Мой отец был родом из Архангельской области. Когда началась Великая Отечественная война, то ему еще не было 18 лет, потому что он родился в декабре 1923 года. Папа был романтиком и одновременно патриотом нашей Родины. Чтобы его забрали на фронт, он сделал для этого, считается незаконным. Но, сегодня я считаю, что иногда цель оправдывает средства ее достижения. Тут, как говорится, победителей не судят.
У любого человека есть свидетельство о рождении, которое называлось метрикой. Правда, отцу оно было выдано церковью. Это была обычная справка на листе бумаги, подтверждающая запись в церковной книге о его рождении. И тогда мой отец решил подправить месяц, что он и сделал. В итоге у него получился не последний месяц года, декабрь, а второй месяц, то есть февраль. В результате, когда он пришел в военкомат, то его забрали на фронт.
Попал в школу "Выстрел"
Моему отцу повезло тем, что его не отправили на передовую, на линию фронта. Учитывая молодость и грамотность моего отца, его решили направить в летную школу. Во время ВО войны такие школы называли школами «Выстрел». Попадавших в них молодых парней обучали военному делу и отправляли на фронт в качестве младшего офицерского состава. После успешного обучения в течение четырех месяцев, моего отца направили в одну из береговых эскадрилий. Основная их задача состояла в том, чтобы не подпускать немецкие корабли к нашим берегам.
Береговая охрана
Отец рассказывал мне о том, как им приходилось торпедировать корабли с воздуха. Взяв курс на корабль противника, с самолета сбрасывались торпеды, которые шли курсом на корабли.
- Когда сбрасываешь торпеду, то уже не видишь, попала она в корабль или нет, потому что сразу уходишь на вираж, - говорил отец. – Потом уже тебе говорили по рации, что было попадание или нет. Мы старались подходить как можно ближе к кораблям, чтобы увеличить вероятность попаданий в них. Вот только, чем ближе были к ним наши самолеты, тем было опаснее для нас. С кораблей велась стрельба по нашим самолетам.
- И немцам удавалось сбивать кого-нибудь из ваших летчиков? – спросил я.
- Да, к сожалению, удавалось, - отвечал отец. – Иногда пилот не погибал, тогда ему приходилось спрыгивать на парашюте. Но приземлялся он не на землю, а на воду. И очень часто это было далеко от берега. Поэтому некоторые летчики пытались направить свой горящий самолет в сторону идущих кораблей. Они шли на таран с кораблем.
- А что было с теми летчиками, что приземлялись в воду? Они доплывали до берега?
- Не всегда. Кого-то могли подстрелить еще в воздухе, пока он спускался на парашюте. У нас был специальный американский самолет, который садился на воду. Он был специально для того, чтобы подбирать летчиков с воды. Но ему тоже не всегда удавалось сделать это. Море не всегда было спокойным. Да, и по нему тоже стреляли. Если самолет сбили, то шансов вернуться было очень мало. Спроси что-нибудь другое, - сказал отец.
Другие задачи эскадрильи
- Пап, а вы всегда только корабли топили? Это же было не каждый день? - говорил я.
- Не всегда, сын. В наши тылы и в наше расположение прилетали немецкие самолеты, которые обстреливали или бомбили наши позиции с воздуха. Мы поднимали свои самолеты в воздух и вели воздушные бои с ними. Воздушных боев было гораздо больше, чем боев на море. Еще мы тренировались и прыгали с парашютами.
- А вы бомбили тылы противника? – спросил я.
Отец рассказал, что перед ними ставились разные задачи. У них бывали и ночные вылеты. Да и летать ему за годы войны приходилось на различных самолетах. Из его рассказов я хорошо понимал, что война – это не туристическая прогулка и не романтическое путешествие. Он рассказывал о том, как гибли его товарищи. Некоторые смерти были глупыми, но так тоже бывает. Рассказывал и несколько забавных историй.
