Главной особенностью офенского языка в течение многих веков было его использование лишь в кругу посвященных. Однако сегодня феня уже не тайный язык, более того, отдельные его слова прочно вошли в лексикон современного человека.
Долгая эволюция
Ученые предполагают, что офенский язык существовал уже в XVI столетии, им владели торговцы мелочами (офени), бродячие музыканты, нищие, а также разного рода криминальный элемент. Сегодня у некоторых исследователей популярна версия о том, что изначальным носителем тайного языка был некий офенский этнос, который якобы исчез в незапамятные времена. Однако ни этнологи, ни археологи эту версию не подтверждают.[С-BLOCK]
Постепенно офенский язык закреплялся среди представителей преступного мира, пополняясь все новыми словами, прежде всего, из разговорного идиша и украинской мовы. Только в XIX столетии языковеды стали проявлять интерес к языку криминалитета: в 1859 году в издательстве «Северная пчела» печатается первый «Сборник выражений и фраз, употребляемых петербургскими мошенниками».
Но наиболее полный словарь воровского жаргона, на который будут опираться все последующие издания, в 1908 году составил Василий Трахтенберг – авантюрист и мошенник, отбывавший наказание в Таганской тюрьме. Этот проходимец прославился тем, что умудрился продать французскому правительству несуществующие марокканские рудники.[С-BLOCK]
Несмотря на то, что расцвет фени пришелся на советскую эпоху, исследовать этот феномен во времена СССР не рекомендовалось – строители коммунизма должны были заниматься более высокими в идейном плане вопросами. Материалы о воровском жаргоне были доступны лишь в специализированных справочниках и только для служебного пользования. И лишь с началом 90-х, когда в стране преступность вышла из подполья, интерес к фене вспыхнул с новой силой.
Смелая адаптация
Замечаем мы это или нет, но множество слов и фраз блатного жаргона уже перекочевали в лексикон людей даже далеких от воровского сообщества. Причину нужно искать прежде всего в кино, литературе и СМИ, где так много информации можно почерпнуть о тюремной субкультуре. Мы можем сказать собеседнику, что «за базар нужно отвечать» и что «гнать порожняк» не стоит. Бракоделу мы заявим, что он «косячит», а тому, кто хочет покрасоваться скажем – «весь в понтах».
Следует признать, феня весьма богата на меткие и образные выражения, что при умеренном использовании может украсить нашу речь, сделать ее более эмоциональной и экспрессивной.[С-BLOCK]
Известный советский журналист, переводчик и поэт Фима Жиганец (настоящее имя – Александр Сидоров) даже использовал феню для перевода классических произведений. Начальное четверостишие из стихотворения Лермонтова «На смерть поэта» в адаптации Жиганца звучит так:
Урыли честного жигана
И форшманули пацана,
Маслина в пузо из нагана,
Макитра набок - и хана!
Как оказалось, Жиганец не был первым, кто пытался совместить блатную лексику и высокую поэзию. Знаменитый лирик позднего Средневековья Франсуа Вийон написал одиннадцать баллад на языке французских уголовников – кокийяров. Его тексты видимо еще ждут качественного перевода на современный литературный язык.
Еврейские корни
Многие исследователи считают, что корни фени нужно искать не на Руси, в средневековой Европе. Имя этого языка, по словам Дама Михаеля, kokumloschen – на нем говорили воры, нищие и бродяги, среди которых было немало евреев. Основа kokumloschen – языковой слой идиша, а также слова на арамейском и иврите, взятые из священных текстов. Немецкий филолог Йозеф фон Трайн считает, что kokumloschen это преимущественно помесь немецкого языка и различных диалектов, на которых разговаривали немецкие евреи.[С-BLOCK]
Согласно такой версии происхождения фени, распространению этого языка в царской России способствовали еврейские преступные сообщества. Как правило евреев в полицию не брали, а поэтому криминальный мир мог спокойно общаться на блатном диалекте, не опасаясь, что их раскроют. Еврейские корни фени подтверждает и обилие слов в воровском жаргоне на идише или иврите, которые сохранились до сих пор.
Уже само слово «феня» имеет связь с древнееврейским אופן («офен» – способ выражения). А вот ряд других примеров. Блатной – в переводе с идиша Die Blatte (лист, бумажка, записочка: чтобы устроиться по блату зачастую необходимо было иметь документ от нужного человека). Фраер – на идише Frej (свобода – человек, не имеющий отношения к блатному миру). Малина – с иврита מלון («малон» – место ночлега, приют, гостиница). Халява – с иврита חלבс («халав» – бесплатно, даром). Шмон – с иврита שמונה («шмона» – восемь). Атас – на идише «атус» (быть внимательным, готовым).[С-BLOCK]
Некоторые исследователи считают, что историческое название района «Таганка» родом из воровского жаргона и происходит от слова «тахана» – с иврита תחנה (делать в пути остановку, привал). Известно, что Таганская тюрьма в начале XX была перевалочным пунктом для пересыльных заключенных.
«Блатная музыка»
Феня никогда не являлась полноценным языком: ее считают и жаргоном, и диалектом, и даже наречием. По словам С. М. Потапова, составителя «Словаря жаргона преступников» (1927), изучать феню нужно исходя из ее особенностей как наречия, у которого нет четкой письменной фиксации. Преступники всегда записывали слова в зависимости от своей грамотности и от того, как они их слышат, а поэтому бессмысленно устанавливать филологическим путем истинные корни, приставки и окончания слов.[С-BLOCK]
Владимир Даль называл феню «блатной музыкой», которую сочиняли воры, мазурики, и жулики. Исследователь криминальных субкультур Виталий Лозовский отмечает, что его буквально «поражала и завораживала емкость слов и фраз блатной лексики, ее музыка». «Это живой, яркий, эмоциональный и самобытный язык, который всегда будет привлекать этим нормальных людей, в среде которых никогда не приветствовалась рафинированная речь школьных учебников», – пишет Лозовский.
Феня и зоология
Отличительной особенностью фени является обилие в ней зоологических терминов, правда не всегда можно догадаться что обозначает то или иное слово. Например, «петух» – опущенный, лишенный своих кастовых прав заключенный; «козел» – заподозренный в сотрудничестве с администрацией; «бык» – сильный человек, но зависимый от воли вора в законе; «конь» – способ нелегальной связи между камерами; «наседка» – стукач; «крыса» – зэк, ворующий у братвы.
Вор и фраер
Феня всегда была языком двух основных групп заключенных: блатных и так называемых «наблатыканных» – фраеров. Первые – главные обитатели тюрьмы и исконные носители языка. Вторые – «пассажиры, феня для них все равно, что иностранный язык и разговаривают они на нем только в случае необходимости.
Блатные недолюбливают «пассажиров» в том числе из-за того, что те используют феню, не понимая подлинный смысл слов и выражений. Вор отличается от фраера тем, что слов на ветер не бросает – «ботает по фене всерьез», тогда как для «наблатыканного» это всего лишь баловство.
