В 2016 году журналист Антон Красовский учредил некоммерческую организацию «СПИД.Центр», которая в апреле открыла свой первый региональный филиал в Нижнем Новгороде. Сейчас «СПИД.Центр» помогает ВИЧ-положительным людям — рассказывает о жизни с ВИЧ, профилактике, способах лечения и мифах, которые окружают болезнь. В конце мая Красовский вместе со съемочной группой телеканала RT приехал в Иркутск. Мы поговорили с ним о том, есть ли в России эпидемия ВИЧ, почему нельзя верить показателям, которые публикует Минздрав, и в чем основные проблемы с профилактикой ВИЧ в Иркутской области.
— ЗАЧЕМ ВЫ ЕЗДИЛИ В ИРКУТСК?
— Мы вместе с каналом RT, у которого довольно большая русскоязычная аудитория, делаем совместный интернет-проект «Эпидемия» — цикл документальных фильмов.
— КТО ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ ЭТОТ ПРОЕКТ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ — АКТИВИСТЫ, ПОЛИТИКИ?
— У меня нет задачи сделать проект для того, чтобы его увидел президент Владимир Путин, премьер-министр Дмитрий Медведев или вообще хоть кто-то. Мне не интересно, увидит ли это губернатор Иркутской области, — я даже не знаю его фамилии. Я вообще не думаю о зрителях — чем больше ты думаешь о зрителях, тем хуже все получается. Я хотел, чтобы у нас был набор видеоматериала, из которого получится документальный фильм. Не все, что мы сняли в Иркутской области, туда попадет. Я просто хочу зафиксировать небольшую часть того, что связано с эпидемией ВИЧ в России.
— СЪЕМКИ В ИРКУТСКЕ ПОЛУЧИЛИСЬ?
— Что-то получилось, что-то — нет. По разным причинам — люди неинтересные, контакт не получилось наладить. Документальные фильмы вообще снимают не так, их снимают дольше. В Иркутске мы сделали небольшой сюжет. Думаю, выйдет два 15-минутных ролика.
Никаких особых впечатлений у меня нет. Я увидел абсолютно депрессивный, некрасивый, неприятный город, на который наплевать всем, включая его жителей. Поэтому я приезжаю в Листвянку и вижу, что место с красивейшей природой выглядит как строительный рынок. Это проблема местных властей.
«Про ВИЧ ничего не сказано в майских указах президента, поэтому он никого не интересует»
— РБК В МАРТЕ СО ССЫЛКОЙ НА ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ОРГАНЫ СТАТИСТИКИ ПИСАЛ, ЧТО ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ — ВТОРАЯ В СТРАНЕ ПО СМЕРТНОСТИ ОТ ВИЧ, ЕЕ ОБОГНАЛА ТОЛЬКО КЕМЕРОВСКАЯ ОБЛАСТЬ.
— Я не знаю, что там со статистикой по ВИЧ в Иркутской области и как именно они подсчитывали. Эпидемия ВИЧ в любом случае везде, по всей России. Эпидемия — это когда какой-либо микробной или вирусной инфекцией заболевают больше двух человек. В России живет больше миллиона людей с ВИЧ, поэтому эпидемия в Иркутской области, Калининградской, Московской и всех остальных. Региональный Центр СПИД в Иркутске говорит, что у них падение показателей, а я в это не верю. При этом я не обвиняю их в какой-то лжи. Просто федеральный Минздрав требует занижать реальные цифры. Это проблема не Иркутска, а главы Минздрава Вероники Скворцовой.
Минздрав отказывается признавать масштаб проблемы, он боится слова «эпидемия». Почему? По одной простой причине: эпидемия ВИЧ — в России не единственная и не самая страшная эпидемия. В России эпидемия гепатита С, там больных просто никто не считает. По тем же алгоритмам, по которым рассчитывается реальное число ВИЧ-инфицированных, в России сейчас гепатит у 10 млн человек.
Сколько в России людей с ВИЧ
По данным Минздрава, ВИЧ больны около 896 тыс. россиян. По даннымРоспотребнадзора — более 1 млн, а еще 0,5 млн, скорее всего, больны, но не знают об этом. Минздрав ВИЧ-инфицированными считает только тех, кто пришел с паспортом и СНИЛС и встал на учет. Далеко не все это делают, поэтому возникает разница между данными Минздрава и Роспотребнадзора, говорил глава ВИЧ-центра при ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Вадим Покровский.
