Кажется, что день рождения любого человека – это праздник. Праздник для него самого и его родных и близких. Но такое утверждение справедливо далеко не для всех культур.
Когда в Риме рождался человек, то первые дней 10 его не существовало для общества. Родные могли радоваться, строить планы и прочее, но пока ребенок не проходил обряда очищения в dies lustricus, ему даже не давали имени.
Детская смертность была порядка 40%, кроме того, ребенок мог быть не нужен семье по каким-либо причинам. Как говорится, нет тела – нет дела: нет имени – нет человека. В замшелые древнеримские времена этот выбор делал отец – акушерка подносила к нему дитя, если глава семьи брал его на руки, значит, признавал. Позднее, в благословенный имперский период женщина могла сама решить, нужен ли ей этот ребенок: в ход шли и аборты, и «преждевременные» роды, и роды «со смертельным исходом», и всякие другие штучки типа замены ребенка одного пола на другого.
Ненужного новорожденного оставляли в определенных местах (в Риме, например, где-то под Авентином) или просто в храме или на улице, нашедший его мог свободно забрать себе и обратить в рабство. Ну, или он просто погибал. Это не считалось убийством – человека-то ведь еще не было.
Dies lustricus для мальчика наступал на девятый день жизни, для девочки – на восьмой. Даже римляне отмечали, что девочки созревают раньше. Если ребенок умирал до этого срока, то на надгробии он указывался без имени.
О самой процедуре «очищения» мало что известно, знаем только, что в этот день новорожденный получал свое имя. К этому дню его признал отец, пуповина отвалилась – ребенок потерял связь с матерью. Очевидно, в этот день приносились жертвы, как следует из названия, для очищения матери и ребенка. Последнего записывали в какие-нибудь семейные архивы или хроники. Наверняка возносились молитвы, угощались лары и гости, принимались подарки от родственников и близких к семье людей.
Как вы помните, в Древнем Риме у женщин не было личных имен, да и мужчины обходились всего 18. По-латински личное имя называется praenomen/преномен.
Девочка как преномен получала родовое имя – nomen/номен отца, преобразованный в женскую форму. Если девочек в семье было две, то различали их по старшинству – Старшая/Maior и Младшая/Minor. Если более двух, то нумеровали – Первая/Prima, Вторая/Secunda, Третья/Tertia. После замужества женщина сохраняла свой преномен, но, как мы – фамилию, брала номен (родовое имя) или когномен (прозвище) супруга.
Регистрация в органах власти (как я говорила в статье о Матроналиях) происходила сначала в храме Юноны Люцины. Обязательной она не являлась. Только с Августа римлян обязали регистрировать рождение младенца в храме Сатурна, где скрупулезно записывали имя ребенка, имена родителей и все такое прочее. Одну копию этой записи оставляли в архиве, другую выдавали родителям. Официальная регистрация с некоторых пор стала еще и выгодной, поскольку многодетные отцы и матери, имевшие от трех детей (ius trium liberorum) в законном браке, пользовались преференциями. Кроме того, существовал закон, ограничивавший наследственные права холостяков и бездетных (lex Papia Poppaea).
Если ребенок умирал до исполнения года, то при похоронах даже не проводилось никаких специальных обрядов. Как ни грустно, только после 10 лет ребенок имел право на похороны по всем правилам, поминовение в Паренталии и прочее.
День рождения римлянин или римлянка справляли ежегодно (говорят, что греки это событие отмечали возлиянием ежемесячно). У каждого из них с рождения был свой заступник, покровитель – гений у мужчины, юнона у женщины. В важные минуты жизни, в праздники, в счастье и горе римлянин никогда не забывал приветить своего гения – в домах для этого всегда имелись ларарии.
На день рождения домашние боги и гений/юнона получали венки из цветов, возлияния вином и сладкий пирог – libum (от лат. libare – «приносить жертву»). Катон Старший оставил нам рецепт этого пирога (Земледелие, 75):
«2 фунта творогу хорошенько разотри в кадушке. Хорошенько растерши, положи туда фунт муки из siligo [мука, как бы мы теперь сказали, 1-го сорта] или, если хочешь, чтобы тесто было нежнее, то полфунта белой муки лучшего качества [similago – высший сорт] и хорошенько перемешай ее с творогом. Положи туда одно яйцо и хорошенько перемешай все вместе. Сделай из этого хлеб, положи его на лавровые листья и пеки потихоньку на горячем очаге под глиняной крышкой».
Но Катон был мужик суровый, строгий, люди же нормальные добавляли в пирог мед для сладости:
… Гения славь игрою и пляской,
Гения славь и виски чистым вином ороси:
Пусть благовонье струят блестящие волосы бога,
Пусть вязеницы цветов падают с плеч и с чела.
Дня сего Гений, приди: почту я тебя фимиамом,
Сладкий пирог испеку на мопсопийском меду.
(Альбий Тибулл, Элегии, I, 7, 49-54).
Имениннику можно было подарить генетлиаку – стихотворение или песню в честь дня рождения, или natalicium – обычный подарок. Друзья приглашались к столу, все угощались, возносились тосты за здравие чествуемого – короче, всё, как у нас.
Известные люди приурочивали ко дню рождения события покрупнее – Гней Помпей Великий свой третий триумф ждал более полугода и отпраздновал в день рождения. А уж если что хорошее или плохое случалось в день рождения, то это считалось исключительным предзнаменованием. Например, Кассий Лонгин – один из заговорщиков против Цезаря – покончил жизнь самоубийством в день своего рождения (стопудово, мироздание за Гая нашего отомстило).
Закончу статью эпиграммой моего любимого римского поэта – Марка Валерия Марциала, у которого, кстати, день рождения был три дня назад – 1 марта.
День рождения мой, Календы марта,
День прекраснее всех Календ годичных,
День, когда мне и девы шлют подарки,
Пятьдесят ведь седьмой пирог кладу я
На алтарь ваш с ларцом для фимиама.
К этим годам, прошу я, если можно,
Восемнадцать годов вы мне прибавьте,
Чтоб, еще стариком не ставши дряхлым,
Но проживши три срока нашей жизни,
К рощам девы сошел я Елисейской.
Сверх же Нестора лет и дня не надо.
Подписывайтесь на канал "Древности нашей ойкумены"! У нас много интересных материалов по истории и археологии.
