“Bande à part“, по-русски “Банда аутсайдеров“, “Банда неудачников“, “Посторонние” или “Отдельная банда” — как ни странно, самый успешный фильм Жана-Люка Годара. Он заработал больше всего денег — 182 857 долларов в американском прокате, его посмотрели 80 000 французов. Сказать “это самый простой для восприятия фильм Годара” тоже не получится — у него нет простых для восприятия фильмов. Это вам не Феллини с его “Сладкой жизнью” и не Тарковский с “Ивановым детством“. Однако, именно банда стала гостем в американских списках “лучших фильмов всех времён”. На предпоследних местах, но всё же…
Вообще, выделить “лучший фильм Годара” невозможно. Для меня лично, для вас лично, для него — может быть. Но общепризнанного шедевра, как “Крёстный отец” у Копполы или “Кин-дза-дза” у Данелии, у него нет. Поэтому для кого-то “Банда” станет этим лучшим фильмом, а кто-то будет плеваться. А кто-то врубится раза с третьего и “просветлеет”.
Известны, по крайней мере, два человека, для которых “Банда” — не просто фильм. Бернардо Бертолуччи прямо скопировал сцену пробега по Лувру в своих “Мечтателях“. Да и вообще целиком “Мечтатели” — фильм-воспоминание не сколько о революции-68 или о свободе, а о персонажах фильмов Годара.
Второй человек — Квентин Тарантино. То, что Тарантино “дрочит” на Годара — факт известный. Свой дебют “Бешеные псы” он посвятил Годару. Однако, к стыду своему, я совсем недавно узнал, что свою студию “A Band Apart” (знакомый логотип на картинке ) он назвал в честь именно “Банды”. И самое интересное — сцена танцев Винса Веги и Мии Уоллес в кафе — это видоизменённая сцена танцев Франка, Одиль и Артура в “Банде”. Годар довольно забавно прореагировал на такое множественное заимствование — мол, это конечно, приятно, но было бы неплохо, если бы он и деньжат подкинул.
Вообще феномен Тарантино скопирован с феномена Годара — это удачный пример творческого гения в эпоху постмодернизма. Сам этот страшный термин проще всего расшифровывается, как “искусство из искусства”. Когда произведение искусства вдохновлено, пропитано или даже напрямую заимствует другие произведения — это постмодернизм. Жадный и благодарный синефил Годар начинал, как виртуозный жонглёр ссылками и цитатами. Проработав несколько лет кинокритиком, он настолько накачался кинематографом, что устроил матрице короткое замыкание и выбрался наружу, став над кино, и создавая совершенно новое кинопространство, новый киноязык. Не меньший киноман Тарантино несколько лет работал в магазине видео и так “накачался” кином, в том числе и Годаром, что разорвал матрицу и выбрался наружу, став над кино, и создавая совершенно новое кинопространство, новый киноязык. Годар показал, как можно быть независимым в кино, которое тогда казалось искусством для больших денег. Как можно подчинить сюжет философии свободы, а действие — созерцанию обыденности. Годар был страшным романтиком, и при всей моей нелюбви к романтикам, он — единственный романтик, которым я восхищаюсь. Ну, ещё, может быть, Хемингуэем. Тарантино показал, как элементы мусорного кино становятся значимыми, становятся новым кино, ставшим выше традиционного. Он подчинил сюжет словесной пикировке, а действие — любованию насилием.Тарантино — плоть от плоти Годара. Его в нём больше, чем Джона Вуили всех блексплотейшн фильмов. Был плоть от плоти. Потом он заматерел и познакомился с Родригесом. Но тогда, в начале 90-х миру был нужен новый бунтарь, новый Нео, новый взрыватель границ, потому что к концу 80-х никто не мог найти ничего нового в кино. Даже Годар, который пошёл по второму кругу открывать свои открытия.
Сегодня — та же самая ситуация. Мир застыл в ожидании нового Нео.А пока — тот самый танец в “Bande à part”.
P. S. Немножко про фильм. Есть шикарные, крышесносящие сцены. Диктовка Шекспира, безумное чаепитие, минута молчания, опять же — танец, песнестих в метро, грустный пассажир с коробкой, ограбление, перестрелка под деревом. Когда смотришь такое, хочется воскликнуть, “ай да Годар!” и далее по тексту…