Полет кота с парашютом
- У нас в эскадрильи был кот. Девчата рассчитали и сшили для него парашют. Мы решили провести эксперимент на коте, как он поведет себя на парашюте. Его ранец был надежно на нем закреплен, он гордо вышагивал с ним по самолету. В воздух его уже брали, не в боевые вылеты конечно, поэтому самолета он уже не боялся.
- Что было потом? – не терпелось мне узнать.
- Знаешь, - сказал отец, - во время прыжка, во время раскрытия парашюта, происходит резкое торможение, сильный динамический удар или можно сказать, резкое встряхивание. У нас были специальные сапоги, которые шнуровались, имели специальные подвязки. Если этого не сделать, то сапоги просто слетали с ног во время этого динамического удара. Даже значки на закрутках, если их плохо закрутил, могли улетать прочь. Поэтому с орденами и медалями никто не прыгает. Так вот кота нужно было выбросить с борта самолета, но при этом нужно было открыть ему купол парашюта. Это поручили сделать мне. Я выпрыгнул из самолета вместе с котом. Он вцепился в мою кожаную летную куртку всеми четырьмя лапами. Шнур от его парашюта был пристегнут к моему ремню. Я хотел отцепить кота от себя, но мне этого не удалось. Тогда я решил, что он оторвется от меня в момент раскрытия моего парашюта. И мы некоторое время летели вместе с ним вниз, набирая при этом приличную скорость.
Я представлял себе все ужасы, которые переживал бедный кот. Мне не хотелось бы быть на его месте. Потом спросил у отца:
- Папа, а вы не боялись, что он может потеряться?
- Нет, мы прыгали на большое поле. Но, он и не потерялся. Кот остался висеть на моей куртке до полного нашего приземления. И лишь на земле он спрыгнул с меня на землю.
- А как же тогда динамический удар? – спросил я.
Отец улыбнулся и сказал:
- Он держался так сильно, что не отпустил меня, а лишь громко мяукнул. Мы больше не пробовали делать это, и его парашют так ни разу и не раскрывался в воздухе.
Ранения и боевые награды отца
- А у тебя были ранения, ты сбивал самолеты противника? – спрашивал я отца.
- Да, мне удавалось, и самолеты подбить и корабли топить. Ранен я был два раза за все время войны, ответил мне папа и рассказал о своих ранениях.
Первое ранение
По самолетам стреляют пулями большего калибра, чем калибр пистолета или автомата, поэтому мощь пуль значительно больше. Одна такая пуля прошла навылет сквозь правое легкое, но при этом, не повредив ребер. Тогда отцу сказали, что ему повезло дважды. Вторая пуля, которая могла попасть прямо в сердце, застряла в спинке бронированного кресла. Я не знаю о том, как он приземлился тогда, поэтому врать не буду. Но сам факт того, что человек в таком состоянии оставался в сознании до конца говорит о его мужестве. Конечно же, большое значение играл и адреналин, который присутствовал в крови во время воздушного боя.
Какое-то время отец пролежал в госпитале, потом опять вернулся в свою эскадрилью. Его представили к очередной награде.
Второе ранение
Весной 1945 года, мой отец получил очередное ранение во время воздушного боя. Одна из пуль, выпущенных по его самолету, пробила ему левую руку. Пуля прошла навылет между лучевыми костями, не задев сами кости. При этом она перебила нерв и вырвала куски мяса.
- В то же мгновение весь фюзеляж залило кровью, и я ничего не видел, а рука повисла как плеть, - рассказывал отец. – С земли мне говорили в рацию, чтобы я покинул кабину самолета и прыгнул на парашюте вниз.
- Тебя подобрали на машине или ты сам добрался до расположения своей эскадрильи? – спросил я у отца.
- Нет, - усмехнулся отец, - в каком-то смысле, я добрался до аэродрома сам. Я не спрыгнул. Мой самолет был исправен. А у нас было так принято, что сам погибай, но машину выручай. Нет, погибать я не собирался. Я развернулся в воздухе и велел, чтобы меня вели.
