В начале XX века Париж стал всемирной столицей живописи. Здесь, будто молодые звёзды в центре галактики, рождались самые яркие художественные течения эпохи и обретали "звёздный" статус талантливейшие мастера. Приблизительно в одно и то же время время здесь блистали Анри Матисс, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Марк Шагал, Хаим Сутин.
Своеобразным "эпицентром" этой культурно-эстетической революции стала юго-западная окраина французской столицы. В здании, представлявшем собою примечательную архитектурную «инсталляцию», возведённую по проекту Гюстава Эйфеля и прозванную La Ruche (Улей), нашли пристанище художники, прибывшие со всех концов света.
Интерьер гигантской ротонды о шестнадцати гранях, увенчанной стеклянным куполом, являл собою сотни одинаковых комнатушек. В этом шумном и многоликом Улье получил второе рождение импрессионизм, будучи переосмыслен пост- и неоимпрессионистами. Отсюда начали триумфальное шествие по планете символизм, экспрессионизм, модерн. Разделённые стенами комнат, но объединённые общим порывом вдохновения, воплощали свои дерзкие творческие замыслы кубисты, набиды и пуантилисты.
И именно здесь в 1910 году поселился Моисей Кислинг, покинувший родной Краков ради нового опыта и развития. Благодаря несомненному таланту, трудолюбию и жизнерадостности Кислинг быстро стал частью ларюшевского сообщества, найдя друзей-единомышленников в лице Пикассо, Модильяни и Жюля Паскина. Сама Алиса Эрнестина Прен — великолепная Кики — многократно позировала Моисею, делая неимоверные усилия над собой для того, чтобы встроиться в довольно жёсткий график художника.
Удача улыбалась Моисею. Он был востребованным и коммерчески успешным художником, чему способствовали невероятные — даже по меркам живописного цеха — трудоспособность и самоорганизованность. Его творческое наследие велико и разнообразно. Нелегко сказать, кем же он являлся в большей мере – тонким психологом-портретистом или блестящим, «чутким» пейзажистом. В галерее его женских портретов, будто в зеркале из старой сказки, что говорит глядящимся в него лишь правду, отразилась вся жизнь Республики первой половины прошлого столетия. Кокетливые, скромные, вызывающие; подчёркнуто привлекательные и туманно-романтические, – женщины Кислинга- это воплощённое очарование, пусть даже лица их неизменно серьёзны и сосредоточены.
Позируя, они как будто дают художнику возможность неторопливо и обстоятельно изучить их облик и отобразить на полотне ровно те черты, что мастер посчитает ключевыми для раскрытия образов своих героинь. Будто бы споря со временем, живописец изображает только молодые лица, умея увидеть в женской природе главное: у женщин нет возраста, но есть характер. Глаза и поза модели – две главные составляющие, вокруг которых разворачивается «действие» картин. Чем дольше смотришь на холст, тем сильнее затягивает долгий бездонный взгляд: вызывающий, как у Сьюзи Солидор; отрешённый, как у мадам Б. Дюнн; задумчивый, как у Кики в красном джемпере.
Особая история – это «портреты» цветов, которых у Кислинга не меньше, чем женских. Монообразы маков или, к примеру, фантастической мимозы оживают и будто бы источают ароматы прямо на полотнах, целый век сохраняя свежесть и яркие летние тона. И пусть имя Моиса Кислинга упоминается не в первых строках мастеров Парижской школы; однако, именно его стараниями основополагающие идеи постимпрессионизма предстают простыми, понятными и наглядными.
