В восемь лет я была похожа на пухленького печального мумий-тролля.
Я жила с бабусей и дедусей, окрыленными идеей все-сто-рон-не-го развития ребенка. Поэтому все бесплатные кружки местного Дома Пионеров гостеприимно распахнули для меня свои двери.
Перечень активностей был выбран дедусей и бабусей для меня без согласования со склонностями и особенностями ребенка: единственный критерий - забить по возможножности время после школы. Так и было. Кружки были утрамбованы в каждый будний день и немножко налезали на выходные.
Никто не советовался со мной и не спрашивал: хочешь?
За меня решили: хочет!
Поэтому получалось как у Агнии Барто:
Драмкружок, кружок по фото,
Хоркружок - мне петь охота,
И за кружок по рисованью
Тоже все голосовали...
Началась эта история с театрального кружка.
Итак, мне 8 лет, и я читаю наизусть монолог Катерины из драмы Островского "Гроза".
Что может знать восьмилетняя девочка про безответную любовь, грехопадение и иллюзорное прелюбодеяние? Чуть меньше, чем ничего. Единственное, что я вынесла в то время из драмы Островского - это дедушкину заначку в размере пяти рублей и имя "Кабаниха".
"Кабанихами" отныне в нашем дворе величали всех вредных толстух, запрещающих нам, детям, орать под балконом.
Я еще ребенок. "Репка" и "Курочка Ряба" - вот мой уровень восприятия реальности. Поэтому ждать от меня сочувствия к главной героине монолога - по меньшей мере опрометчиво. Её речь я читала монотонно, без души и толики актёрского мастерства. На "отвали".
На отчетном концерте меня, наряженную в народный сарафан, расписной платок, лапти и кокошник, со свекольными щеками выпустили на сцену и ослепили софитами. Я щурилась и морщилась. Наверно, по задумке режиссера так и выглядят личности, планирующие сигануть в Волгу с концами.
- Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я - птица... - произнесла я и замолчала. Продолжение напрочь вылетело из головы. Как корова языком! Пауза затягивалась.
- Какие птицы-то? - вдруг хохотнул кто-то в зале.
- Дятлы! - поддержал его другой хохмач.
- Страусы!
- Курицы!
Зал заливался хохотом, проявляя завидные познания в орнитологии.
Я решила не испытывать судьбу и бежать от позора, для чего ломанулась в кулису, на ходу потеряв на сцене лапоть на три размера больше моего.
Впоследствии зрители, желающие поддержать меня и дать мне шанс исправить провальное выступление, звали меня вернуться на сцену и скандировали: "Зо-луш-ка-где-же-ты!?!"
Вот так бесславно закончилась моя актёрская карьера.
"Не-ве-рю!" - сказал бы Станиславский.
Вот и дедуся с бабусей не поверили.
Не поверили, что в их внучке не зашито таланта.
Они дали мне недельку тишины на зализывание моральных ран после провала, а потом дедуся сообщил с загадочным видом:
- Теперь, Оля, вместо театра ты будешь посещать...
- Цирк? - обреченно уточнила я, радостно фиксируя в себе первые признаки сарказма.
- Почему цирк? - опешил дедуся. - Никакой не цирк. Будешь учиться плавать!
Сказано - сделано. Вместо "тятра" дедуся с бабусей запихнули меня на плавание! Так сказать, с театральных подмосток швырнули в бассейн.
Так как действие происходит в маленьком приморском городке, то не уметь плавать, живя рядом с морем, считалось моветоном. Я восприняла идею - научиться брассу и баттерфляю - с энтузиазмом.
До того момента мне было разрешено резвиться в море только в полный штиль. В воде по колено. Упакованную в надувной круг на талии и нарукавники. Под бдящим оком бабуси, периодически одергивающей меня замечанием:
- Старайся не замочить трусы!
В общем, в бассейн я пошла с внятной, оформленной в страстное желание, мотивацией: научиться плавать и замочить, наконец, в море трусы!
- Ваша девочка плавает как топор, - спустя неделю сообщил дедусе расстроенный тренер.- У меня за 10 лет практики впервые такой случай. Она боится воды. Боится пробовать. Боится себя. Вся остальная группа уже ныряет за шайбами. Она ни разу не вошла в воду выше, чем по пояс... Мне очень жаль.
Он же не знал, что я и в бассейне первую неделю боялась замочить трусы…
В момент этого разговора с дедусей я в замоченных трусах плыла... мертвой хваткой вцепившись в учебный пенопласт, истерически лупася ногами по хлорированной воде, как та лягушка в бидоне с молоком. Дедуся смотрел на мою истерическую имитацию утюга и обреченно кивал тренеру. Мол, да, вижу - полный бесперспективняк.
Вот так я вышла сухой из воды.
И прямиком направилась на следующий эшафот - кружок кройки и шитья. Я ходила туда трижды в неделю, сразу после логопеда, без занятий с которым он превратился бы в кружок "койки и фытья".
Я ненавижу шить. На каком-то глубинном уровне. Дайте мне кубики с буквами "Ш", "И" ,"Т", " Ь" и я легко составлю из них слово на букву "Ж". Вот просто не моё это. Категорически. Высший уровень моего мастерства швеи - пуговица, пришитая в два стежка.
Я вертлява, неугомонна и неусидчива. А шитьё требует таланта и врожденной кропотливости. Чтобы стежок был ровненький, а ткань податливо струилась в руках.
Всё это - мимо меня.