— ПО КАКИМ АЛГОРИТМАМ?
— Есть специальные программы, например «Спектрум», которые алгоритмически рассчитывают примерное количество людей с различными заболеваниями. Еще в России эпидемия туберкулеза. Не просто туберкулеза, а резистентных форм, — они не лечатся никакими лекарствами. Сейчас 20% больных туберкулезом в России нельзя вылечить. За десятилетия, пока проблему игнорировали, эпидемия туберкулеза стала неконтролируемой. Эти эпидемии — просто результат халатности. Мало ли что там говорит Минздрав, Минздраву нужно как-то выживать — это же они виноваты, они собственными руками это устроили. А в Иркутске ситуация неподконтрольная в первую очередь потому, что Сибирь — это регион размером с Африку. Условные Иркутск и Братск живут совершенно отдельно друг от друга. На такой огромной территории важно жить вместе, а русские люди атомизированы, они сами по себе.
— Я СМОТРЕЛА СТАТИСТИКУ НА САЙТЕ ОБЛАСТНОГО ЦЕНТРА СПИД, ТАМ СКАЗАНО, ЧТО БОЛЬШЕ ВСЕГО ВИЧ-ИНФИЦИРОВАННЫХ — ЛЮДИ В ВОЗРАСТЕ ОТ 30 ДО 39 ЛЕТ.
— Я не знаю, что рапортует областной центр, я не читаю эти рапорты. Существуют сводные статистические данные по стране, и по этой статистике в России большинству ВИЧ-инфицированных в России нет 30 лет. Это значит, что после 30 и тем более после 40 лет такие люди умирают. Я не знаю, как с этим обстоят дела в Иркутске. Вся статистика в Иркутске заключается в том, что они эту статистику подтасовывают. Это не проблема областного Центра СПИД, это проблема местных властей, местного Минздрава. Например, они увеличивают смертность от ВИЧ.
— ПОДОЖДИТЕ, Я ДУМАЛА, ЧТО ЧИСЛО СМЕРТЕЙ ОТ ВИЧ ЗАНИЖАЮТ.
— Я тоже так думал. Но им нужно занизить показатели по смертям от онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний. Например, человек умер от рака, а в заключении будет написано, что от ВИЧ. Почему — просто потому что про ВИЧ ничего не сказано в майских указах президента. ВИЧ никого не интересует. Местные власти обязаны отчитываться по указам президента, а на всё остальное всем наплевать. Их волнует одно — может с них спросить Путин или нет. А Путин ни слова никогда не говорил про ВИЧ. Ни у кого нет цели специально завысить показатели по ВИЧ — их тоже занижают, но скрыть смерти из-за других причин важнее.
Майские указы нужны, чтобы президент поставил задачи. В нашей стране любая цель — и майские указы тоже — превращается в кампанейщину. Ты можешь ставить прекрасные цели — выстроить систему помощи онкобольным, построить онкоцентры. Но никого не волнует, каким образом эта цель будет достигнута. Люди, перед которыми ее поставили, понимают, что ее нельзя достичь. В США рак лечат. Технологий, которые есть там, в России не будет никогда. Наладить систему — невозможно, а отчитаться — всегда.
— КТО-ТО ЖЕ ДОЛЖЕН ЭТО КОНТРОЛИРОВАТЬ? МИНЗДРАВ НАПРИМЕР.
— Веронике Скворцовой это вообще не интересно. Ее не интересует, будут ли люди жить, умирают ли они, в каких условиях они живут и умирают. Минздрав должен начать думать о людях, а не о начальстве. Проблема в том, что в России, как сформулировал политолог Глеб Павловский, нет государства, а есть система. Разница в том, что внутри системы все завязано на одном человеке: все зависит лично от него и все пытаются ему угодить. В государстве люди вынуждены обращать внимание на общественное мнение.
— РЕГИОНАЛЬНЫЕ ВЛАСТИ — ТОЖЕ ЧАСТЬ СИСТЕМЫ.
