Теперь я дома. И несмотря на то, что мне всего восемь лет, я хорошо знаю, кто такие богачи. Меня отдали в школу. Утром я иду на русские занятия, а вечером – на татарские курсы для девочек муэдзина Вахита . Таким образом я окончила четыре класса русской школы, продолжаю хорошо учиться по-татарски. Но в какой-то момент очень сильно заболевает моя сестра и вскоре умирает.
Батюшка состарился и вышел на пенсию, и наша жизнь окончательно разладилась. Я осталась на попечении соседей. И все же, я смогла, хотя и с трудностями, окончить школу. И вот, мне стали подыскивать жениха. А мне еще нет дела до замужества, моя душа чего-то ищет, куда-то стремится. Продолжать обучение невозможно, потому что в среднюю школу не берут детей бедняков. И я выполняю разную работу для разных людей, а сама постоянно думаю об учёбе. И как-то заинтересовавшись, начинаю со своими русскими подружками ходить в хореографическую школу. Все бальные и характерные танцы я выучила за восемь месяцев. Начала посещать русский театр.
Она пошла в русскую школу, а вечерами посещала татарский мектеб для девочек муэдзина Вахита. И уже через четыре года умела читать и писать по-русски и по-татарски. Когда ей было двенадцать, почти одновременно мерли отец и сестра.(...) Она с подругами посещала спектакли русского драматического театра, поступила в школу танца балетмейстера Зенцовой.
(из воспоминаний Халита Лотфулловича Кумысникова (1926 - 2008) - театроведа, педагога, заслуженного деятеля искусств Татарстана).
Я довольно часто стала ходить в русский театр. Когда не хватало денег, мы с подругами скидывались, пусть даже по пять копеек, но ходили. Однажды Терегуловы поставили татарский любительский спектакль. Мне тоже очень хотелось принять участие. Но не вышло, там играли только мурзы, сказали: "Того, кто не является дочерью мурзы, мы не берем".
Ну раз так, мы туда больше и не ходили.
На выпускном концерте Сахибджамал танцевала легко. Она изображала птицу, готовую вот-вот улететь, как бы парила в воздухе. Потом вечер продолжился в фойе. Сахибджамал стояла в кругу своих подружек, когда к ней подошел молодой человек и пригласил на танец. Девушка охотно согласилась.
- Вы очень красиво танцевали, Сахибджамал туташ.
- Откуда вы меня знаете?
- А разве в этой шелковой программе не ваша фамилия напечатана?
- Моя. А вы кто?
- Начинающий писатель. Зовут меня Фатих Амирхан. Будем знакомы.
Через некоторое время Фатих Амирхан пригласил Сахибджамал Гиззатуллину на спектакль труппы мусульманских актеров бод руководством Ильяса бека Кудашева-Ашказарского. Девушка обещала быть, но с условием, что придет со своей лучшей подругой Фахернисой. Фатих согласился.
Спектакли Оренбургской татарской труппы шли в помещении "Восточного клуба". Девушки явились задолго до начала представления. Вечер был тёплый, приятный. Народу у кассы оказалось много, а Фатиха эфэнди нигде не было видно. Когда прозвенел третий звонок, девушки купили билеты и вошли в клуб. Спектакль уже начался. (Х.Кумысников)
В 1907 году в Казань со своей труппой приехал Ильяс Кудашев. Я сходила и на их постановку. Не буду об этом много рассказывать. Мне показалось, что игра была скучной.
Потом выяснилось, что Фатих Амирхан не смог прийти из-за болезни. А Сахибджамал впервые попала на татарский спектакль. Прежде она не раз посещала представления русского театра, и теперь, видя постановку на родном языке, оценивала ее с особым интересом.
Зрителей было много, они заразительно смеялись и охотно аплодировали во время самых интересных сцен. Сахибджамал же постоянно хмурилась и, не дождавшись конца, пошла с подругой за кулисы. Её встретил молодой человек высокого роста.
- Тебе чего, девочка?
- Мне... Мне руководителя, - выпалила Сахибджамал.
- Ну, я руководитель. Что скажешь?
(Х. Кумысников)
И так случилось, что я оказалась рядом с Ильясом Кудашевым:
– Почему женские роли играют мужчины? – спросила я его.
- Вот что я хотела сказать... Я и моя подруга Фахерниса... Фахри, иди сюда...
Когда подруга подошла, Сахибджамал заявила довольно резко:
- Мы обе очень возмущены тем, что в вашей постановке роль девушки играет мужчина. Во-первых, он небритый, во-вторых, девушки такими не бывают, надо вести себя немного скромнее.
(Х. Кумысников)
Он начал жаловаться:
– Никак не можем найти девушку, уже руки опускаются, – признался он.
- А что делать? У нас в труппе нет женщин артисток, и Бари Болгарский охотно берется играть женские роли. Больше некому. Вот если бы вы, девушка, согласились быть артисткой, то наш несравненный Бари стал бы играть только мужские роли.
- Мне - артисткой?
Миниатюрная Сахибджамал стояла перед руководителем татарской труппы Ильясом Кудашевым-Ашказарским.
- А можно? - смущаясь, переспросила девушка.
- Можно и нужно. Тем более, что если у Бари Болгарского будет расти борода, то придётся распустить труппу. А наше дело новое. Вот вы с подружкой и посвятите себя священному делу театра. Я буду давать вам хорошие роли, и вы ни в чем не будете нуждаться.
(Х. Кумысников)
Эта ситуация заставила меня крепко задуматься. И размышляя, я пришла к такому решению: кто-то же должен стать первым! И я вступила в труппу Кудашева. В тот момент мне шел четырнадцатый год.
(продолжение следует)