Бабуся в закромах шкафа нашла залежи тяжелой ткани нелепо-цветастой расцветки. Она бы сгодилась на дачные занавески (лучше - в чулан), но никак не ассоциировалась с нарядом для малолетки.
Но в отсутствии альтернативы мне предстояло сшить из этого буйства красок- сарафан. Сарафанище в пол с завышенной талией по лекалам "Бурда Моден".
Преподавательница - стройная, холеная женщина-дюймовочка сама выбрала мне именно этот наряд. Мне, пухлой, забитой комплексами, мумий-тролльной барышне, наряженной в кофту, перешитую из дедусиного свитера в ромбик. Наверное, преподавательница хотела себе такой сарафан, и через меня воплощала свои мечты.
Забегая вперед скажу: я сшила. А куда я денусь? Три раза в неделю по два часа мне приходилось метать, строчить, распускать и снова строчить. Итог - сарафанище нелепой расцветки.
Он, хочу заметить, отлично смотрелся на вешалке в шкафу. Потому что МНЕ, блин, ПО-ПРЕЖНЕМУ 8 ЛЕТ!
Куда мне носить эту боярскую одежду? На дачу? Где я - феечка из леечки - поливаю огурцы? Или во двор, где мы с чумазыми друзьями лазаем по замороженной много лет назад стройке (я больше не гуляю с прабабушкой!), практикуя элементы паркура на поросших мхом строительных блоках?
...Потом был показ моделей. Мы, доморощенные швеи, должны были на подиуме продемонстрировать, что сшили. Для этого нас неделю учили ходить как моделей. "Брюки превращаюцааааааа..."
Ходить у меня получалось неплохо, и даже откровенно хорошо, но в день показа случилось страшное: чтобы подчеркнуть длину сарафанища меня обули в каблуки. Первый раз в жизни.
И вытолкали на сцену, опутанную проводами от колонок и усилителей.
Я приклеила улыбку и пошла, как учили. Как Людмила Прокофьевна из "Служебного романа" ну, пошла теперь одна, пошла...
Каблуки, знаете, здорово затрудняют движение восьмилетних девочек. Особенно в первый раз.
Моя походка напоминала походку обкуренного наркомана в гололедицу. А посередине подиума был натянут шнур от камеры...
Можно я не буду описывать, что случилось дальше? Человек с самой куцей фантазией вполне способен представить то легендарное падение в оркестровую яму зрительного зала...
Не знаю, может это я подала в тот день идею рок-звездам - падать со сцены в руки фанатов? Разница была только в том, что у меня пока не было фанатов, и я тяжелым шкафом рухнула точнёхонько в проход, по пути пребольно ударившись антресолькой об ступеньки.
Далее следовала безобразная сцена: дедуся пытался меня поднять. Но я запуталась в сарафане (не зря ж он в пол и с завышенной талией!) и никак не могла устаканить ливер.
Со стороны эта картина выглядела так, будто дедушка пытается спасти наклюкавшуюся в зюзю внучку...
На этом моя кройка и шитье приказали долго жить.
Следующая гастроль предстояла в песенный кружок "Кукушечка".
Так было написано на двери хорового зала. Две буквы "У" в названии кружка немедленно были исправлены умельцами на "А".
Как по мне, то этот вариант названия гораздо лучше раскрывал тему всего происходящего за дверями хорового зала.
Мне медведь не просто наступил на ухо. Он станцевал на нем джагу.
Но вопреки всем законам логики меня поставили солировать в песне: "В горнице моей светло".
Там по сюжету песни матушка брала ведро и молча приносила воды. Гнила лодка, скучала ива... Полное дно, короче.
Больше в этой песне ничего не происходило, не было никакой интриги, и петь ее было откровенно скучно.
Мы со вторым солистом Саней Чемерко пытались исправить ситуацию.
У нас матушка брала бедро-метро-ситро- и молча приносила его "сюды-ы-ы-ы".
Саня Чемерко был гораздо более продвинутый, чем я. Он знал мат и умел его говорить. В его варианте песни он приказывал матушке "взять ведро", а иначе грозил, что она "молча огребет п…...ды".
Я краснела. Значение этого словосочетания я представляла весьма отдаленно.
Но подвох чуяла интуитивно, и профилактически говорила Сане, что он "дурак". А Саня говорил, что я "сама дура", но носил мне портфель до подъезда.
Учительница музыки с волосами, сожженными химией, была всегда в плохом настроении. Лицо у нее было заплаканное. Может, она плакала из-за химии, может - из-за того, что мы не умеем петь, может, из-за того, что ее никто не боится, я не знаю...
Она как в "Электронике" каждую песню начинала с "И-и-и-и".
А голос у нее был низкий, глубокий и гортанный, и это "И-и-и" выглядело как крик осла на водопое.
Я реально пугалась и вступала раньше времени.
Рассказать вам про отчетный концерт? Или не надо? Достаточно сообщить, что в тот злополучный день по договоренности с Саней Чемерко "матушка возьмё-о-о-от гудро-о-он, молча пожуёт еды-ы-ы"...
Вот сейчас пишу этот рассказ и понимаю, насколько я была проблемным ребёнком. Давала жару, так сказать. Такая внучка из серии "замените расстрелом". Не зря родители избавились от меня, спихнув бабусе и дедусе, которые до знакомства со мной думали, что любят детей...
Как в анекдоте про мультик "Маша и медведь", в котором родители Маши не побоялись оставить с этим животным...медведя.
Какое счастье, что детство закончилось!))
