Наступление жанра в 1980 году
Александр СЕДОВ (с) эссе / май 2019 г.
/ предыдущая часть по ссылке /
В дни весенних школьных каникул 1980 года Центральное телевидение дарит советским детям новый суперхит – 13-серийный мультфильм «Приключения капитана Врунгеля», снятый Давидом Черкасским на студии «Киевнаучфильм» по мотивам одноимённой повести Андрея Некрасова. История об отважных советских моряках, решивших принять участие в кругосветной парусной регате, доукомплектована сквозным криминальным сюжетом. Экранное время поделено поровну между похождениями яхтсменов по морям-океанам и членами мафии, желающими воспользоваться спортивным соревнованием, дабы вывести за границу украденную из музея скульптуру. Пути-дорожки находчего капитана Врунгеля и его верного помощника Лома неспрестанно пересекаются с двумя гангстерами-раздолбаями. Эти колоритные синьоры, с говорящими итальянскими именами – Джулико Бандитто и Де Ля Воро Гангстеритто, могут потягаться за приз зрительских симпатий с любым из главных героев. Чего стоит хотя бы их бандитский гимн, которые они распевают, отправляясь на задание:
«Мы бандито, гангстерито,
Мы кастето, пистолето, oh yes!
Мы стрелянто,
Убиванто, украданто то и это, oh yes.
Банко, тресто, президенто,
Ограблянто ун моменто.
И за енто,
Режисенто нас сниманто киноленто».
(музыка Г. Фиртича, слова Е. Чеповецкого)
Погони, драки, перестрелки, взрывы, захват заложников, коррупция – и финал с разоблачением мафии и торжеством справедливости. Всё это не просто наличествует в детском мультике, но и подано с большой выдумкой и остроумием. Морские приключения вперемешку с самым настоящим детским триллером, озорным и в меру поучительным. И сегодня, по прошествии четырёх десятков лет, «Приключения капитана Врунгеля» смотрятся смелым художественным экспериментом. Тогда же этот мультсериал стал едва ли не номером один у всей советской детворы.
2 мая 1980 года длинные руки организованной преступности проотянулись и в детское игровое кино. На ЦТ впервые был показан фильм «Приключения Электроника» (реж. К. Бромберг), моментально оказавшимся популярным. Первые две серии посвящались научно-фантастической коллизии – появлению в жизни не слишком прилежного ученика Сыроежкина робота-двойника с необычайными для человека возможностями. Вскоре выясняется, что за андроидом охотятся международные преступники, желающие им воспользоваться как ключом-отмычкой. Злоумышленникам удаётся выкрасть робота и вывести его за границу. Третья серия отводилась ограблению века – бандитскому налёту на музей в одной из европейских капстран. Операция поражала размахом и тщательно продуманным планом. Под весёлую музыку гангстеры вырезали из золоченых рам старинные полотна. Лихость, с какой налётчики опустошали музейные залы, граничила с вандализмом. Главарь шайки по имени Стамп в исполнении Владимира Басова был полон задорного куража и лучился опереточным обаянием, затмевая главного героя – анемичного мальчика-робота.
Фильм «Приключения Электроника» заканчивался благополучно: колокольный набат выводил горожан на улицы, налётчики ретировались, а мальчик-робот с помощью друзей возвращал искусство народу согласно ленинской формуле. Однако в памяти зрителей ещё долго звучала песенка главаря шайки, которая перетолковывала ленинскую формулу на воровской лад:
…Меня прекрасное прельщает,
О, Рафаэль, о, Ренессанс!
Искусство так обогощает,
Не упустить бы этот шанс!
Давайте будем
Нести искусство людям.
Берут они охотно –
Старинные полотна.
(музыка Е. Крылатова, слова Ю. Энтина)
В присутствии детективного элемента в фильме для детей не было чего-то противозаконного, учитывая, что рассказанная история несла отчётливое морально-нравственное послание. Авторы фильма подчёркивали ценность дружбы, товарищества, взаимовыручки и борьбы за справедливость. Но и не замечать силу отрицательного обаяния, какая исходила от Стампа и его «пиратской вольницы», тоже было нельзя. Слишком охотно режиссёры приключенческого кино играли на зрительских симпатиях, наделяя своих «антигероев» романтической аурой. По мере развития жанрового кинематографа советская культура всё чаще сталкивалась с этим вызовом.
Была своя правда в словах академика Н.А. Борисевича. Всей душой он был предан идеям советского проекта просвещения. Учёный с мировым именем, Герой Социалистического Труда, автор научных открытий в области молекулярной спектрологии и квантовой электроники, депутат Верховоного Совета СССР. Партизан и фронтовик. В годы Великой Отечественной войны сражался в белорусских лесах, пуская под откос немецкие эшелоны. Человек с таким «бэкграундом» не мог не чувствовать свою ответственность за положение дел в стране, за то каким путём идёт советское общество, на какие идеалы ориентируется. О воспитательной функции труда внутри коллектива учёных он знал не понаслышке. А тут на экране – один коллектив уголовников следует за другим. Только за год на советском экране были выявлены несколько преступных группировок с харизматичными лидерами во главе: банда Горбатого (фильм «Место встречи…»), банда Палёного («Сыщик»), банда Мориарти (ленфильмовский «Холмс»), банда Мауделея («Голубой карбункул»), банда Стампа («Приключения Электроника»), банда Шефа («Приключения Врунгеля»)… На подходе маячила банда Клетчатого в «Приключениях Флоризеля». Дурной пример заразителен, – гласила народная мудрость.
