Становление генетики как академической науки произошло в начале XX столетия, когда были повторно открыты и подтверждены основы учения австрийского монаха-августинца Георга Менделя о наследственности. В 1915 году американец Томас Морган создал хромосомную теорию наследственности, а несколькими годами ранее Вильгельм Иогансен впервые ввел в употребление термин «ген».
Генетика
В Российской Империи, подарившей миру двух нобелевских лауреатов по биологии — И.И. Мечникова и И.П. Павлова — молодая наука сразу обрела преданных поклонников. Накануне Первой мировой войны в Петербургском университете начинает читать курс лекцией по генетике Ю.А. Филипченко, а в 1917 году в Москве по инициативе выдающегося русского биолога Николая Константиновича Кольцова был открыт Институт экспериментальной биологии (ИЭБ). Тремя годами позже на базе Института появится Русское евгеническое общество, членом которого был уже упоминавшийся в первой части материала антрополог В.В. Бунак.
Кольцов и Бунак проводят исследования по частоте групп крови ABO у восточных славян, а институт становится центром притяжения для лучших умов отечественной биологии — Н.П. Дубинина, Н.В. Тимофеева-Ресовского, А.С. Серебровского и других. Именно Александр Сергеевич Серебровский в 1928 году впервые ввел в употребление термин «геногеография» — для обозначения дисциплины, изучающей генофонды отдельных человеческих популяций.
Тогда же вошло в обращение само понятие «генофонд» — для обозначения совокупности всех генов, распространенных в той или иной популяции. С этого момента геногеография становится одним из важнейших инструментов, помогающих в изучении процессов этногенеза ныне существующих народов. Сам Серебровский изначально считал генеографию прежде всего разделом исторической науки, с помощью которого ученый может увидеть в генофонде современных народов следы древних миграций, расового и этнического смешения.
Тяжелейший удар по отечественной генетике, нанесенный в период «лысенковщины», затормозил и развитие отечественной генеографии. В то время как в Британии выходит классическая монография Рональда Фишера «Генетическая теория естественного отбора», заложившая основы современной популяционной генетики, в СССР при полном одобрении Сталина начинаются «гонения на генетику», организованные псевдоученым Трофимом Лысенко. Самой известной жертвой этой кампании стал Николай Вавилов, умерший в тюрьме в 1943 году.
Господству Лысенко и его сторонников пришел конец после отставки Хрущева. В 1966 году появляется Институт общей генетики им. Н.И. Вавилова. Там в лаборатории генетики человека проводит свои исследования генетического полиморфизма коренных народов России Ю.Г. Рычков. В 1970-е годы огромный вклад в изучение генетического разнообразия человеческих популяций внесли также итальянский ученый Луиджи Кавалли-Сфорца и американец Ричард Левонтин. Настоящей же научной революцией стала расшифровка в 1953 году структуры ДНК Джеймсом Уотсоном, Френсисом Криком и Морисом Уилкинсоном — спустя десятилетие все трое были удостоены Нобелевской премии.
Это открытие позволило генетикам в перспективе перейти к изучению ДНК маркеров, о которых дальше пойдет речь.
Генетика русских
Перейдем к русским и другим народам Восточной Европы. Первые актуальные с методологической точки зрения исследования однородительских маркеров в русских популяциях появляются в конце 1990-х. Помимо довольно узких научных проблем популяционные генетики пытались получить ответы и на некоторые вопросы, интересные обывателю. Это, во-первых, определение степени генетической близости русских и соседних народов, в особенности восточнославянских, а во-вторых, роль восточноевразийского (читай — монголоидного) компонента в сложении русского генофонда. То самое пресловутое наследие «трехсотлетнего монгольского ига».
Первое, о чем стоит сказать — это внутренние различия между отдельными группами русских. На сегодняшний день изучено несколько десятков популяций на огромной территории от Смоленска до Владивостока. Наиболее полно обследованы русские в своем «историческом ареале» — в границах российского государства эпохи Ивана Грозного. В классической монографии «Русский генофонд на русской равнине» Балановские отметили гетерогенность (разнородность) русского генофонда по данным однородительских маркеров. При этом большинство центральных и южных русских популяций образуют единый кластер, демонстрируя близость между собой. Исключение составляют северные популяции (выборки из Архангельской и Вологодской областей), заметно отличающиеся как от центральных и южных групп, так и друг от друга. Именно это своеобразие северных русских — причина большей по сравнению с другими европейскими народами генетической гетерогенности русских в целом.
Русский генофонд не является промежуточным между типичным европейским и азиатским генофондом… Русский генофонд является самым восточным из типично европейских
Установлено, что в структурном отношении митохондриальные генофонды чехов и других славянских народов (русских, поляков, словенцев) практически не различаются.