— Конечно, и поэтому губернатор Иркутской области ориентируется на мнение одного единственного человека. Больше ничье мнение его не интересует. Только один человек может решить, останется губернатор губернатором или его посадят на 15 лет.
«ВИЧ — это социальная проблема»
— В ИРКУТСКЕ СЕЙЧАС ПРОВОДЯТСЯ АКЦИИ, ВРОДЕ АВТОПРОБЕГА ПРОТИВ ВИЧ, НА ЭТО ВЫДЕЛЕНЫ ДЕНЬГИ ИЗ БЮДЖЕТА. МЕСТНЫЕ ВЛАСТИ И МИНЗДРАВ ХОТЬ КАК-ТО В ПРОЦЕСС ВКЛЮЧЕНЫ, ИМ ИНТЕРЕСНО, ЗАЧЕМ ЭТОТ АВТОПРОБЕГ ВООБЩЕ НУЖЕН, ПОЛЕЗЕН ЛИ ОН?
— Праздники, автопробеги, ленточки и прочее — это ерунда, которая не имеет никакого отношения к профилактике ВИЧ. Показуха. Они думают, что борются с ВИЧ. Это тоже чушь, придуманная Минздравом. Давайте автопробег устроим, машинку для тестирования на площади поставим. А вы где-нибудь видели статистику этих тестов? Она запредельная совершенно. Они видят эти цифры и ужасаются. И занижают их.
— НА ТОМ ЖЕ САЙТЕ РЕГИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА ЕСТЬ СТАТИСТИКА — 81,5% ЗАРАЗИЛИСЬ ЧЕРЕЗ ПОЛОВОЙ КОНТАКТ.
— Это неправда. Россия — страна, в которой наркопотребление является преступлением. Люди, которые в состоянии разговаривать с эпидемиологом, не скажут, что они заразились ВИЧ, потому что употребляли инъекционные наркотики. Так называемые эпидемиологические расследования в нашей стране не являются хоть сколько-нибудь достоверными. В моей медицинской карте написано, что я заразился половым путем от женщины. Все это — чудовищная ерунда.
И употреблять не стали меньше, просто наркотики в итоге приходят к инъекционным формам. Стимулятором мефедроном и даже кокаином в виде крэка начинают колоться, потому что это самый эффективный способ донесения любого наркотика. Стали меньше употреблять опиоидных наркотиков, чистый героин например.
— НО КАКАЯ-ТО ЧАСТЬ ЗАРАЖАЕТСЯ ПОЛОВЫМ ПУТЕМ, ПРОСТО ПОТОМУ ЧТО ЛЮДИ ИГНОРИРУЮТ БАРЬЕРНУЮ КОНТРАЦЕПЦИЮ.
— Да, но неправильно говорить, что основной путь передачи — гетеросексуальные половые контакты. Не нужно врать самим себе — в России как был наркотический котлован, так и остался. Даже если произошло заражение через половой контакт, оно произошло, потому что кто-то сидел на мефедроне.
— ТО ЕСТЬ НЕЛЬЗЯ ПРОСТО ПРИЙТИ И СКАЗАТЬ: СЕЙЧАС МЫ ВСЕХ ПРОТЕСТИРУЕМ, ЗАКУПИМ ЛЕКАРСТВА, РАЗДАДИМ ПРЕЗЕРВАТИВЫ И ПОБЕДИМ ВИЧ.
— Конечно. ВИЧ — это социальная проблема, проблема стигматизированного общества. Почему в США и других западных странах случился бум защиты прав ЛГБТ? Это напрямую связано с эпидемией ВИЧ. Просто сообщество неравнодушных людей боролось за то, чтобы людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией перестали ущемлять. Было бесконечное количество протестов. И теперь в США геи могут своевременно получать лекарства. Просто это удобная группа для лечения — они хотят жить и приходят лечиться. А наркозависимый не хочет лечиться. Он хочет колоться. Чтобы его заставить лечиться, его нужно снять с иглы. Чтобы это сделать, нужно сперва дать ему заместительную терапию, а потом — нормальные социальные условия. Ну вот сняли мы всех наркозависимых Слюдянки с иглы, а дальше-то что, куда они пойдут? Нужны заместительная терапия, программы переобучения. Если ты закрыл завод, на котором работали 30 тыс. человек, ты должен открыть что-то еще и дать работу этим 30 тыс. человек. У тебя есть целый город — и все эти люди должны чем-то заниматься. В России эту проблему не решает никто.
