Это имя было известно каждому в гитлеровской Германии. «Героически» погибший в борьбе с коммунистами штурмовик являлся настоящей иконой национал-социализма. Но как на самом деле жил и умер Хорст Людвиг Георг Эрих Вессель?
Родившийся 9 октября 1907 года в семье евангелического пастора Вильгельма Людвига Георга Весселя и Берты Луизы Маргарет (урожденной Рихтер, кстати, также пасторской дочки), Хорст был старшим из трех детей – кроме него на свет затем появились сестра и брат. В 1913 году главу семейства перевели на службу в одну из старейших церквей Берлина – кирху святого Николая. Ирония судьбы: в столице Германии Вессели проживали в квартире на Юденштрассе, то бишь, Еврейской улице.
По окончании школы Хорст поступил на юрфак университета имени Фридриха Вильгельма. Хотя лекциям новоиспеченный студент предпочитал пивбары и публичные дома самого низкого разряда. Вскоре он присоединился к группировке «Молодежь Бисмарка», которая тогда была, пожалуй, самой влиятельной правой партией в Германии. А затем сколотил компанию из столь же идеологизированных ровесников. Они именовали себя «Knappschaft» («Шахтеры»), ставя перед собой задачу «воспитания наших мальчиков, чтобы они были настоящими немецкими мужчинами».
Следующим этапом начинающего нацика стало вступление ближе к концу 1923 года в Лигу викингов - военизированную группировку, провозглашавшую своей целью «возрождение Германии на национальной и этнической основе посредством духовного воспитания ее членов». Вскоре Вессель выбился в местные лидеры, благодаря активному участию в уличных баталиях с молодыми членами Социал-демократической и Коммунистической партий. А когда Хорст решил, что окончательно повзрослел, влился в ряды зловещего «Черного рейхсвера», успевая посещать еще и собрания Немецкой ассоциации физической культуры «Олимпия» - еще одного военизированного формирования, которых в тогдашней Германии было пруд пруди.
Стоит заметить, что Лига викингов и «Олимпия» были официально запрещены в Пруссии после провалившейся попытки государственного переворота в мае 1926-го. Решив, что «викинги» сломлены, и поэтому из несистемной постепенно трансформируются в системную оппозицию, Вессель в ноябре того же года вышел из Лиги, чтобы уже через пару недель натянуть коричневую рубашку одного из Sturmabteilung’ов. Впрочем, вскоре Хорст заметил, что в СА оказались две трети его соратников-«викингов».
Следующие несколько лет паренек пытался совмещать получение высшего образования с бурной деятельностью в штурмовых отрядах, состоявшей, кстати, по большей части из рабочих. В университете Хорста привлекало разве что дуэльное общество, посвященное «физической и моральной подготовке посредством личного боя. Хороших рукопашников-антисемитов в СА ценили.
Между прочим, сам Вессель не обладал таким уж богатырским сложением, да еще во время учебы в школе получил множественный перелом руки, катаясь на лошади, после чего был освобожден от занятий физкультурой. Однако юноша усиленно занимался боксом и даже хвастался, что освоил джиу-джитсу – боевое искусство, позволяющее ловкостью компенсировать недостаток грубой силы.
Что же до идеологического развития, то Вессель чрезвычайно интересовался трудами русского белоэмигранта Петра Краснова. Бывший царский генерал откровенно симпатизировал нацистскому режиму и возлагал на него надежды как на будущего победителя большевизма и «международного еврейства», которое стремится заполучить полный контроль над миром. Позже сестра Хорста утверждала, что взгляды Петра Николаевича оказали огромное влияние на ее брата.
В августе 1927-го Хорсту пришлось перебраться на юг страны, поскольку в Берлине СА оказались вне закона. В Нюрнберге он свел знакомство с Геббельсом, произвел на него хорошее впечатление и в январе 1928 года был отправлен в Вену – обмениваться опытом с тамошними группировками национал-социалистов. В Берлин вернулся летом 1928 года, занявшись вербовкой молодежи в ряды СА. И уже в мае года следующего стал районным руководителем организации Эрнста Рёма.
За вечным недостатком времени университет пришлось бросить. На пропитание Вессель зарабатывал в качестве таксиста и рабочего-подсобника на строительстве метрополитена.
Будучи не чужд искусства, Хорст увлекался игрой на шалмее - язычковом двухсекционном деревянном духовом музыкальном инструменте, известном еще со времен Средневековья. И даже основал коллектив под названием «SA Schalmeienkapelle».
