Когда происходит какое-то государственное потрясение, привычно считать, что глава государства прячется за толстыми стенами и ждёт пока всё утихомирится. Ну примерно, как король в «Бременских музыкантах», а его доблестная стража бережёт покой. В принципе, так оно и случается зачастую.
Но есть и иные государи. Пример личного участия в подавлении восстания являет собой Император Николай I в дни Восстания декабристов. Об этом подробно будет рассказано и в вышедшем фильме «Союз Спасения», вызвавшем столько споров.
Чтобы мы лучше понимали действия, мысли и чувства императора, давайте начнем с периода и обстоятельств, далеко предшествовавшего сим знаменательным дням. Иначе лишь сможем представить персонаж странно нервный и агрессивный, какой явил нам прекрасный Ливанов в «Звезде пленительного счастья».
Родился Николай Павлович в 1796 году. Когда погиб отец - император Павел, то Николаю не было и 5 лет. Старшим его братьям тогда уже за 20, он всегда обращался к ним на «Вы». При этом, общение Николая с младшим Михаилом строилось в более простом ключе. Да и воспринимали двое младших своих братьев с уважением глубоким. С детства они понимали - Александр - Император, а Константин - великий наследник.
Николай рассказывал, как в 1819-м году для него и его супруги стало настоящим откровением, что старший брат видит именно его своим преемником. «Мы были поражены как громом», — вот его дословная цитата. «В слезах, в рыдании от сей ужасной неожиданной вести мы молчали!».
Момент истины наступил у Николая в 29 лет, когда Александр совершенно внезапно умирает. Он прекрасно помнит о том разговоре, даже знает, что есть некий документ, подтверждающий его права на престол. Но прямого наследника - Константина рядом нет, он в Польше. Не факт, что воспримет общество и армия правильно принятие на себя власти в обход старшего брата. Да и влиятельнейший столичный генерал-губернатор Милорадович предостерегает от этого шага, предлагает соблюсти преемственность. Николай не может сказать веское слово (ох уж, эта романовская нерешительность). А гвардейский офицер Ростовцев совсем недавно в ярких красках описывал возможные последствия его воцарения (поднимется смута, вплоть до отделения Кавказа, Польши, Финляндии и других окраин). Страшно брать на себя такую ответственность.
Присягает Николай брату и подводит к присяге народ. Да и Константин ведет себя странно, престол не принимает, но однозначного отказа не даёт.
В это же время Николай узнает, что заговор, о котором так много говорили, уже созрел настолько, что готов грянуть в ближайшее время. О том, что планируется бунт было известно и ранее, но круг заговорщиков был неизвестен. Было непонятно как близко к нему находятся организаторы.
Нет больше времени тянуть. Стране нужен полноценный руководитель.
Наконец, что-то более-менее похожее на отказ от престола от Константина было получено. Николай зачитывал манифест о восшествии на престол, но замечал, как странно присутствующие реагируют, сколь неестественно кивают ему. Но время было подобрано как нельзя лучше. Николай, зная о планируемом восстании, собрал сенаторов для присяги в 7 утра, а мятежники вышли на площадь в 11, когда всё было сделано.
Но войска выходят из повиновения, собирается народ на улице, Николай сам спешит к караулу, чтобы убедиться в верности.
Читая воспоминания Николая, поражаешься, сколь не уверен в себе он был в те часы. Сколько радости у него бывает, когда узнает, о том, что очередной полк присягнул ему, а не ушел в раскол. Царь активно участвует в планировании тактики подавления восстания. Сидеть во дворце ему никак не моглось. Он лично выезжает в мятежный город.
Когда он понял, что рядом с ним проходит отряд бунтовщиков – лишь указал им на Сенатскую площадь, посоветовав идти туда. Смертельная опасность миновала. Восставшие не рискнули напасть на Императора.
Было ли ему страшно в те минуты, наверняка да. Но точно не так сильно, как когда узнал он, что едва ли толпа не захватила Дворец, где в те минуты была его семья. Уже потом, на допросах, декабристы сознавались, что планировали истребить всех, включая детей.
Его брата Михаила спасло по-настоящему чудо – матросы не дали Кюхельбекеру выстрелить в него на последней секунде.
Тогда жена Николая делала единственное, что было в ее силах – молилась. Напряжение довело до обморока. Её столь сильно охватила паника, что появилось нервное расстройство – тик лица, который впоследствии остался с ней навсегда живым напоминанием тех страшных часов.
Николай слышал, как толпа кричала «За Константина и его жену Конституцию!», плохо понимая вообще, о чем речь. Но не до смеха было. Эти отуманенные декабристской пропагандой люди действительно были готовы на всё. Любое промедление и он мог бы лишиться всей своей семьи, ввести страну в пучину гражданской войны, всё это тревожило нового царя гораздо больше нежели своя жизнь и безопасность.
И в это же время, находясь практически в гуще событий, Николай решал нет ли возможности как-то окружить восставших так, чтобы они сами сдались, чтобы избежать крови.
Он живо запомнил тот решающий диалог с генерал-адъютантом Васильчиковым:
- Вы хотите, чтобы я пролил кровь моих подданных в первый день моего царствования?
- Чтобы спасти Вашу империю.
И Николай отдал приказ, для себя примирившись с вынужденной мерой тем, что, пролив кровь некоторых человек сейчас, он спасет страну от ещё большей крови.
Едва только бунт был подавлен, начались допросы виновных, в которых сам же Николай и принимал участие.
«Моя решимость была, с начала самого, - не искать виновных, но дать каждому оговоренному возможность смыть с себя пятно подозрения. Так и исполнялось свято. Всякое лицо, на которое было одно показание, без явного участия в происшествии, под нашими глазами совершившемся, призывалось к допросу; отрицание его или недостаток улик были достаточны к немедленному его освобождению».
Николай I
Многим декабристам он смягчил меру наказания, в том числе заменил смертную казнь на ссылку, но вот досрочно возвращать их назад так и не решится. Эти несколько суток без сна и еды в колоссальном умственном и физическом напряжении стали большим уроком для Императора.
Тем не менее он счел необходимым отфиксировать все идеи декабристов и даже держал одну из тетрадей с ними на своем рабочем столе. Николай понимал, что во многом мысли бунтовщиков правильные, наметил даже ряд реформ, но Польское восстание 1830 года показало, что стране требуется на данный момент сильная вертикаль власти.
А Уже через полгода создано легендарное Третье отделение для надзора за неблагонадежными гражданами, что позволило впредь избежать повторения подобных ситуаций.
Но его правление завершалось также печально как и началось, его съедали накопившиеся неудачи во внутренней и внешней политике, в первую очередь, конечно, это неудачи в Крыму. Часто даже предполагают, что смерть его неслучайна, что столь сильно простудиться он мог и сознательно. Почва для всех этих переживаний была благодатная – все они прорастали сквозь тяжесть воспоминаний о тех страшных декабрьских днях.
***
Рекомендуем также прочесть наш материал о наследнике русского престола, который должен был стать Николаем Вторым, но не смог.
