Из книги "Белые Львы Антарктиды"
Среди тысяч и тысяч эмигрантов, населявших Харбин в тридцатые годы прошлого века, доктор Райский слыл человеком загадочным и высокомерным. В отличие от многих соотечественников, из врачей и адвокатов превратившихся в торговцев, рестораторов, а то и просто чернорабочих, Райский не только продолжил занятия медициной, но и преуспел в том. В пригороде Харбина он купил уединённое поместье и превратил его в первоклассную клинику. Занимался Райский женским бесплодием. Для большинства эмигрантов данная проблема казалась второ– и даже третьестепенной, но китайские богачи думали иначе. Богачи – потому что лечение в клинике Райского обходилось в изрядную сумму. Но оно того стоило: эффект соответствовал всем ожиданиям, и почти каждой женщине, прошедшей терапию, спустя положенное время аист приносил конверт с младенцем. Удивительно, но рождались исключительно девочки.
Постепенно слава клиники распространилась по всему Китаю, затем перешагнула его границы и даже Тихий океан: в Харбин стали приезжать миллионерши из Северо-Американских Соединённых Штатов, а также таинственные дамы в сопровождении многочисленной прислуги и охраны. Поговаривали, что они – члены различных королевских фамилий, пребывающие здесь инкогнито. Как бы там ни было, стерегли клинику бдительно, и проникнуть за высокие каменные стены не удавалось даже настырнейшему репортеру местной газеты «Русский наблюдатель» Петру Харбинскому. Репортер пытался свести знакомство с самим доктором Райским, но тот его просто игнорировал. Персонал клиники также не отличался говорливостью, однако настойчивость, угощения и мелкие подарки пробили крохотную брешь: один из санитаров сказал, что доктор Райский кудесник. Ничего предосудительного в клинике не происходит, лечение сводится к купаниям в минеральных водах, получаемых из глубокой скважины, а, главное, приёму китайских снадобий, состав которых является тайной доктора Райского и его ассистента, Николая Павловского, личности столь же загадочной и недоступной, как и сам доктор. Санитар (бывший в России банковским служащим) считал, что последнее время отношения между доктором и ассистентом становятся всё более натянутыми, порой доходя до крика и площадной ругани. Доктор-де обещал ассистенту полноправное партнерство, но обещание свое то ли забыл, то ли вообще отрицает наличие такового.
Однажды санитар-осведомитель не пришёл в облюбованный кабачок. Выяснилось, что накануне он, перебрав дешевой китайской водки, свалился в канаву и сломал шею. Но ещё более зловещим было исчезновение ассистента Райского, господина Павловского. Хозяин клиники как-то обронил, что он расстался с ассистентом, поскольку тот пристрастился к опиуму.
В августе 1939 года, год спустя после своего исчезновения, Николай Павловский дал о себе знать путём самым драматическим: в редакцию «Русского наблюдателя» пришло письмо из адвокатской конторы, в котором говорилось: их клиент, г-н Павловский поручил в случае своей смерти или же длительного отсутствия вестей от него переслать в редакцию газеты данное заявление.
Заявление начиналось словами: «Если вы читаете эти строки, значит, я мертв».
И далее следовал сенсационный рассказ о тайне клиники Райского. Павловский писал, что его кузен Валерий Шеньшин, служивший во время войны шифровальщиком Генерального Штаба, на досуге занимался разгадкою «манускрипта Войнича» – старинной шифрованной книги, приобретенной известным знатоком и торговцем древними книгами Вильфридом Войничем перед войной у одного иезуитского библиотекаря. Получив детальную фотокопию книги, Шеньшин, человек энциклопедических познаний, раскрыл секрет манускрипта: тот представлял собой написанное в глубокой древности руководство по созданию гомункулуса, искусственного человека. Гомункулус – термин не совсем точный, современная наука определяет это явление как партеногенез, девственное размножение, развитие организма из неоплодотворенной яйцеклетки. В биологии явление партеногенеза широко известно, особенно часто оно встречается у насекомых. Рукопись же рассказывает о том, как стимулировать данную функцию у человека. Зашифрован манускрипт был ещё и потому, что непорочное зачатие в христианской религии имеет исключительно божественную привилегию, и любая попытка его воспроизведения рассматривается, как ересь. Неизвестный средневековый естествоиспытатель, опасаясь костра, предпочел зашифровать плоды своих исследований – или, как предполагал Шеньшин, это был перевод с ещё более древнего китайского оригинала, поскольку средства, упоминаемые в нём, издавна применялись в Поднебесной Империи.
Относясь к расшифровке книги, как к забаве, кузен, писал далее Павловский, не спешил с публикацией, тем более что метод, примененный при работе с манускриптом, обнародованию не подлежал, поскольку затрагивал секретные алгоритмы шифрования.
Революция и гражданская война внесла свои коррективы. Валерий Шеньшин погиб в Крыму, и Павловский остался единственным человеком, посвященным в тайну. В нелегкий – а тогда казалось, счастливый – час он поделился секретом манускрипта с доктором Райским, сумевшим вывезти из России кое-какой капитал. Райский, будучи человеком предприимчивым и деловым, предложил основать клинику по лечению бесплодия, где и практиковать древний метод. Первые пациенты, русские эмигранты и бедные китайцы, показали высочайшую эффективность метода, и тогда Райский целиком переключился на людей состоятельных. Но чем больше возрастал доход от практической деятельности, тем больше возрастала и напряженность между партнерами. Райский не желал делиться прибылью, более того, он стал видеть в Павловском угрозу монополии на метод лечения, и потому решил убить его. Поскольку у Райского отличные отношения с властями, можно не сомневаться, что никакого расследования проводиться не будет. Из предосторожности Павловский написал данное послание и передал его заслуживающему доверия адвокату с распоряжением обнародовать при соответствующих обстоятельствах…
К разочарованию Петра Харбинского, редактор «Русского наблюдателя» не спешил печатать документ: видимо, у Райского, действительно, были очень влиятельные покровители.
А вскоре началась война, исчезновение и даже смерть одного человека стала величиной неразличимой на фоне гибели миллионов людей.
В 1945 году Пётр Харбинский перебрался в Америку. По странному совпадению, вместе с ним покидал Китай и доктор Райский, но, в отличие от репортера, плыл он не третьим классом, а занимал каюту – люкс.
PS Утром я разместил было другой текст, но оказалось - повторяюсь. Бывает. Упорно думаю об одном и том же. А что думать? Я лучше о другом вспомню.
