Спор австрийской экономической школы и немецкой исторической школы об экономической теории
Methodenstreit представлял из себя длительную полемику АЭШ и НИШ в период 1870-1940 годов. Вопреки крайне популярному мнению скептиков этот спор был гораздо более масштабным явлением, нежели чем просто столкновением нескольких профессоров-педантов. Противники же этого спора считали что эта ожесточенная полемика не имела смысла, так как все равно экономико-общественное развитие во время этой полемики безотносительно к этим бессмысленным спорам шло вперед. Но это мнение не выдерживает серьезной критики, да и само по себе оно является реакционным. Не выдерживает, так как рамки Methodenstreit были гораздо шире нежели чем просто пустопорожние споры о методологии. Это было столкновение двух влиятельных школ философской мысли: немецких преемников гегельянства - марксизма, сконденсировавшихся в третьей трети 19 века в единое образование, щедро финансируемое родом Тевтонов и правительством, ратовавших за особый путь, государственный контроль и исторический детерминизм; и английских преемников традиций английского классического либерализма, собранных как единое образование в 1850-е годы, являющиеся апологетами laissez-faire и адептами концепции минимального государства, имеющее конституционного монарха. Это было столкновение двух взглядов на оптимальное развитие государства и общества, это была схватка двух крайне богатых философий и интеллектуальных традиций. Это не было просто спором кабинетных педантов о более приемлемой методологии, да и пассивные противники этой полемики не понимают одну вещь: методология определяет результат. Methodenstreit и его ход отражал развитие европейской мысли в 1870-1914 года и ее основные финты, например, ослабление идейной гегемонии британской доктрины laissez-faire в третьей трети 19 века и усиление роли немецкой интеллектуальной традиции в общественной жизни Старого Света и США. Ниже будет разобран ход Methodenstreit, основные идеи и аргументы обеих сторон.
Спор АЭШ и немецкой исторической школы закончился личными нападками. Вражда дошла того, что некоторое время работы австрийцев были запрещены в Германии. Ретроспектива показала, что победила в этом споре либеральная доктрина, но не стоит забывать, что она была почти уничтожена в 1930-е годы.
Разберем аргументы каждой из сторон, начнем с НИШ. Сами по себе принципы немецкой исторической школы провозглашали невозможность применения либеральной доктрины перераспределения на все страны и расы, считая, что каждая раса имеет собственное строение сознания и у каждой суверенной нации свой путь развития. Из такого представления напрямую вытекали антропоморфизм (вера в то, что за всякими правилами и регулярностями в человеческих действиях стоит воля человека, а не спонтанное развитие общественных институтов) и культы личности, которые "немцы" любили. Из концепции "особого пути" у них следует абсурдный вывод, что экономическая теория «у всех своя» и что другие нации не могут пользоваться плодами науки нации, которая по идеологии им чужда. То есть пользуясь их логикой, можно сказать, что утверждения, вроде того, что СССР использовал наработки Третьего Рейха в авиакосмической промышленности, европейцы позаимствовали числа у арабов, а физика вообще у всех общая, им кажутся абсурдным, мол, это все либеральные науки, ими же финансированные. Но острие их атаки было направлено на «буржуазную» экономическую теорию.
Насчет экономики. Для них либерализм не был универсален, и более того, они считали, что либерализм служит целям экономистов и бизнесменов, но отнюдь не рабочего класса. Из этого утверждений вытекают идеи формаций и коммунизма: среди НИШ было много коммунистов, идеи которых были популярны в то время. Расизм им тоже был не чужд, они считали, что каждой расе присуща своя логика, что меняет их экономический путь развития и определяет невозможность развития всех стран по принципу Британии и laissez-faire. Они очень часто обращали внимание на гегемонию Британии, всячески критикуя ее, придумывая для ее критики абсолютно иллюзорные концепции вроде империализма. Это совпало, кстати, с исторической ситуацией в Германии, которая тогда (в 1870-1914 года) стремилась обрести колонии. А желание колоний, в свою очередь, порождало картелизацию.
Она произошла в Германии даже не столько из-за того, что это было выгодно государству, а из-за специфики спроса внутри Германии, ведь уже тогда, в 1900-е годы Германия столкнулась со структурной, нерешаемой проблемой, касающейся спроса.