Компетентным органам ещё была памятна банда Толстопятовых, которая в первой половине 70-х терроризировала Ростов-на-Дону. Участников шайки в народе прозвали «Фантомасами» за пристрастие к особой «униформе»: во время налётов бандиты закрывали лица капроновыми масками и облачались в чёрную одежду. Эта своеобразная мода была подсказана серией популярных французских фильмов о борьбе комиссара Жюва с суперпреступником Фантомасом, обладателем роскошного демонического обаяния. В советском прокате каждый фильм серии посмотрели около 45 миллионов зрителей (статистика 1967 г.) – немногим меньше, чем героико-приключенческую картину «Неуловимые мстители».
Если бы дело ограничилось одной бандитской шайкой это было бы ещё полбеды. Толстопятовы промышляли разбоем на протяжении ряда лет, но при всех их «достижениях» они действовали на сравнительно небольшой территории. А вот важнейшее из искусств не знало границ. Кинематограф, как фиксировали милицейские протоколы, оказывал сильнейшее влияние на неокрепшие умы. Вирусом подражательства заболели как отдельные хулиганы, так и группы неблагополучных подростков по всей стране. Нападая на газетные и табачные киоски, они оставляли записки типа «Это сделал Фантомас». Били витрины магазинов, поджигали почтовые ящики, а потом звонили из телефона-автомата на случайный номер и замогильным голосом сообщали: «Через несколько минут вас посетит Фнтомас».
Эта неожиданная связь между авантюрным кино и реальными правонарушениями подтверждала истину: от смешного до ужасного один шаг. Задача государства, по мнению академика Борисевича, была этот шаг предотвратить. В том же усматривали свою миссию и наиболее сознательные кинематографисты. В 1974 году актёр Михаил Жаров и писатель Виль Липатов прямо высказались по данной теме в фильме «Анискин и Фантомас», положив в его основу сенсационный материал. Деревенский милиционер выступал не только как представитель закона, но и как мудрый воспитатель, рассудивший подростков-правонарушителей по справедливости. Согласно сюжету, человеком, подбившим несовершеннолетних на ограбление кассира, оказывался киномеханик из сельского клуба, регулярно крутивший подросткам фильмы про Фантомаса. Авторы как бы говорили: кинематограф, ты в ответе, за тех, кого приручил.
Встречались, правда, и другие мнения на этот счёт. «Анискин и Фантомас» – телефильм, основная идея которого представляется мне несколько натянутой, – сомневался критик В. Ревич. – Мысль о том, что подростков можно сбить с пути истинного, показав им парочку гангстерских фильмов, – слишком прямолинейна. Тут необходимо более глубокое заглядывание» (В. Ревич. Кинодетектив… – с.83).
Сталкивались два разных, где-то противоположных, но и в чём-то взаимодополняющих друг друга социальных импульса. Импульс, исходивший со стороны проекта просвещения, сопряжённого с идеей воспитания общества и гражданина и имевшего фундаментальное значение в советской картине мира. Ради этих высоких начал можно было пожертвовать занимательностью и пренебречь доходами кинопроката. Привлекательный образ преступника в этой системе координат был вещью недопустимой. Зато положительный герой, способный стать образцом для подражания, горячо приветствовался. Другой импульс исходил из экономической и культурной практики и тоже имел своё идейное обеспечение. Все 70-е годы руководство страны планомерно проводило политику расширения жанрового диапазона советского кинематографа, рассматривая последний одновременно и как прибыльную статью бюджета и как широковещательный ретранслятор идей. Приключенческие фильмы, и детективные в частности, были тем общим полем, на котором оба импульса вступали в сложное взаимодействие: иногда помогая друг другу усилиться, но нередко гасили друг друга. Таким образом, на официальном уровне лучшими примерами детективного жанра признавались те, которые успешно сочетали популярную форму с глубоким идейным содержанием. Этот подход, находивший отражение и в рецензиях критиков и в высказываниях самих авторов – писателей, сценаристов, режиссёров, – сохранялся вплоть до середины Перестройки.
Письмо академика было получено в ЦК КПСС 7 января, а телевизионная премьера фильма «Приключения принца Флоризеля» была назначена на 12-е. Никакие шаги уже не могли помешать выпуску этой картины: скорополительные решения были невозможны, а принципиальные были приняты заранее и одобрены всеми инстанциями. Экранизация ранних рассказов английского писателя Стивенсона не имела шанса стать объектом внимания государства в первую декаду нового года.
И всё же телефильм о Флоризеле угодил в хронику происшествий. Заглянем на полтора года вперёд, в 1982 г. Если верить оперативному донесению органов госбезопасности, карточная игра, которую Клетчатый практиковал в Клубе самоубийц, сумела оказать негативное воздействие на отдельных представителей студенчества:
«3 июня сего года УКГБ по г. Киеву и Киевской области была получена информация о том, что в общежитии Киевского государственного института физической культуры (КГФК) существует антиобщественное группирование молодёжи под названием «Клуб любителей острых ощущений» («КЛОО»), – говорилось в документе. – В соответствии с разработанным Ж. ритуалом «заседания «КЛОО» начинались, как правило, в 19 часов и сопровождались танцами под светомузыку, чаепитием. В 21 час Ж. раздавал присутствующим игральные карты, и лицо, которому выпадал пиковый туз, объявлялось «жертвой», а крестовый туз – «палачом». К «жертве» применялось наказание (испытание) в виде воздействия электрическим током (через понижающий трансформатор), имитации повешения (без закрепления второго конца веревки), размазывания торта или маргарина по лицу, холодный душ и т.п.»
Пожалуй, в чём-то милиционер Анискин всё же был прав.
