И-и-и-и-и! На сцене снова неподражаемый Мотя! Которого бы, на самом деле, убить мало, но всё время рука не поднимается.
Субботнее, значит, утро… Сын упилил в школу, муж в отъезде, казалось бы – вот оно – счастье! Спи хоть до обеда! Но у Моти на субботнее утро, как обычно, свои планы, а на мои он чихать хотел. И вот не то, чтоб он специально чихал, а просто как-то так получается. Он просто забывает о моем существовании, если я не хожу с пакетом корма, не включаю воду в ванне или, там, не сажусь его почесать. Тогда он изволит. А вообще – нет.
…Сквозь сон раздался приглушённый гул низко летящего над землёй тяжёлого транспортного самолёта. Во сне это было не столько страшно, сколько досадливо – тут спать хочется, а он летит. И гудит, зараза. Да, во сне я тоже хочу спать!
Я попыталась отмахнуться, но вместо этого заехала себе по затылку затёкшей от сна рукой и почти проснулась. Самолёт продолжал лететь. Причём буквально за дверью моей спальни! Скотина! Не самолёт, разумеется, а Мотя! Проснувшись, я безошибочно поняла, что у Мотеньки приступ невероятной двигательной активности, и он совершает променад – по стенам и, кажется, даже немножко по потолку.
Можно было, конечно, встать, выйти в прихожую, изобразить гнев, Мотя сделает вид, что испугался… Но, судя по звукам, комната сына всё равно уже нуждалась в капитальном ремонте или, по меньшей мере, в большой уборочной кампании, так что начну я часом раньше или позже – уже значения не имело. Поэтому я накрылась одеялом и попыталась насладиться субботним утром ещё хотя бы чуть-чуть.
Ага, как говорится, щазз! Как только я под самолётный гул попыталась уснуть, звуки сменились на резко-вертолётные, которые завершились диким грохотом. И наступила мёртвая тишина.
- «Тваюжмать…» - очень содержательно подумала я. – «Убился, что ли?! А чем?!»
Я судорожно пыталась вспомнить, что у меня такого может находиться на досягаемой высоте и при этом не закреплено двухдюймовыми саморезами намертво. Что могло убить не очень-то готового к смерти кота? Не вспомнила.
Зёма и до этого момента находился в нервном напряжении: самолётный гул раздирал его тонко чувствующую натуру на части. С одной стороны, он жутко хотел лично участвовать в любой суматохе, которую, к тому же, не сам устроил (что редкость!). С другой стороны, он понимал, что этот самолёт в первую очередь свалится на него и боролся с желанием укрыться одеялом рядом со мной. На нервной почве Зёма топтался по кровати, периодически наступая мне на голову. Но к этому я более или менее привычна.
Жуткий же грохот произвёл на Зёму самое ужасное впечатление: шерсть встала на нём дыбом, из-за чего Зёма ненадолго стал похож на нормального кота средней упитанности, а не на велосипед. А глаза едва уместились на морде. После чего любопытство пересилило страх, и Зёма грудью кинулся на дверь с криками:
- Выпусти меня! Выпусти меня!
Впрочем, не исключаю, что Зёма просто хотел первым и лично убедиться, что его вечный гонитель уже того… Потом, конечно, он бы громогласно рыдал, что любил покойного больше всех, что он был самый лучший… Но всё-таки я уверена, что видела в Зёминых глазах луч безумной надежды.
Ну… что я вам скажу. Это была картина. Огромная картина, размерами примерно метр на 70 см, висящая на стене под потолком. Это репродукция маслом, подарок от одного знакомого инженера, увлекшегося на пенсии художеством. Видите вон тот шурупчик на самом верху? Картина висела на нём.
Картина, конечно, предмет на очень тяжёлый, но рама на ней добротная, хороший такой позолоченный багет. Я сама золото не люблю, но инженер на пенсии очень хотел сделать мне красиво, так что я, конечно, искренне порадовалась подарку. И муж пришпандорил картину к стене практически анкерным болтом, потому как переживал, что на обычном картина упалёт непременно мне на голову и он лишится любимой жены. Еле уговорила на обычный шуруп. Хотя и кондовый. На кондовый он согласился.
И вот, понимаете, про котов мы при этом совершенно не подумали. Потому что - ну как??? Голая стена, почти два метра от пола… Стёпа не допрыгнет, а Зёма не осилит снять. Просто Мотя у нас появился позже картины, и он не знал, что это невозможно. Он считает, что для невозможного надо просто выше прыгать.
В общем, до сих пор для меня загадка, каким именно пируэтом Мотя сверзил сей шедевр художественной самодеятельности под названием «Вечер в Венеции». Однако это именно он. Зёма сидел у меня на голове, а Стёпу, оказывается, сын закрыл в ванной, и тот пропустил самое интересное. Пока мы с Зёмой в задумчивом шоке созерцали лежащее на полу художество, Стёпа проснулся и устроил в ванной истерику: боялся, завтрака не достанется. Эту все эти ваши картины – тьфу! Не надо переживать, а то аппетита лишишься.
Мотя же вообще сказал, что это не он. Его вообще рядом не стояло.
- Я спал, - без тени сомнения сказал Мотя. – Встала? Завтрак давай.
Ну и всё. День начался.
