Диру». О том же повествует и киевский «Синопсис» (в переводе с греческого — «историческое обозрение») 1647 года.
«Армянская история» VIII века Зеноба Глака опровергает «омоложение» Мстиславом возраста Киева. В своей хронике Глак оставил запись о трёх братьях Куар (Кий), Мелтей (Щек) и Хореван (Хорив), построивших «город в стране Палуни (Полян)». В «Повести временных лет» Нестора и «Армянской истории» совпадают подробности охотничьих угодий «города на горе» и его языческого святилища.
О ЧЕМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ НИКОНОВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ?
Никоновская летопись XVI века не только упоминает о «Полянском князе Кие». Ее записи восполняют сведения или проливают истинный свет на события 866-879 гг. в «Повести временных лет».
Так, под руководством Мстислава третий автор «ПВЛ» под 859 годом записал о «призвании» Рюрика в Новгород, а под 866-м — о походе двух «бояр» рюриковых Аскольда и Дира в Константинополь.
Никоновская летопись упоминает о «призвании» Рюрика в Новгород под 867 годом и о прибытии его в этот северный город в 870 году. По летописи, уже в 872 году новгородцы сожалели об этом «призвании», говоря: «таково нам рабами быти и много зла пострадати от Рюрика и рода его».
Летопись сообщает, что новгородцы под предводительством Вадима Храброго вели в своём городе активную борьбу с Рюриком. Но «того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и многих новгородцев его», а в 873 году роздал мужам своим» в управление города Полоцк, Белоозеро, Ростов.
Читаем далее: «того же лета воеваша Аскольд и Дир полочан», а в 874 году «пошли Аскольд и Дир на Греки», возвратившись в 875 году от «Царяграда» лишь с «малой дружиной» и «того же лета избиша Аскольд и Дир множество печенегов. Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много мужей новгородских». И Киев их принял!
Такое противостояние между Рюриком и мнимыми его «боярами» Аскольдом и Диром нельзя понять, если не учесть, что в данной редакции «ПВЛ» события излагаются с точки зрения их проваряжских авторов (или автора). Они искусственно объединили события разных лет под 862 годом, а в Никоновской летописи они даны по годам — причём, с точки зрения киевлянина.
Последний воздает должное князю Аскольду, которого византийский император Василий (867-886 гг.) даже назвал «прегордым Каганом северных скифов» (титул, равный императорскому).
Имя этого «кагана» третий автор «Повести временных лет» передает как «Асколд», Никоновская летопись — как «Осколд», упоминая под 872 годом, что «уби бысть от болгар сын Осколдов», который вместе с отцом «ходил на черных болгар» (то есть тюрко-болгар, кочевавших вдоль южной границы Киевской Руси).
ПОЧЕМУ ПРИКАЗАЛИ УБИТЬ КНЯЗЯ КИЕВСКОГО?
Под руководством князя Аскольда Киевская Русь в 875 году как раз дала отпор варягам в Полоцке, куда Рюрик послал «своего мужа» и с кем «воеваша Асколд и победи».
Стратегическая задача Аскольда состояла в том, чтобы водный путь «из Грек в Варяги» не превратился «из Варяг в Греки», то есть со своей дружиной он воспрепятствовал продвижению варягов по Днепру, хозяином которого был князь киевский. Учитывая экспансию варягов в те времена по всей Европе, в «войне за Днепр» Аскольд придавал большое значение военным заставам городов на пути варяжских ватаг с севера на юг — к Киеву.
Первой такой заставой до прихода Рюрика был Новгород у стока Волхова в Ильмень на северном берегу озера. Второй — Полоцк, перекрывавший доступ варягам к Днепру по Западной Двине, третьей — Руса (Старая Русса) у устья Ловати на южном берегу Ильмень-озера, четвёртой — Смоленск, запиравший «волок» из Ловати в Днепр.
Сам Киев был надежно защищен от захвата варягами. Ярлу Олегу пришлось выдать свой отряд за купеческий караван, дабы заманить Аскольда к себе на прием. Убив его и истребив в Киеве представителей династии Киевичей, варяг Олег стал «хозяином» Днепра. Воспользовавшись случаем, он организовал по Днепру «экспедицию в Византию» в 907 и 911 годах, обогатив своих наёмников «трофеями Царьграда».
ПРОВАРЯЖСКАЯ МИФОЛОГЕМА «ПВЛ»
Третий автор «ПВЛ» подробно описал времена бесправного восседания Олега на киевском престоле: «и бысть всех лет княжения его тридцать и три» и его богатую добычу в цареградском походе. Желая придать Олегу титул «киевского державника», автор, побывавший в 1114 году в Ладоге и видевший там «могилу Олегову», ввёл в «ПВЛ» свой «сказ» о «великом плаче людья» и погребении Олега в Киеве на горе Щекавица.
В итоге такой редакции летописная история Руси обрела сразу двух «отцов-основателей»: варяга Рюрика, установившего «новый порядок» в Новгороде и Северной Руси, и варяга Олега, овладевшего Киевом и Южной Русью и перенесшего сюда «столицу из Новгорода».
Тем не менее, в «память» о нем, «великие князья киевские» направляли в Новгород «на стажировку» своих старших сыновей княжить. Рюрик стал родоначальником князей, Игорь — его сыном, а Олег — родичем.
Третий автор «Повести временных лет» не постеснялся даже приписать варягам строительство Киева, Чернигова, Переяславля, Любеча, Смоленска, Полоцка, Изборска, Пскова, Новгорода, Белоозера, Ростова... Хотя эти города существовали задолго до «призвания» варягов и имели славянские названия.