Из этих идейных установок НИШ вытекают большие инвестиции Германии в военную промышленность и картелизация Тиссена, Круппа, а так же возвращение к успевшим ещё тогда покрыться пылью концепциям плановой экономики. Экономика Германии к 1913 году представляла собой очень хрупкий сосуд, доверху налитый водой (товарами). Небольшие колебания отношения спроса к предложению могли привести к очень плохим для Германии последствиям: разрушению сосуда. Так уже происходило во времена «Долгой депрессии», когда за год цены на зерно упали на две трети (в 1873 году). После этой встряски и тем более после объединения Германии она не могла продолжать идти по доктрине laissez-faire, из-за чего она ударилась в национал-шовинизм (он был возник с подачи Тевтонов и его вытекающим последствием стала протекционистская политика) и в идеи контроля всех сфер общественной жизни. В отличие от Британской империи, Германская империя не могла следовать ей далее, не было рынков сбыта, в то время как Британия делала на хлопке и тканях состояния. Да и в открытую бросить вызов Англии они не могли, так как та закупала у Германии сельскохозяйственную продукцию. Все эти обстоятельства привели к тому, что колыбелью плановой экономики стала Германия, напор культуры и философии которой в 1900-е годы в Европе ощущался всё сильнее и сильнее.
У марксистов и НИШ атаки на «буржуазную» экономическую теорию иногда выражались и в несколько ином виде. Как известно, Маркс и его последователи
рассматривали историю человечества через призму борьбы классов. По предсказанию Маркса, сотни лет капиталистического угнетения должны были пробудить в пролетариате классовое сознание. Оно должно было быть приведено в действие железными законами истории относительного и абсолютного обнищания пролетариата. Оптимизировали же марксисты существование этих законов теорией трудовой стоимости, согласно которой любой товар являет собой выкристаллизованное количество труда, вложенного в него.
Эта ТТС (она также называется объективная теория ценности) вступала в противоречие с «несправедливой» субъективной теорией ценности, разработанной Бем Баверком (адептом АЭШ) в 1900-е. Отличие одной от другой состояло в том, что объективная теория ценности трактовала ценообразование того или иного товара через количество труда, выкристаллизованного в нем (создателем этой теории был Маркс), а субъективная трактует стоимость того или иного товара как квинтэссенцию человеческих представлений, причем это представление очень редко совпадает с реальным количеством труда, вложенным в тот или иной продукт (иногда, правда, совпадает). Эту теорию продвигала АЭШ.
Также очень важной мыслью у НИШ являлось местонахождение истории в гуманитарных науках. Немцы считали, что история в научной иерархии стоит выше, а экономика - это чисто описательный предмет. Абстракции и экономическая теория, за которыми скрываются амбиции европейской буржуазии, по их мнению, были просто прикрытием, надстройкой над эгоистическими интересами буржуазии.
Из положения, что каждый человек мыслит в рамках своего класса/расы, вытекало, что производственные отношения надо менять, надо свергать буржуазию и отрицать важность ее теории, ведь эта теория есть ни что иное как всего лишь производственное отношение, надстройка. Социальные группы определяют мышление, таков был генеральный вывод НИШ и марксистов.
Австрийцы же видели картину мира по-другому. Они отдавали приоритет абстракции, а не рациональному анализу, как немцы. Они не считали, что каждой расе присуща своя логика, полагали, что строение мозга и человеческое поведение с первобытных времен не менялось, были убеждены, что интенсивность развития стран объясняется рыночными отношениями, а не особым путем, и что рыночная экономика работает везде хорошо, так как механизмы экономического перераспределения универсальны. Они завязаны на праксиологии, особой дисциплине, трактующей экономику как череду выборов, где человек, либо уступая инстинктам, либо действуя разумно, ведет общество вперед.