Мой отец благополучно приземлился на аэродром. Сажал он самолет вслепую, как говорили об этом, по приборам. Но тут и приборов не было видно, потому что все было в крови. Нужно еще заметить и то, что делал все это он одной рукой. Одной рукой боролся за две жизни, за жизнь самолета и за свою собственную жизнь. С аэродрома его срочно госпитализировали.
Конец Великой Отечественной войны
Встретил день Победы в госпитале
Когда мой отец чувствовал себя уже гораздо лучше и мог ходить, то он сказал пожилой санитарке, что хочет поговорить с врачом, чтобы его отправили в эскадрилью. На это санитарка сказала следующее:
- Лежи уже. Вон рука, как плеть болтается, а все туда же на фронт. Все вы тут такие.
- Я могу ходить, могу что-то делать и одной рукой, пусть меня выпишут на фронт, - говорил отец.
- Да, нет уже фронта, - сказала ему санитарка, - пока ты тут лежал, то война уже закончилась. Так что лежи уже теперь, скоро тебя выпишут, и поедешь ты к себе домой на свою родину. Родные то есть? Девушка, небось, ждет, заждалась уже.
- Девушкой еще не обзавелся, - сказал папа.
- Ну, какие твои годы, вон какой красавец, за тебя любая замуж пойдет. Тебя за ранение к ордену представили.
Так мой отец встретил окончание Великой Отечественной войны в военном госпитале. А скоро его выписали и отпустили домой. Ему сказали, что рука начнет со временем функционировать, но нужно время. Ему предлагали получить третью группу инвалидности, но он отказался от этого предложения. Шло время, и рука действительно постепенно начала двигаться, восстановилась моторика пальцев.
На всякий случай хочу сказать, что моему отцу не было смысла обманывать меня. Я видел его военное фото, видел его ордена и медали, а еще я видел на его теле следы от ранений. Двухсторонние шрамы на левой руке смотрелись ужаснее, чем след от пули, попавшей ему в спину чуть ниже лопатки. Я всегда гордился мужеством своего отца, но мне не приходилось об этом рассказывать ранее так подробно.
Сбылась мечта – попал на флот
В юности мой отец очень много читал и мечтал стать мореплавателем. Ему хотелось плавать на корабле, и было совсем неважно кем, главное, чтобы ходить в море. Когда рука разработалась, и отец мог ею пользоваться, не показывая свою боль, он решил поехать в Ленинград. Папа мечтал попасть на флот.
Он пришел в морское пароходство, где с ним в отделе кадров беседовал майор:
- Ты я вижу человек боевой, награды есть, только вот кем тебя взять? Матросом не могу, все корабли укомплектованы. Юнгой взять тебя на флот, так это будет как-то несолидно. Может, подскажешь?
- Берите юнгой, я согласен! – сказал отец.
- Не горячись! – сказал майор. – У меня на одном корабле не хватает помощника кочегара. Пойдешь помощником?
Отец согласился, лишь бы его взяли в море. Так он оказался на одном из рыболовецких суден в качестве помощника кочегара.
Сошел на берег
Так мой отец проходил в море в качестве помощника кочегара целый год. Потом его назначили старшим кочегаром. В новой должности он проходил в море еще один год.
- Да, было всякое. Мы в шторма попадали и в полный штиль. Пролетели два года, и кончилась моя морская романтика. Понял я, что за все это время, моря как такового я и не видел. И, как говорится, сошел на берег. На берегу, мы однажды встретились с мамой и решили, что будем жить вместе. Потом у нас ты родился.
Что было дальше, я хорошо знал, но это уже другая история.
Мой отец так и остался на всю жизнь кочегаром. Война сломала планы многих людей, зато родился я. И это тоже произошло по воле судьбы. Если бы не Великая Отечественная война, то, как знать встретились бы когда-нибудь мои родители или нет. Думаю, что скорее нет, чем да.
Читайте мою ленту на Яндекс Дзен. Подписывайтесь на мой канал, делитесь им в своих социальных сетях. Ставьте лайки.
Всем удачи, хорошего настроения и до новых встреч!