В начале 1929 года музыкант-самоучка стал еще и поэтом-песенником, послав в редакцию газеты берлинского отделения НСДАП «Штурм» стихотворение собственного сочинения. Опубликованное за подписью «Неизвестный из СА», оно вскоре было положено на музыку и стало боевой песней этой организации. Называли ее по первой строчке - «Die Fahne hoch» («Знамена ввысь!»), а в дальнейшем, когда имя автора стало известно, просто «Песней Хорста Весселя». Немудрящий текст о незримо марширующих под развевающимися знаменами в колоннах штурмовиков «Рот Фронтом и реакцией убитых» камрадов откровенно подражал тем же «ротфронтовским» образцам вроде гимна Коминтерна с его
«Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных,
Вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах».
Однако нацистов это обстоятельство отнюдь не смущало.
Период 1929-1930 годов в Берлине - это практически непрекращающиеся столкновения боевиков Национал-социалистической рабочей партии Германии и других ультраправых со своими политическими оппонентами. Покончить с уличными сражениями была не в силах даже знаменитая прусская полиция. Геббельс всячески поощрял этот беспредел, поскольку нацистам было необходимо подмять под себя «Красный Берлин», который, в отличие нацисткой вотчины Мюнхена, явно симпатизировал коммунистам и прочим «левым». Среди них Вессель стал известен после того как во главе своего отряда «Friedrichshain Storm 5», снискавшего даже в СА репутацию самого отмороженного, совершил несколько налетов на пролетарский район Fischerinsel. По ходу одной стычки у таверны, где обычно собирались члены компартии, пятеро коммунистов были ранено, причем четверо – серьезно.
В сентябре 1929 года Вессель в кабачке на Александерплатц познакомился с 23-летней проституткой Эрной Йенике. А уже 1 ноября она переехала в комнату своего нового возлюбленного (и, как утверждают некоторые источники, сутенера) на третьем этаже дома по Гросс-Франкфуртер-штрассе.
Интересно, что квартирной хозяйкой там была 29-летняя Элизабет Зальм, вдова коммуниста. Впрочем, сама она к политике была равнодушна, требуя от своих разномастных жильцов лишь своевременного внесения арендной платы. По одной из версий, именно это и стало причиной конфликта между Зальм и задолжавшей ей парочкой Вессель-Йенике. Решив вытурить наглую проститутку и ее грубияна-покровителя из жилища, Элизабет обратилась к геноссе-однопартийцам почившего супруга.
Помочь вызвался некий Альбрехт Хёлер, которого полицейское досье также характеризует как сутенера и вдобавок лжесвидетеля и мелкого преступника. Хотя по гражданской профессии он был краснодеревщиком. Густо изукрашенный татуировками «Али», как его называли кореша, лишь недавно вышел из тюрьмы после очередной отсидки. Себе в подручные он взял Эрвина Рукерта, также члена Рот Фронта. Поздним вечером 14 февраля 1930 года они вошли в подъезд дома, где проживал Вессель. Еще, по крайней мере, дюжина активистов компартии осталась ждать на улице.
В открывшего на стук в дверь Хорста «Али» тут же выстрелил из револьвера. Перешагнув через упавшего, Хёлер и Рукерт обыскали комнату, прихватили кое-что из хозяйской одежды и скрылись. На шум из соседней квартиры осторожно выглянул ее обитатель – надо же, какая удача! – врач. Увидев лежащего в луже крови человека, он бросился к нему, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Но успевший прийти в сознание Вессель… категорически отказался ее принимать. Ведь доктор был евреем! Раненого доставили в районную больницу Фридрихсхайна, где офицер-штурмовик через три дня умер от заражения крови.
Подозреваемых в убийстве установили быстро. Пока полицейский инспектор Тейхман вел расследование, враждующие партии выдвигали каждая свою версию причин произошедшего. Нацисты выяснили, что Йенике давно была знакома с Хёлером, а значит, Вессель мог использовать проститутку еще и как шпионку – за что ему и отомстили. Коммунисты попытались дистанцироваться от «Али», утверждая, что тот был прежним сутенером Эрны, и если мстил, то лишь за то, что Вессель увел приносившую хороший доход подопечную. Да и вообще убитый мог стать случайной жертвой перестрелки двух конкурирующих сутенерских шаек. Полиция не исключала и версию мести по политическим мотивам: дело в том, что в тот же день штурмовиками СА был убит 17-летний коммунист Камилло Росс.
