Что означают деньги как объект осмысления? Все мы прекрасно понимаем функции денег: обмен, накопление, измерение и конвертация. Но что они делают с нашей личностью - по ту сторону рациональных представлений и ожиданий? В этом смысле деньги имеют свою идею, или даже точнее идеологию - которая во многом разумна, хотя и нелишена какой-то мистической смутной странности.
Предварительное замечание: для меня деньги были и остаются мистикой. Я в точности процитировал Дали (не зная его фразы), когда еще в юности пытался охарактеризовать свое отношение к деньгам.
Говоря "мистика", я вкладываю скорее субъективный смысл: появление, наличие и уход денег в моей жизни мне представляется как нечто чего я до конца объяснить не могу и в то же время я очень глубоко понимаю и чувствую этот процесс (и потому могу на него опираться). Иными словами, мое отношение к деньгам мистично - а значит, несмотря на непроясненность оснований вполне поддается рационализации (если бы суть моего отношения была в иррациональном восприятии, то я бы назвал его магическим - кстати, фетишизм многих в отношении денег строится именно как магический).
Любая мысль, касающаяся денег, натыкается на одно ключевое несоответствие, которое в силу своей обыденности давно перестало кого-либо удивлять. Это несоответствие заключается в том, что (теоретически) деньги – это инструмент, реализующий частную экономическую функцию (деньги как самый ликвидный товар и эквивалент обмена), но при этом их значимость распространяется на едва ли не все сферы жизни. Редко кого удивляет, что деньги не просто меряют ценность вещей, но и определяют ее в сфере культуры и личности. Иными словами, почему деньги как заменитель других вещей становятся заменителем всего и более того самой значительной вещью? Сам этот разрыв довольно часто воплощается в жизни как в комических, так и в трагических формах, и игнорировать его затруднительно.
В ответ на это издавна существуют два традиционных (псевдо)решения.
Первое состоит в том, что деньги – лишь инструмент, а их интервенция в другие сферы (например, личных отношений) незаконна и совершается людьми по неразумию. Отсюда логично вытекает тезис «деньги – (вынужденное) зло» и последующее моралистическое ограничение, которое никогда не работает. Вопрос о том, что же такое деньги, если им удается подобная интервенция, здесь не ставится принципиально, т.к. суть этого подхода в оценке и осуждении.
Второе решение заключается в прямо противоположном ходе: если деньгам легко удается встраиваться и решать самые разные вопросы – значит, они объективное мерило людей и мира. В таком подходе унылая прагматика денег принимается за саму суть, и лишь остается подогнать к ней человека, приписав его природе «поиск наживы» как базовое устремление. Итог подобного утилитаризма – упрощение человека до потребностей, в свете чего совершенно неясно почему нам все это представляется противоречием.
Перед всяким интеллектуалом данный вопрос встает и не столько теоретически, сколько практически – в собственной жизни. Проблема состоит в том, что как субъект мыслящий и как субъект хабитуальный (т.е. существующий и действующий в рамках своих условий) интеллектуал также оказывается разорван. Первое (псевдо)решение превращает его в идеалистического интеллигента-чистоплюя, второе – на выходе дает циничного редукциониста с социал-дарвинистскими замашками. Очевидно, что оба решения не верны, и в то же время оба несут какую часть истины.
Здесь следует обратиться к несоответствию и признать, что само противоречие и есть истина, но истина двусмысленная (если позволено будет такое словосочетание), т.к. это не истина денег, а истина нас самих. В некотором смысле эту мысль уже высказал Гегель в «Феноменологии духа», а именно в спекулятивном суждении «Богатство это самость». На первый взгляд здесь явно парадоксальное заявление: как могут обычные бумажки быть воплощением того, что я есть (ведь с подобным суждением не согласятся даже самые радикальные проповедники богатства)? Попытаемся прояснить этот вопрос, не прибегая к пересказу гегелевского учения.
Деньги – это средство обмена, они участвуют во взаимодействии конкретных людей, т.е. являются посредником связи двух частных сознаний (с их мотивами, целями и значениями). Обмен не бывает без цели, а значит, за ним всегда стоит нечто, что требует выражения. Мой первоначальный тезис таков: деньги – это мера смысла взаимодействия. Мерой смысла они являются не в том смысле, что «смысл в деньгах», а в том, что любая заинтересованность зиждется на неком смысле. Именно смысл как конкретное значение, как связующая структура, как ответ на вопрос – является универсальным мотиватором сознательного взаимодействия (в то время как для бессознательного включения в коммуникацию могут быть и другие – например, удовольствие, привычка и т.д.).
Деньги, а точнее, их количество, есть мера смысла для того, кто вступает в коммуникацию, причем, мы всегда имеем дело с мерой других. Говоря просто, любой кто за что-то платит – платит за то, что он в этом находит для себя (пусть даже и по чужим лекалам). Впрочем, стоит сделать оговорку: мы не всегда платим во взаимодействии деньгами, гораздо чаще - временем своей жизни. Но возможно именно для экономии этого времени люди придумали "эквивалент" в виде денег (который как раз не во всем похож на время, в том числе деньги в отличие от времени можно вернуть).
