Отто Штрассер и Геббельс
Отто Штрассер - один из лидеров левого крыла национал-социалистической партии в 1920-е годы. (Основатель левого нацизма)
В 1925 году стал членом НСДАП. Надеясь свернуть партию на социалистический путь развития, Штрассер призывал к национализации промышленности, банков и земли.
Будучи редактором газеты «Берлинер арбайтер цайтунг», основанной его братом в 1924 году, он призывал профсоюзы к забастовкам и открыто заявлял о своей симпатии к большевистскому строю в Советском Союзе.
Гитлер, тогда терявший влияние в партии, очень завидовал возвышающемуся Штрассеру.
В свои двадцать восемь лет Геббельс был страстным оратором, фанатичным националистом, обладал острым пером и – редкий случай в среде нацистских лидеров – имел солидное университетское образование.
Штрассер пригласил Геббельса. Как оказалось, выбор этот имел для него роковые последствия.
Симпатии Геббельса к коммунизму
Радикализм Штрассера, его вера в «социализм» нацистского движения – вот что привлекало Геббельса. Оба они хотели построить партию пролетарского типа. В дневниках Геббельса много говорилось о его тогдашних симпатиях к коммунизму.
У государственного социализма есть будущее. Я доверяю России. Кто знает, для чего нужно, чтобы эта святая страна прошла через большевизм... мы должны преодолеть усталость от государства ("Я национал-большевик", - скажет он в другой раз).
9 июля 1924 г.
Россия, когда же ты проснешься? Старый мир жаждет твоего освободительного деяния! Россия, ты надежда умирающего мира. Когда же придет день?
15 июля 1924 г.
Иронично видеть верхние строки, вспоминая будущее отношение Геббельса к СССР.
Я вполне разделяю мысли о России и ее отношение к нам. Свет с Востока. В духовной жизни, государственной, деловой, политической. Западные власти коррумпированы... С Востока идет идея новой государственности, индивидуальной связи и ответственной перед государством дисциплины... Национальная общность - единственная возможность социального равенства...
В России лежит разрешение европейского вопроса.
30 июля 1924 г.
«В конечном счете, – записал он 23 октября 1925 года, – уж лучше нам прекратить свое существование под властью большевизма, чем обратиться в рабов капитала».
1 января 1926 года он признался себе:
«По-моему, ужасно, что мы (нацисты) и коммунисты колотим друг друга… Где и когда мы сойдемся с руководителями коммунистов?»
Как раз в это время он опубликовал открытое письмо одному из руководителей коммунистов, в котором заявлял, что между нацизмом и коммунизмом нет разницы.
«Между нами идет борьба, – отмечал он, – но ведь мы, в сущности, не враги».
В глазах Адольфа Гитлера это была сущая ересь. Он с растущим беспокойством следил за успешной деятельностью братьев Штрассеров и Геббельса по созданию в Северной Германии жизнеспособного, радикального пролетарского крыла партии и думал, что, дай этим людям волю, они приберут к рукам всю партию, причем во имя целей (коммунизма), которые он, Гитлер, категорически отвергает.
После прямой конфронтации с Гитлером, Штрассер созвал 22 ноября 1925 года в Ганновере конференцию партийных руководителей Северной Германии.
На этой конференции, Геббельс, по словам присутствовавшего там Отто Штрассера, крикнул:
«Я требую исключить мелкого буржуа Адольфа Гитлера из нацистской партии!»
После очередного съезда в начале 1925 года еще одна интересная запись:
«Гитлер говорил два часа. Чувствую себя так, словно меня избили. Что за человек этот Гитлер? Реакционер?
Крайне несуразен и непостоянен. Совершенно неправ в русском вопросе. Италия и Англия – наши естественные союзники! Ужас!.. Мы должны уничтожить Россию!.. Проблемы собственности дворянской знати нельзя даже касаться! Ну и ну, не нахожу слов. Чувствую себя так, будто меня ударили по голове.
Безусловно, одно из величайших разочарований в моей жизни. Я уже не вполне верю в Гитлера. Это ужасно: я теряю под ногами почву».
Харизма Гитлера
Но вот через месяц Геббельс записал:
«Сегодня утром – письмо от Гитлера. Выступаю 8 апреля в Мюнхене».
Прибыл он туда 7 апреля.
«Меня ждет автомобиль Гитлера. Королевский прием! Я выступаю в исторической «Бюргербройкеллер». (В ней начался Пивной путч).
На следующий день он действительно выступал с той самой трибуны, с которой выступал фюрер. 8 апреля в его дневнике появилась запись:
«Гитлер мне звонит… Его доброта, несмотря на Бамберг, приводит нас в смущение… В два часа мы едем в «Бюргербройкеллер» – Гитлер уже там.
Сердце у меня так сильно колотится, что вот-вот разорвется. Я вхожу в зал. Бурные приветствия… Я говорил два с половиной часа. В зале рев и восклицания.
Когда я кончил говорить, Гитлер обнял меня. Я счастлив… Гитлер все время со мной».
Через несколько дней Геббельс сдался окончательно и 13 апреля записал:
«Гитлер говорил три часа. Блестяще. Он может заставить усомниться в собственных убеждениях. Италия и Англия – наши союзники. Россия вознамерилась проглотить нас… Я люблю его. Он все продумал».