В итоге суд приговорил Хёлера к 6 годам тюремного заключения. Семеро из сообщников осужденного также были признаны виновными и получили различные сроки. Из назначенного наказания «Али» отсидел три года. Когда в 1933-м к власти в стране пришла НСДАП, глава гестапо Рудольф Дильс вместе с членами СА разыскали его в камере и тут же казнили. В августе 1933-го нацики добрались еще до трех человек, которых считали причастными к убийству Весселя. Художник Салли Эпштейн, парикмахер Ганс Циглер и портной Петер Штолль были арестованы, на следующий год представ уже не перед республиканским, а перед имперским судом. Результат был вполне ожидаемым: в 1935-м всех троих обезглавили на гильотине в тюрьме Плётцензее. Интересно, что несмотря на бурные процессы денацификации, прокатившиеся после Второй мировой войны по Германии, прокуратура Берлина только в 2009 году отменила эти смертные приговоры.
Однако вернемся к убиенному Весселю. Его торжественно похоронили 1 марта 1930 года на кладбище той самой кирхи, в которой служил отец Хорста – под одной с ним могильной плитой. Прошедшая через центр Берлина траурная процессия, как утверждал Геббельс, насчитывала 30 тысяч человек. Впрочем, колченогий Йозеф мог, как обычно, сбрехнуть. Но совершенно точно известно, что Гитлер своим присутствием павшего борца не почтил, выступив на могиле Хорста только через три года, когда открывали помпезный мемориал. Присутствовавший на похоронах Геринг считал, что Адди просто-напросто струсил: опасность покушения на фюрера в центре «Красного Берлина» была и впрямь велика.
Вопреки последующим утверждениям «коричневых», никаких нападений на похоронную процессию не было. Лишь когда гроб достиг Бюловплатц, кто-то из зрителей попытался спеть «Интернационал» да в толпе изредка раздавались оскорбительных выкрики и в сторону нацистов бросили несколько камней - тогда подобное еще было возможно. В довершение всего пожелавший остаться неизвестным антифашист на каменной стене кладбища вывел белой краской: «Последний «Хайль, Гитлер!» сутенера Весселя».
Усилиями пропагандистского аппарата Геббельса Хорст Вессель был сделан главным нацистским мучеником. Гитлер провозгласил его смерть символической жертвой. Берлинский район Фридрихсхайн переименовали в Хорст-Вессель-штадт, Бюловплатц стала Хорст-Вессель-плац, во многих германских городах появились и улицы Хорст-Вессель-штрассе. В честь Весселя называли парки, школы, станции метро и даже польдер (!) в Шлезвиг-Гольштейне. Не отставали и военные: имя «Хорст Вессель» носили некоторые авиачасти люфтваффе, 18-я добровольческая механизированная дивизия СС и учебный корабль кригсмарине. Интересно, что последний после разгрома Третьего рейха отошел по репарациям США, где трехмачтовик отремонтировали, модернизировали и ввели в состав береговой охраны под названием «Eagle». Утверждают, что этот «морской орел» остается на службе по сей день, но это сомнительно.
После Второй мировой войны кладбищенский мемориал Весселя разрушили, а имя нациста убрали с надгробной плиты. Но когда произошло объединение Германии, на могилу зачастили неонацисты, устраивавшие там «вахты памяти». В 1999 году директор кладбища Вольфганг Айгнер с помощью своей собаки заставил ретироваться очередных непрошеных визитеров. Вскоре после этого на его квартиру было совершено нападение. В 2000 году поклонники Весселя хотели устроить массовую демонстрацию по случаю 70-летия гибели своего кумира, но полиция запретила.
Впрочем, могила самого известного штурмовика притягивала и его вечных противников. Однажды прокравшиеся на кладбище левацкие активисты даже выкопали череп Весселя и утопили его в реке Шпрее. Правда есть подозрение, что при этом Хорста могли перепутать с отцом-пастором. Как бы то ни было, в 2011 году «левые» от души попрыгали на ненавистном захоронении, перед уходом написав краской (наверняка белой) из аэрозольного баллончика на остатках памятника «Для нацистов нет покоя!».
Осенью 2013-го церковное начальство решило, что с этими политическими боданиями пора завязывать.
- Нам надоели визиты неонацистов, - сказал священник Юрген Квандт. - Это было отвратительно. Прославлению идеологии надо было положить конец, поэтому мы удалили могильную плиту.
Стоит также заметить, что, начиная с 1989 года, было подано две петиции с просьбой об установлении на месте последнего пристанища Хорста Весселя могильного камня с его именем. Оба прошения были отклонены…