Здесь важно заметить, что этот процесс социален, а значит, проходит под знаком других. Получить определенную сумму денег – значит получить материальное подтверждение признания от другого, а любая конъюнктура в этом смысле является лишь набором общепринятых значений, на коих и возникает конкретный смысл. Деньги – это мерило, которое обладает необходимой универсальностью в обществе, в то время как в рамках более узких групп мерилом смысла и признания могут выступать и другие вещи (статусы, наградные знаки, грамоты, жесты и т.п.).
В обществе, в языке человек не обладает самим собой, своей самостью – ему необходимо присваивать ее из отчужденных форм. Реальность самости субъекта становится действительной только в опосредованной социальной средой форме: в материальных денежных знаках. Важно понять: сами деньги, их количество никакого субъекта напрямую не выражают, они выражают место субъекта в социальных отношениях господства (поскольку всякое социальное отношение есть отношение частных сознаний оно также и отношение конкуренции и власти).
Деньги таким образом – это не только мера смысла, но и мера участия в актуальной жизни общества. Отношение к деньгам вполне четко иллюстрирует понимание (точнее, адекватность и экологичность чтакого понимания) человеком себя самого и своего места в мире.
Именно с этим связаны все проблемы несоответствия человека своим деньгам. Так, к примеру, издавна известно, что выигрыш в лотерею или другая нечаянная прибыль редко приводит человека к хорошим последствиям – в лучшем случае он вскоре становится еще беднее. Обратная ситуация, когда развитый талантливый человек лишен денег, также плачевна, ибо ведет к деградации самой самости этого субъекта (пусть даже и с сохранением таланта).
Сам по себе талант – уже есть требование своего утверждения, и не лишне будет напомнить, что само это слово означает деньги («таланты»). Кстати, вовсе не случайно в библейской притче о зарытых талантах, хозяин наказывает раба, не пустившего деньги в оборот. В притче можно увидеть едва ли не буквальное связывание денег с духовным миром человека, причем никакого осуждения денег мы здесь не находим. Даже Библия порицает фетишистское отношение к деньгам, т.е. отношение к ним как к объекту в отрыве от субъекта, делающего его вещью.
Любое нефетишистское взаимодействие с деньгами как раз предполагает участие, понимание, включение в борьбу и труд – и я без смущения назову все это добродетелями.
Цель подобного взгляда не в раскрытии некоего тайного величия денег, но, напротив, в глубинной проблематичности бытия субъектом. Деньги воплощают нашу самость, но никакой четкой эквивалентности тут нет и не может быть, потому что всегда возможны манипуляции с деньгами и отношениями. То есть ситуация человека в обществе, изобретшем деньги, трагикомична - все мы ищем свою суть, мерку и цену, но никто не может ее точно определить. В том числе потому что она изменчива: вот вы дали много денег человеку, который мало себя уважал, и он тут же изменился - ощутил себя более значимым - и решил, что этого мало.
И все же уровень нашего богатства довольно точно характеризует истинность нашей самости, т.е. своего рода способности «пробить себе дорогу» (Гегель именно так характеризует истину в социуме – как то, что завоевывает себе место в Борьбе, то, что не способно завоевать себе место – по определению, неистинно). Важно только помнить, что весь это процесс происходит на фоне других: именно признание других – основная цель наших желаний, но потому и ответное признание всегда приходит в «искаженной» другими форме. На деле же, нет никакого искажения, т.к. формула субъективации заключается в том, что я за объект в глазах другого. И потому мы никогда не довольны тем, сколько денег имеем мы, и сколько другие, ведь неспособность принять себя, видеть то, что ты есть для других (а значит, на деле) – это константа нашей психической организации.
Американская традиция «делать деньги» ошибается лишь в одном, но ключевом пункте: они считают, что субъект посредством денег – через других и мир воздействует на себя, свою самость (то, что получило название self made man). Но проблема как раз в том, что это другие делают нашу самость через деньги, а мы лишь можем что-то понимать (по объективациям – т.е. наличию у нас денег) о ходе этого процесса. Никакой свободы, тем более свободы моей индивидуальности от других деньги не дают и не могут дать – просто потому, что они насквозь социальны (а значит, отчуждающи).
Деньги не могут заменить или дать вам то, что вы не способны позволить себе. Деньги, в конечном счете, очень точное выражение человеческой психологии – она тоже строится на обмене и выгоде, с той лишь поправкой, что мы сами не знаем чего хотим (в чем моя выгода). Поэтому деньги занимают существенное место в бессознательном каждого человека: все это отчетливо проявляется в форме примет, в трактовках сонников, в оговорках. Я уж не говорю с какой интимностью связаны у большинства вопросы достатка, личных накоплений, зарплаты и т.д.
И всякая попытка упростить вопрос о деньгах – это попытка упростить вопрос с самим собой и своим желанием. Найти быстрое решение – значит, закрыть травму в надежде на то, что с разрывом в себе можно договориться. Но что-то пока я не слышал о людях, действительно осчастливленных деньгами (для этого нужно быть первертом-фетишистом). А нормальным людям нужны не деньги, а признание, их ускользающая самость.
Если осмыслить популярный сегодня пошлый тезис о том, что деньги – это путь к мечте, то надо признать, что в нем есть доля истины. Именно мечты делают субъекта, а деньги позволяют увидеть «куда ведут мечты».