— У «НОВОЙ ГАЗЕТЫ» БЫЛ РЕПОРТАЖ ИЗ ИРКУТСКА — ЛЮДИ УЗНАЮТ О ДИАГНОЗЕ ВИЧ И САМИ ИНОГДА НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО С НИМИ ПРОИСХОДИТ. КТО-ТО ДО СИХ ПОР ДУМАЕТ, ЧТО ЕСЛИ ОН ЗАРАЗИТСЯ ВИЧ, ОН УМРЕТ ПОСЛЕЗАВТРА ИЛИ ЧЕРЕЗ ГОД. ЧТО ВРАЧИ ЕГО ОБМАНЫВАЮТ, ИНТЕРНЕТ ОБМАНЫВАЕТ.
— Проблема депрессивных регионов заключается именно в том, что там люди много думают, потому что им нечего делать. Государство должно проводить программы социальной реабилитации для бывших наркозависимых. Я не говорю, что на это нужно выделять бюджетные деньги, — нужно стимулировать бизнес, чтобы он это делал. Вот какой-то бизнесмен зарабатывает миллиард в год, потому что у него угольная компания в Кемерово. А в Кемерово тысячи человек сидят на наркотиках. И он ничего не делает, чтобы этим людям помочь. Я уверен, что таких людей нужно заставлять делиться. Потому что это не их деньги, а деньги людей, которые работают на их заводах и дышат этим. Отбирать, если они не хотят заниматься регионами, в которых заработали себе на дворцы в Лондоне, а сами в регионах не живут. Кто видел людей, которые вырубили половину тайги, чтобы сделать миллионы тонн туалетной бумаги и продать в Китай?
— А ПРОФИЛАКТИКОЙ КТО В ИРКУТСКЕ ЗАНИМАЕТСЯ?
— Я не знаю, мне не показали. Я не видел, как местный Центр СПИД кого-то тестирует. Когда у тебя в Иркутской области примерно 800 тыс. человек так или иначе связаны с наркотой, довольно смешно тестировать геев, которых там два десятка. Как в Иркутске работают с наркопотребителями, я не знаю. Наверное, никак. Я видел пустой Центр СПИД, огромный дворец, несколько залов для заседаний. И ни одного больного.
Вместе с работником из местного Центра СПИД мы ездили в ЛГБТ-клуб. У них закуплены презервативы на деньги «Красного креста». Эти презервативы стоят под тумбочкой, то есть их даже не раздают. И такое по всей стране.
— А КАК ДОЛЖНА ВЫГЛЯДЕТЬ ПРОФИЛАКТИКА — НАДО РАССКАЗЫВАТЬ О ВИЧ ШКОЛЬНИКАМ НА УРОКАХ?
— Сексуальное образование в школах — это не так важно, это не профилактика. Его может не быть. Профилактика нужна не в школах, а в уязвимых группах, которых в реальности две — это наркозависимые и геи. Наркоманов много, и они государству более-менее понятны. Но, как и с геями, профилактика не ведется совсем. Все НКО, которые занимались наркопотребителями, связаны с полицией либо уже закрыты.
— И ЕСЛИ КТО-ТО ЗАХОЧЕТ ВПЛОТНУЮ ЗАНЯТЬСЯ ПОМОЩЬЮ ГЕЯМ, ЕМУ ПРИДЕТСЯ ПРАКТИЧЕСКИ ПОДПОЛЬНО ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ?
— Ему будет очень непросто, скажем так. Подпольно или не подпольно. В России любая активность на стороне ЛГБТ может трактоваться как нарушение закона.
Что говорят официальные данные об эпидемии ВИЧ в Иркутске
По данным Иркутский областной Центр СПИД за 2018 год, в регионе было выявлено 3414 новых случаев заражения ВИЧ (на 12,5% меньше, чем в 2017). Из случаев заражения 17% связаны с употреблением наркотиков, 81,5% людей заразились половым путем, в 1,5% случае — ВИЧ передался от матери (новорожденные). При этом 55,2% заразившихся — мужчины.
