1904 год. Молодой писатель Джеймс Джойс получает письмо с просьбой написать рассказ для газеты «Айриш Хомстед». Требуется «что-нибудь простое, сельское, оживляющее, с настроением» и «чтобы не скандализировало читателей. Джойс берётся за перо, а вместо одного рассказа появляется пятнадцать — будущий сборник новелл «Дублинцы». Одно из самых важных произведений Джойса, которое заложило основы ирландского реализма.
«Дублинцев» читать было — хм, так себе. И дело именно в реализме. Мы так много читали Толстого, Тургенева, Достоевского, кого-угодно-ещё, — что реалистический метод приелся, поблек. Сейчас, если есть возможность, беру в руки что угодно, что не подпадает под этот стандарт — хоть «Гаргантюа и Пантагрюэля», хоть «Бесконечную шутку» Уоллеса.
Тем не менее кое-что любопытного в «Дублинцах» есть.
- Каждый рассказ здесь — своего рода аэродинамическая труба, по которой проносится главный герой. Длина трубы — вся длительность жизни персонажа. Джойс даёт нам взглянуть на небольшой участок, условно, метр или два. Но и этого участка, зашифрованных в нём символов, достаточно, чтобы понять судьбу героя от рождения до смерти. Прачка Мария из рассказа «Земля» — скромная, добрая «диккенсовская» дева — когда-то нянчила Джо и Олфи Доннели, но теперь воспитанники подросли, перессорились между собой и разве что по праздникам зовут её в гости. Мария так и останется одна (не зря пропускает куплет о замужестве в песне, которую накануне Дня всех святых исполняет на празднике в доме Джо). Робкие надежды на брак можно похоронить, впереди — годы почти святого, одинокого существования и смерть (земля и молитвенник, доставшиеся ей в годы гадания). Полли Муни из рассказа «Пансион» ну обязательно выйдет замуж за мистера Дорена и превратится из миловидной девушки в мегеру, не меньшего тирана, чем её матушка. Мистер Фаррингтон из «Взаимных дополнений» так и продолжит сносить унижения на работе, хорохориться в пабе с друзьями и истязать семью — пока его не уволят и семейство окончательно не пойдёт ко дну.
- Джойс вообще на редкость символичен, чего, впрочем, не понять без примечаний переводчика Сергея Хоружего (роскошный мужчина, который и не переводчик вообще-то, а математик, но вот перевел всего Джойса). См. хотя бы, как реализуются символы праздника Крови Христовой и разбитой чаши в первом рассказе, «Сестры», о смерти парализованного священника. Сами «Дублинцы» — развернутый образ охваченного параличом, заснувшего города. И любопытно, как первый рассказ вместе с последним, «Мертвецами», замыкает вокруг книжки тематический круг. Должно быть, там есть и больше таких композиционных «фич», но я их не заметила.
- Самом Джойс больше всего (да и его современники, и критика тоже) был доволен рассказами о ирландском национальном движении вроде «Дня плюща в зале заседаний». Мне такие истории как-то оказались по барабану (ну где я, и где ирландское национальное движение). Чисто эмоционально сначала больше всего зажгла вещица под названием «Два кавалера». Два дублинских прихвостня, Холохан и Корли, фланируют по вечернему Дублину, обсуждает некий сложнейший план, опасаясь, что он не выгорит. После 12 страниц этих шатаний по городу, сомнений и отчаяния выясняется, что Корли всего-то навсего выудил у своей любовницы, «хорошей горняшечки», золотую монету. Композиционно текст работает как часы, как чеховская проза — нужное количество ожидания, неожиданная развязка, когда ты в конце готов довольно щелкнуть пальцами и воскликнуть: «Бинго!» Но уж слишком искусственна эта поделка.
Если приглядеться, то абсолютно роскошно «Печальное происшествие» (которое Джойс считал одним из самых неудачных). О об одиноком педанте мистере Даффи и замужней миссис Синико, которые начали общаться, сперва лишь о высоком, а затем Синико захотела чего-то большего, получила гневную и оскорбленную отповедь Даффи, спилась и попала под поезд. В финале такая молочная туманность, как на натюрмортах Моранди, такое пространство для интерпретаций! Раскаивается ли он? Считает ли себя правым? Будь у него возможность отмотать время назад, поступил бы он по-другому?
«Он возвращался тем же путем, и ритм машины продолжал отдаваться в его ушах. Он начал сомневаться в реальности того, о чем говорила ему память. Остановившись под деревом, он выждал, пока ритм перестанет отдаваться. Он не чувствовал, что она здесь рядом во тьме и что ее голос касается его слуха. Несколько минут он выжидал, прислушиваясь. Ничего не было слышно: в ночи царило полное молчание. Он выждал еще, он прислушался: полное молчание. Он понял, что он один».
- Главная пасхалка «Дублинцев» — персонажи, часть которых перейдет в «Улисса» (например, тот же Холохан или лондонский журналист Игнатий Галлахер), но будут использоваться совсем в других декорациях и эстетике. Кстати, часть персонажей ещё и скопирована с современников Джойса (но реальные черты смиксованы с выдуманными, хотя имела зачастую сохранены). Мистер Даффи — это почти брат Джойса, Станни Джойс.