Стоит подробнее разобрать естество праксиологии. Праксиология как дисциплина не претендует на разрушение концепции менталитета, которую так яростно защищает НИШ, она находится как бы вне космоса ментальности тех или иных народов, паря над ним. Она была создана с целью объяснения общих законов развития европейского общества. Так как таких идей существует несколько, уместно в данном случае будет их упомянуть. Есть концепция Макиавелли, очень старая (согласно ей общество такое, какое оно есть по причине меняющихся личностей, управляющих им, это самая понятная концепция, она отрицает всякие исторические законы и выпестовывает позицию того, что все преобразования в обществе можно свести к конкретным, действиям). Есть марксизм (производительные силы - остальное следствие). Есть божественное начало (тут все понятно). Есть расовый историзм (течение, согласно которому общество такое, какое оно есть благодаря тому, что каждой расе присуща своя логика, почти идентично классовому мышлению Маркса, только экстраполированное на расы). А есть праксиология, или наука о человеческом действии. Она не берет в расчет такую вещь, как целеполагание (ведь цели, которые объекты преследуют, субъективны, а их выработка находится вне компетенции какой-либо науки), провозглашает экономическую теорию наукой, стоящей выше истории, а экономику не просто описательной дисциплиной (как немецкая историческая школа утверждает), а движущей силой развития общества. Но, в отличие от других экономических наук, праксиология сделала мощный научный прорыв, уведя экономику в сторону от изучения морально-нравственных аспектов и целеполагания, в сторону разбора человеческого действия. По Мизесу, человеческое действие есть выбор человека (экономического агента) между инстинктами и целенаправленным действием (преодолением инстинктов). Важно то, что в этом выборе праксиология не затрагивает мораль действия, так как она субъективна, а разбирает средства для достижения тех или иных субъективных целей, выводя на основе них целесообразность цели. Из разбора средств затем вытекает и критика социализма Мизеса, которая будет приведена ниже.
Людвиг фон Мизес и Фридрих фон Хайек с поразительной точностью описали в 1920-1970-х годах проблемы социализма, ядром которых была проблема ценообразования. В своих трудах они противопоставляли систему экономического расчета при капиталистической системе хозяйствования системе экономического расчета в социалистическом обществе, подчеркивая преимущества первой над второй. Мизес в своем труде под названием "Социализм", который был написан еще в 1922 году, к примеру, констатирует: «Социализм никогда не сможет быть более справедливой общественной системой, нежели чем капитализм, по той простой причине, что при нем будет невозможен корректный экономический расчет (в нашем случае корректное ценообразование). Он будет невозможен по причине концентрации всех средств производства в руках одной структуры (партии). Одна структура никогда с высоты своего взора не сможет учесть все то количество частностей, образующих в своей совокупности фундамент здорового общества».
Фридрих фон Хайек в написанной им в 1944 году книге "Дорога к рабству" выдвигает концепцию, объясняющую общественное устройство, называя социалистические общества по структуре «иерархионными», а капиталистические «стихийными». По Хайеку, здоровое динамично развивающееся общество может построить только совокупность множественных децентрализованных стихийных сил (под этим он подразумевал большое количество экономических агентов - предпринимателей). Такое общество, построенное на фундаменте стихийных сил (или же стихийный порядок), будет гибко подстраиваться под изменяющиеся реалии, а так же сможет реализовывать свой совокупный интеллектуальный капитал в полном объеме, так как никакая структура не будет сковывать его возможности в реализации собственного бизнеса и собственных амбиций (грубо говоря, никто в стихийном обществе не сможет диктовать его членам, что делать, а что нет).
Как видно из напутствий и умозаключений Хайека и Мизеса, зревших в корень проблемы, проблема ценообразования при социализме имеет структурный характер по причине ориентирования общества на целеполагание.
Касательно иерархии наук АЭШ считала, что экономика стоит выше истории, история это и есть экономика. Не исторические условия определяют экономику, а экономика исторические условия.
Так же считали, что наука - это взаимопроникающее явление, то есть ничто не мешает одной расе пользоваться наработками другой. И из этого, в отличие от Маркса, считавшего, что наука - продукт противостояния классов, они делали вывод о том, что экономическая теория универсальна.
Опровергая позицию коммунистов и немецких профессоров, заключающуюся в том, что либерализм служит им для утверждения принципов буржуазии и для продолжения буржуазной эксплуатации, и критикуя формационный подход, австрийцы говорят, что либерализм - это не очередной этап развития производительных сил, а экономическая система, завязанная на праксиологии, новый этап в развитии человечества, приводя в доказательство калькуляционный аргумент (аргумент о невозможности ценообразования при социализме).
НИШ в ходе этой долгой полемики о методах обвиняла АЭШ в абстракции, АЭШ обвиняла "немцев" в топорности, теоретизировании и чрезмерном нигилизме. Исход же схватки этих двух конфликтующих учений был окончательно решен в пользу АЭШ после второй мировой войны.