«Проблема не в безграмотном враче, а на государственном уровне»
— НА САЙТЕ ВАШЕГО ФОНДА ГОВОРИТСЯ ПРО КОНЦЕПЦИЮ «90-90-90». ЧТО ЭТО ЗА ЦИФРЫ?
— Существует такая общемировая цель — «90-90-90». Это значит, что 90% людей должны знать свой ВИЧ-статус, 90% из заболевших должны получать качественное лечение и 90% из тех, кто получает лекарства, должны достичь неопределяемой вирусной нагрузки.
В российских реалиях достичь последних 90% очень сложно. Особенно с учетом, что мы входим в эру резистентных форм. Вирус адаптировался, теперь людям нужны хорошие, очень дорогие лекарства, которых в России просто нет. Я видел больную, у которой есть схема лечения из четырех таблеток. И она говорит, что у нее нет четвертой таблетки, поэтому ей врачи разрешили пить только три. И именно по этой причине у нее разовьется резистентность, причем очень быстро. Что она будет дальше делать, чем лечиться, я не знаю. Поэтому вторые 90% очень важны, а фармацевтические компании проводят массу исследований и каждый год выводят на рынок новые лекарства. В России их нет, не существует.
— ПОЧЕМУ ИХ НЕЛЬЗЯ ПРОСТО ЗАКУПИТЬ?
— Российский закон требует, чтобы государство закупало все самое дешевое. Есть список ЖНВЛП (жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты. — Ред.), но торговых наименований там нет — только названия действующих веществ. Государство по закону должно закупать действующие вещества. И получается набор плохих или очень плохих лекарств. Например, в Иркутске работает компания «Фармсинтез», она выпустила партию антиретровирусного препарата «Ретвисет», который плавился в руках. Они сделали жидкую форму вместо сухой, целую партию. Таблетки можно было хранить только в холодильнике, а пить их нужно 2 раза в день. То есть человек выпил таблетку дома и вторую ему нужно взять с собой. Он кладет таблетку в карман или сумку, а она превращается в жидкость. Партия была на несколько млн пачек, люди в разных городах получали такие таблетки, и все они поступили через федеральные закупки.
— ЕСТЬ ТЫСЯЧИ ВИЧ-ДИССИДЕНТОВ, КОТОРЫЕ СЧИТАЮТ, ЧТО ТЕ САМЫЕ ЗАПАДНЫЕ КОМПАНИИ, КОТОРЫЕ ВЫПУСКАЮТ ДОРОГИЕ РАБОТАЮЩИЕ ЛЕКАРСТВА, ПРИДУМАЛИ ВИЧ И ЗАРАБАТЫВАЮТ НА «БОЛЬНЫХ». ВИЧ-ДИССИДЕНТСТВО — ЭТО СЕРЬЕЗНАЯ ПРОБЛЕМА?
— Я не знаю, сколько в России ВИЧ-диссидентов, ВИЧ-диссиденты — это не главная проблема. Я разговаривал со многими ВИЧ-диссидентами, в том числе в Иркутске, они будут в нашем фильме. Переубедить их невозможно. Они не представляют угрозы для общества. ВИЧ-диссидент представляет угрозу только в том случае, когда он управляет страной или Минздравом. Минздрав — это главный ВИЧ-диссидент России, и вот это проблема. При этом существование вируса они не отрицают, они отрицают масштабы и последствия. Это гораздо хуже. Лучше бы они, как бывший президент ЮАР Табо Мбеки, отрицали существование ВИЧ.
— НЕДАВНО ГЛАВВРАЧ ИВАНО-МАТРЕНИНСКОЙ ДЕТСКОЙ БОЛЬНИЦЫ В ИРКУТСКЕ ВЛАДИМИР НОВОЖИЛОВ СКАЗАЛ, ЧТО ТЕМА ВИЧ/СПИД НЕ МЕДИЦИНСКАЯ, А ЖИЗНЕННАЯ. НРАВСТВЕННОСТЬ, ВЕРНОСТЬ В СЕМЬЕ ДОЛЖНЫ ПЕРЕДАВАТЬСЯ ДЕТЯМ, И ТОГДА БУДУЩИЕ СЕМЬИ И ИХ ДЕТИ БУДУТ ЗДОРОВЫМИ И СЧАСТЛИВЫМИ. ЭТО ВЕДЬ ТОЖЕ ВИЧ-ДИССИДЕНТСТВО?
