Развёрнутый ответ на этот обывательский вопрос - повесть Сергея Голубова "Из искры - пламя". Которая могла бы стать великолепной основой для фильма.
Предвижу возражения - она художественная! Но ведь это нормально - сначала эмоции, чувства, и только потом - обобщение. Мысли.
Так может, не стоит вспоминать книгу потому, что написана она в 1940 году? Но автор ничуть не скрывает, насколько декабристы разные, очень разные, и насколько их "организация", в сущности, клуб по интересам. Общее у них - только сознание того, что "так жить нельзя". А вот как надо - об этом не договорились...
Для наглядности - героем повести становится не служилый дворянчик, а самый настоящий аристократ. Барчук. И родился - то он с золотой ложкой во рту, и отказа ни в чём не знал, и квартира у него такая, что ему намекают - неприлично жить юнцу в генеральских апартаментах!
И брат у него, (точнее, кузен) - Александр Грибоедов, который считает героя УЖЕ состоявшимся поэтом.
Это - Александр Иванович Одоевский.
Служба в гвардии в мирное время - это престижно, но...картины смотров и парадов потрясают своей бессмысленностью. Великие князья забавляются, играя в живых солдатиков.
Но вот - один из этих князей - Николай - и в самом деле уверовал в свою божественную природу: он ОСКОРБЛЁН тем, что два гвардейца в сумерках его не узнали и не поприветствовали должным образом. Погнался за ними по улицам! И налетел на Одоевского. Потребовал назвать. Ответа не получил.
На следующий день полк построен - и теперь уже полковник требует, чтобы корнет указал вчерашних "негодяев". Если бы Одоевский не видел вчерашней безобразной погони - назвал бы, привычка к повиновению в нём воспитана. Но... он же знает, что парней ждёт прогон сквозь строй и, если выживут - дальний гарнизон.
- Как я могу назвать тех, кого не разглядел?!
Аукнется ему этот случай - Николай не забывал ничего.
***
Родня готова была считать Александра опасным сумасшедшим за намерение жениться на балерине. Настенька Новицкая так прилична - неприступна, так хороша, что единственный её минус - отсутствие родословной от Рюрика. Но она имеет несчастье раздражать генерала Милорадовича - ей рукоплещут куда охотнее, чем его любимице - балерине Телешовой.
И когда дядюшка Александра дружески шепнул генералу, что хотел бы избавить племянника от "девки"...
Милорадович лично поручил Новицкой роль, "совсем ничтожную". Попросила избавить - стукнул кулаком: "Меня не трогают ваши слёзы - я видел кровь. Или танцуете - или в желтый дом!"
И - всё. Горячка, чахотка, смерть. Можно бы принять за романтическую выдумку, если бы история не была реальной.
И вот уже Кюхельбекер бушует: "У нас только два сословия - деспоты и рабы! Середины нет!"
Здоровое нравственное чувство "барчука", возмущённое сценами батюшкиного "управления хозяйством", окончательно убеждает его в греховности такого существования.
И кем надо быть, чтобы мыслить иначе, когда отец приказывает запороть слугу за то, что тот, оказывается, чахоточный? "Как ты смел брызгать ядом?!" И не только этого несчастного, но и его пятнадцатилетнего сына Митю?!
Редкостно талантливого мальчишку Александр спасёт - но ОТПУСТИТЬ не может. Не его собственность - родителя...
КАК ещё объяснить, "почему своих - то мужиков эти свободолюбцы НЕ отпустили"?
***
И параллельно - история Дмитрия Завалишина. Отпетого авантюриста, попытавшегося сделать карьеру совсем необычным способом: он выдумывает несуществующий Орден Восстановления - международную организацию, якобы имеющую филиал и в России. Сам он - Командор с правом принятия новых членов, а цель - спасение человечества от угнетения, восстановление его законных прав.
Записка подана царю. Александр не то, чтобы не поверил (поверить можно было - обществ развелось...), но не предпринял ничего. Не возвысил Завалишина.
И тогда он начал усиленно вербовать новых членов среди морских офицеров - недовольство ведь было всеобщим. Через общих знакомых вышли на Одоевского, а там и на Рылеева.
Почувствовали в Завалишине что - то скользкое, да и документы "Ордена" вызвали немало вопросов. Однако его "отрасли" - Беляевым и Арбузову - не доверять причин не было. Приняли...
На каторге Завалишин раскроет свой истинный талант - редкая способность к языкам. И учиться умел, и учить, и делать отличные переводы. Но разве это то, о чём он мечтал?!
И Одоевский как поэт вырастет уже в Сибири. Когда и напечататься - то стало проблемой, почти неразрешимой.
***
А насчёт рядовых, которых "подставили"... История казачка Мити - история "подставы". Александр мечтал видеть Митю вольным. И великим актёром.
Доверил ему на хранение бумаги - письма своей покойной невесты. Чтобы ничья нечистая лапа не коснулась. И при обыске свёрток нашли - Митя спрятал его в киот иконы.
Клялся - и не уберёг! Так не увидят же! Митя выхватывает икону с бумагами - и бросает в огонь.
Пошел на каторгу по двум статьям - "сокрытие" и "святотатство".
Не кается - уверен, что помог святому делу, что в доверенном ему свёртке - план восстания.
На каторге встретился со своим барином. Любит его по - прежнему, но ни фамильярности, ни тем более милости - не примет. Теперь они равны. Оба - борцы.
***
А "знание народа", для которого, вроде бы, всё и затевалось...
Сухинов, сосланный в самый глухой острог вместе с "варнаками" - уголовниками, любуется мощью народных характеров: сколько вольнолюбия, сколько побегов, жизнь у каждого - не скучнее, чем у Стеньки Разина! Вот с кем добывать волю!
Готовит восстание. Припрятано оружие, налажены связи с соседними острогами, всего один решительный марш - бросок до Петровского завода, в котором товарищи...
И - всё рухнуло. Предал самый романтический варнак в надежде, что ему убавят пару лет срока. Сухинов приговорён к "смертному кнутованию". Дворянин! Митя пытается его утешить, что некоторые выживают! Жить? После такого?!
Наутро Митя вынимает из петли уже мёртвого Сухинова. Мальчишку подозревают в соучастии - расстрел!
Командует расстрелом генерал Лепарский. Тот самый, который сумел сделать жизнь декабристов в Сибири сносной. Потом он долго молится на могиле жертв, и шепчет Одоевскому: "Не я это! Это ОН, всё ОН!"
Какая тема для психологического исследования! Кем стал бы Лепарский, если бы декабристы победили?
***
Но жизнь "во глубине сибирских руд" - это тоже жизнь. И прежде всего потому, что они - вместе. "Бунтовщики", их жёны, их дети...
И когда последовал приказ - на Кавказ, - это было и горем, и надеждой.
Там Огарёв (новое поколение!), там Лермонтов...
Вот как Михаил Юрьевич нарисовал своего нового друга:
Как нелепо, как несправедливо рано оборвалась эта жизнь!
...И свет не пощадил – и бог не спас!
Но до конца среди волнений трудных,
В толпе людской и средь пустынь безлюдных,
В нем тихий пламень чувства не угас:
Он сохранил и блеск лазурных глаз,
И звонкий детский смех, и речь живую,
И веру гордую в людей и жизнь иную.
Но он погиб далеко от друзей…
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Покрытое землей чужих полей,
Пусть тихо спит оно, как дружба наша
В немом кладбище памяти моей!
Так простился со своим другом поэт, которому и самому - то осталось жить совсем недолго...
