С легкой руки Никиты Хрущева появился миф о том, в первые дни Великой Отечественной войны Сталин был настолько подавлен, что не мог руководить организацией обороны, впал в депрессию. До сих пор ведется полемика между противниками и сторонниками этой теории. Хотя мы считаем преувеличенным значение психологического состояния вождя народов в тот период, попробуем восстановить ход событий:
Выступление Молотова по радио 22 июня.
Действительно, в первый день войны именно Молотов, а не Сталин обратился к советским гражданам с трагической вестью. Недоброжелатели утверждают, что советский лидер не мог найти сил для подобного выступления, а сторонники, в том числе сам Молотов, по прошествии многих лет объясняли это «неясностью картины». «Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронте», - вспоминал Вячеслав Михайлович через много-много лет.
Но, на наш взгляд, ситуация была еще проще: Сталин с подобными речами по радио никогда не выступал. Привычным для советского народа спикером (как сейчас говорят) по вопросам войны и мира был именно Молотов – он уже объявлял две войны: поход Красной Армии в Польшу и начало советско-финской войны. Эти сообщения как раз и проходили в виде радиообращений. Поэтому ничего необычного в отсутствии в эфире Сталина никто не нашел. Наоборот, речь Сталина по радио 3 июля была экстраординальным событием, подчеркивала серьезность положения.
«Ленин оставил нам пролетарское государство, а мы его про…. »
Итак, мог ли Сталин руководить страной в начале войны из-за своего психического состояния? Версия об самоотстранении от руководства страной прозвучала в докладе «О культе личности…», с которым Хрущев выступил на ХХ съезде КПСС: «Было бы неправильным не сказать о том, что после первых тяжёлых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил: « То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли.» После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».
В своих мемуарах Никита Сергеевич несколько по-другому приводит слова Председателя Совнаркома: « Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: „Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его прос…ли». В воспоминаниях Хрущев ссылается на Берию, так как сам в те дни был в Киеве.
Думается, что при всей ненависти Хрущева к своему бывшему сюзерену, вряд ли первый секретарь стал бы столь смело озвучивать заведомую ложь – в президиуме съезда сидели Молотов, Ворошилов, Маленков, Микоян, которые были участниками тех событий. Но явная ложь все же прозвучала: ни о каком длительном периоде отстранения от руководства говорить нельзя!
Действительно, многие свидетельствуют о подавленном состоянии вождя. Один из высокопоставленных руководителей вспоминал о встрече 26 июня: « Сталин выглядел необычно. Вид его был не просто усталый. Вид человека, перенесшего сильное душевное потрясение
По-человечески Сталина можно было понять: он понимал, что страна к войне не готова, ситуация на фронтах непонятна, приближается возможная катастрофа. Журнал приемов Сталина отмечал непрерывные «мозговые штурмы» советского руководства, но 29 июня в кремлевском кабинете Председателя СНК заседаний не проводилось. Сталин собрал соратников где-то в другом месте, возможно на даче.
Вечером этого дня, не дождавшись внятной информации от наркома обороны Тимошенко, Иосиф Виссарионович и ряд членов Политбюро сами поехали в здание НКО. Но и там добиться ясности не удалось, Жуков доложил, что на фронт послали связистов.
Сталин дал волю своему гневу: «Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет, никем не командует?» В ответ на такие обвинения сдали нервы даже у Жукова: он «буквально разрыдался и выбежал в другую комнату». Успокаивать начальника Генштаба пошел Молотов, на фронт для выяснения ситуации был послан маршал Кулик. Именно после поездки в наркомат Сталин сказал свою знаменитую фразу о государстве, созданном Лениным.
После посещения НКО вождь уехал на дачу и на следующий день на работе не появился.
«Дачная» история.
День 30 июня, не зная того, страна и армия встретила без своего вождя, но не без руководства. Понимая значимость фигуры Сталина для обороны и являясь близким другом, Молотов собрал у себя в кабинете совещание ведущих советских лидеров. Присутствовали Ворошилов, Микоян, Берия, Вознесенский (последний был самым доверенным из молодых выдвиженцев). По мнению историка О.Хлевнюка, Молотов решал два вопроса: как вновь разбудить в Сталине жажду деятельности и как найти повод для поездки к нему на дачу? Решение стало воистину историческим: фактически произошло создание нового органа управления военных лет – Государственного Комитета Обороны. Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков, Берия
Поездку на дачу вождя в своих воспоминаниях описал Анастас Микоян: «Поехали к Сталину. Тот сидел в кресле в столовой. Увидев членов политбюро, как бы вжался в кресло и спросил :
—Зачем приехали ?»
«Вид у него был настороженный, какой-то странный. Не менее странным был и заданный им вопрос,— продолжал Микоян.— Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать ».
«Молотов сказал, что необходимо сконцентрировать власть в одних руках и создать для этого Государственный Комитет Обороны.
—Кто во главе?— выдавил из себя Сталин.
—Сталин,— хором сказали все. —Хорошо,— только и сказал Сталин».
Этот отрывок мемуаров Анастаса Ивановича известен, но, оказывается, он был сильно подправлен его сыном Серго! В диктовки отца историк Серго Микоян внес фразы о Сталине, который «вжался в кресло» и «решил, что приехали его арестовать». Зачем Микоян-младший сделал изменения неизвестно: то ли он сам слышал от отца более эмоциональные воспоминания, то ли хотел добавить в книгу драматический эпизод. Без поправок Серго встреча на даче в Волынском становится более рутинной.
В любом случае Сталин принял руководство ГКО, а затем возложил на себя обязанности наркома обороны, стал Верховным Главнокомандующим. Многие считают, что война была выиграна в том числе благодаря железной воле советского лидера. События 29-30 июня остались неприятным, но незначительным эпизодом Великой Отечественной войны.
О настоящих и мнимых страхах Сталина мы писали здесь:
ТОП 5 страхов и отклонений Сталина. Мифы и реальность.
А вот про взаимоотношения Сталина и Молотова после Победы можно прочитать тут:
Как Сталин довел Молотова до слез
А о том, как маршал Кулик ездил на фронт можно прочитать здесь:
ТОП-5 ПСЕВДО-ГЕРОЕВ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ, ПОЛУЧИВШИЕ СВОЕ ЗВАНИЕ НЕЗАСЛУЖЕННО