— Это просто идиотизм. Может, он и рак лечит отваром кротовьих когтей. Проблема не в нем, а в том, что у нас на федеральном уровне гнут эту линию. Мы лечим ВИЧ верностью и иконами. Кажется, не помогают.
— ПОЧЕМУ Я ВООБЩЕ ЗАГОВОРИЛА ПРО ВИЧ-ДИССИДЕНТОВ — МИНЗДРАВ РАЗРАБОТАЛ ЗАКОНОПРОЕКТ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОТРИЦАНИЕ ВИЧ-ИНФЕКЦИИ…
— И я являюсь его оппонентом. Минздрав потратил много человекочасов на разработку законопроекта, вместо того чтобы помогать людям. Они писали бумажку, вместо того чтобы лечить людей.
— ЕСЛИ ТАКОЙ ЗАКОН ПРИМУТ, ОНИ НАЧНУТ ОТЛАВЛИВАТЬ ОБЫЧНЫХ, НЕИНФОРМИРОВАННЫХ ЛЮДЕЙ ВРОДЕ ТЕХ, КТО ОТКАЗАЛСЯ РАБОТАТЬ С ВИЧ-ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ ДЕТЬМИ В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ? ИЛИ ВИЧ-ДИССИДЕНТОВ, КОТОРЫЕ ПИШУТ КОММЕНТАРИИ «ВКОНТАКТЕ»?
— Да, безусловно. И сажать их или штрафовать. Они не хотят никого лечить, заниматься профилактикой, требовать разрешения использовать заместительную терапию для наркозависимых. Более того, Вероника Скворцова продолжит ездить в ООН и рассказывать там, что у России собственный подход в борьбе с наркопотреблением. В США, Китае, Чили, Аргентине, Бразилии, Финляндии, Гане, во всем мире — один подход, а у нас — свой собственный, за который топит Скворцова. Почему? Потому что ее статс-секретарь — бывший заместитель начальника Госнаркоконтроля (ГНК). Он никакого отношения к медицине не имеет. Скворцова говорила в ООН про этот особый путь. Потому что в глазах всей медицинской общественности это сумасшествие. Проблема не в том, что в Иркутске какой-то безграмотный врач что-то сказал, проблема в том, что такие вещи у нас говорят на государственном уровне.
— И В РЕЗУЛЬТАТЕ СЛУЧАЮТСЯ СИТУАЦИИ КАК В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ, КОГДА КТО-ТО ИЗ-ЗА НЕЗНАНИЯ БОИТСЯ БОЛЬНЫХ ДЕТЕЙ. ОНИ, ВОЗМОЖНО, ДАЖЕ В ИНТЕРНЕТЕ НЕ СИДЯТ, КАК ДО НИХ ДОСТУЧАТЬСЯ?
— Люди не обязаны знать все. Люди боятся ВИЧ-инфицированных везде — в Нижнем Новгороде, в Москве. Если им 100 раз сказать, что они не заразятся, это не изменится. Я был в Нижнем Новгороде, говорил с этими людьми. Они сказали: «Если вас посадят в комнату с коброй и скажут, что у нее вырваны зубы, страх-то у вас останется». Я могу это понять. Это вопрос частоты коммуникации — в США люди болели ВИЧ на глазах у всей нации. На глазах у всей нации произошел переход от неизлечимой болезни к вполне себе контролируемой и не самой страшной. В России этого нет.
В Нижнем Новгороде администратор базы отказалась стирать белье, на котором спали дети. В случае с теми детьми ВИЧ вообще никак не передается, это дети от 2 до 12 лет. Они пьют терапию и никакой угрозы вообще не представляют. ВИЧ передается тремя способами — через кровь, через половой контакт и от матери к ребенку. Он точно не передается через все остальное. У такого ребенка вирус остался в резервуарах, внутри кишечника и костного мозга.
«ВИЧ почти никто не занимается, потому что это очень сложно»
— ПРИ ЭТОМ ВЫ НЕДАВНО ОТКРЫЛИ ФИЛИАЛ В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ. ТО ЕСТЬ БОРОТЬСЯ С ВИЧ В РЕГИОНАХ ВСЕ-ТАКИ МОЖНО?