ПУШКИН НЕ РИСКНУЛ НАПИСАТЬ «ПЕСНЬ О ВАДИМЕ НОВГОРОДСКОМ»
А все потому, что потомки варяжской знати были в составе российского дворянства начала XIX века. А в начале X века («время Олега») число варягов в киевском войске настолько увеличилось, что проявляемая ими жестокость среди населения «заморских стран» отождествлялась с «русами».
Подтекст этого террора был и в «Песне о Вадиме» Пушкина, которую он задумал под впечатлением трагедии Якова Княжина «Вадим Новгородский» (написана в 1789 г.). Но по решению Российского сената данная трагедия была признана «наполненной дерзкими и зловредными против законной самодержавной власти выражениями» и приговорена к «публичному сожжению» ее текста! Дабы никто не смел вспоминать всуе о времени «вольности старинной»… Так Вадима Новгородского «убили» второй раз.
А вот «Песню о вещем Олеге» Пушкина «власть предержащие» приняли на ура! Ведь она отвечала проваряжской мифологеме. Хотя в этой «Песне» старик-волхв, помнивший еще Аскольда и Дира (действие «Песни» происходит» близ Киева), с вызовом отвечает новому киевскому князю-чужеземцу: «Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен!» Здесь явно читается намек на Олега как на узурпатора власти в Руси.
КТО ТРЕТИЙ АВТОР?
Рассказывая о событиях сразу четырех лет (1097-1110 гг.) под 1097 годом, сей автор называет себя Василием, попавшим во Владимир-Волынский. Там он беседует с князем Васильком Ростиславичем, которого ослепили с ведома и согласия «великого князя киевского» Святополка Изяславича. Причем сделал это «овчар Святополков». Но в «ПВЛ» Нестора о злодеянии этом не сказано ни слова!
Василько Ростиславич был правнуком Ярослава Мудрого, а его отец был сыном новгородского князя Владимира Ярославича. В Тверской летописи ХV века упоминается о княжении самого Ростислава в Новгороде, а тот же Василий под 1064 годом описывает бегство Ростислава с новгородцем Вышатой аж в Тьмутаракань.
«Забывчивость» Нестора объясняется тем, что Святополк подозревал Василько в сговоре с Владимиром Мономахом против него (по приезде в Киев князь Василько направился не куда-нибудь, а в Выдубецкий монастырь, где «ужина ту»). Владимир же, услышав о злодеянии Святополка, «ужасеся, и всплакав и рече: «Сего не бывало есть в Русьской земли ни при дедех наших, ни при отцих наших, сякого зла». И «пошёл на Cвятополка. Святополк же хоте побегнути ис Киева, и не даша ему кыяне побегнути».
Такое поведение Владимира Мономаха третий автор «ПВЛ» связывает с «благородным» воспитанием князя — он был сыном дочери византийского императора Константина IX Мономаха. Соответственно Василий «отредактировал» текст Нестора в духе византийского канона хроники Амартола, исключив рассказ Нестора о переселении славян с Дуная.
Поскольку Василий, «работал» над своей летописью в Андреевском монастыре Киева, то сведения о нем «вдруг» появляются в «ПВЛ». Но главное, что вот уже 690 лет с легкой руки Василия в умах православных бытует версия о христианском первоучителе славян апостоле Андрее, хотя у Нестора таковым назван апостол Павел.
Желая сделать приятное и Мстиславу, княжившему в Новгороде 20 лет, Василий вставил в «Повесть временных лет» свой «сказ» о посещении апостолом Андреем места «идеже ныне Новгород», откуда апостол «иде в Варяги».
ЕДИНОЙ КНИГИ «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» НЕ СУЩЕСТВУЕТ!
До нашего времени она дошла лишь в составе десятков списков более поздних летописей ХП-ХIV веков. Многовековая их «редакция» привела к тому, что в некоторых списках «ПВЛ» есть тексты, отсутствующие в других.
Так, в своей первоначальной книге Нестор под 1091 годом указал, что уже ведет «се летописание». Эта фраза «выпала» из очень многих списков «Повести временных лет» и уцелела только в Воскресенской летописи ХVI века — по ней и можно определить, что Нестор начал писать свою «Повесть» около 1090 года.
В заголовках одних списков автор летописи упомянут как «печерский летописец», в других — «по имени Нестор», а в третьих отсутствует какое-либо упоминание не только об имени, но и вообще о человеке, написавшем сей исторический труд!
«Запись Сильвестра» есть лишь в Лаврентьевской летописи конца ХIV века и Никоновской ХVI века, а в Ипатьевской XV века ее нет! Зато в Ипатьевской летописи есть полный текст сообщений «ПВЛ» после 1110 года, а в Лаврентьевской — только сокращенный, идущий за «записью Сильвестра» под 1110 годом…
Такие «разночтения» заставляют текстологов «Повести временных лет» изучать особенности каждого из дошедших списков летописи, чтобы установить их авторство.
В 1225-1226 гг. новгородский архиепископ Антоний (в миру Добрыня Ядрейкович), побывав в Киеве, решил «поправить» Василия в пользу Нестора. И ныне в Новгородской Первой летописи «младшего извода» (с указанием литературных источников) читаем наиболее полный текст «Повести временных лет» Нестора, в Лаврентьевской — Сильвестра, в Ипатьевской — Василия.
«СМ-Украина». Сергей Петров, историк. Киев