— Да, филиал уже работает. Если бы я считал, что ничего нельзя сделать, я бы давно уехал в Лондон.
— И ЧЕМ ЭТОТ ФИЛИАЛ ЗАНИМАЕТСЯ?
— Тем же, чем московский «СПИД.Центр». Это коммьюнити с группами поддержки, с лекциями, с участием в каких-то городских мероприятиях. В регионах по всей России мало НКО. Есть НКО, которым очень охотно выдают деньги, — связанные с детьми например. Государство поощряет все, что связано с детьми. Есть НКО, которые занимаются ВИЧ-положительными детьми и даже гранты какие-то получают. И мне могут дать деньги. Я просто не хочу брать эти деньги, потому что это будет связано с кучей обязательств. Я возьму эти 78 тыс. рублей, и меня замучают проверками. Меня и так проверяют, но я не хочу, чтобы это было постоянно
ВИЧ же почти никто не занимается, потому что это очень сложно. Сложно работать с наркоманами. Работой с ЛГБТ никто не занимается. Тяжело, но мы что-то делаем, может, что-то поменяется.
— ПОЧЕМУ ГОСУДАРСТВУ, РАЗ ТЕМА ВИЧ ЕМУ КАЖЕТСЯ НЕПРИЯТНОЙ И СТРАШНОЙ, ПРОСТО НЕ ДАТЬ ДЕНЕГ НКО?
— Государство может дать деньги, но вы посмотрите на суммы грантов: это небольшие суммы, любой грант меньше годового бюджета нашего фонда. Нам содержание сайта обходится дороже. И государство вынуждает крупные компании с госучастием поддерживать близкие по тематике фонды. Таких фондов мало — это дети, спорт, с недавних пор — паллиативная помощь, и то немного.
— ЛАДНО, НО ЕСТЬ КРУПНЫЙ БИЗНЕС, КОТОРЫЙ МОГ БЫ ВАМ ПОМОЧЬ ПО СВОЕЙ ИНИЦИАТИВЕ.
— Нам — никогда. Никогда не было никаких предложений. Я пытался говорить с вице-президентом одного банка, где открывал счет, но он сразу сказал — у нас уже есть фонд «Вера» (фонд помощи хосписам — ред.), нам хватает. Я пытался с другими людьми говорить, но никто не хочет связываться с ВИЧ. А крупные компании любят праздники. Отсюда все эти автопробеги.
— ЕСЛИ ТАК НЕПРИЯТНО И СТРАШНО, МОЖНО АНОНИМНО ВАМ ПОМОГАТЬ ОЧЕНЬ КРУПНЫМИ ПОЖЕРТВОВАНИЯМИ.
— Так тоже никто не делает. Мы в месяц получаем 400-500 тыс. пожертвований.
— РЕГИОНАЛЬНЫЕ ФИЛИАЛЫ БУДУТ НА ЭТИ ЖЕ ДЕНЬГИ РАБОТАТЬ?
— Да. Никаких других нет.
— А ГДЕ КРОМЕ НИЖНЕГО НОВГОРОДА ПОЯВЯТСЯ ФИЛИАЛЫ?
— Может, Рязань, Кемерово, Новокузнецк и Иркутск.
— ВЫ ПРОВЕРЯЕТЕ ЛЮДЕЙ, С КОТОРЫМИ ПРИДЕТСЯ РАБОТАТЬ, НА АДЕКВАТНОСТЬ, ОБЩАЕТЕСЬ С МЕСТНЫМИ ВЛАСТЯМИ?
— Нет, мне они вообще не интересны. Ни губернаторы, ни региональные министры здравоохранения. Мы никогда не придем к каким-то местным начальникам и ничего у них не попросим. Сами они не выйдут на контакт никогда. Если бы я хотел что-то плохое сказать про губернатора Иркутской области, я выучил бы его фамилию.
Я не знаю, как работать в Иркутске, там нет коммьюнити. Там должны работать бывшие наркозависимые, а это не наш профиль. Мы все не наркопотребители, а там нужен такой опыт. Откроем ли мы в Иркутске филиал, зависит от того, будут ли там люди, которым это нужно, и люди, которые будут готовы этим заниматься.
Автор: Анна Швыркова