Начиная цикл статей по истории университетов, решила открыть его заметкой об университетском уставе 1804 г. Сразу оговорюсь, что он не был единым уставом. Для каждого из университетов: Московского, Харьковского и Казанского был утвержден собственный устав. Таким образом, уставов 1804 г. было три. Они мало чем отличались друг от друга, но юридически это были разные уставы. В литературе по истории университетов обычно называют все уставы 1804 г. уставом 1804 г. именно потому, что основные статьи в этих документах совпадали. Добавлю, что в начале XIX в. были утверждены еще два устава для Дерптского и Виленского университетов (1803 г.).
Итак, университеты получили свои уставы. Но что же это значило? Не имея намерения анализировать все статьи всех уставов, отмечу, что самое главное, что получили университеты - это автономия (в первую очередь, неподсудность членов университета - профессоров и студентов обычным судам, а также свобода преподавания и обучения, свобода выбора профессорской коллегией новых профессоров, деканов и ректора, свобода финансовой и хозяйственной деятельности). Та самая пресловутая автономия, о которой писали все, кому не лень, в царской России, да и сейчас тоже немало пишут, возводя ее в ранг университетского божества. Писали по причине того, что автономию эту университеты вскоре (по уставу 1835 г., а потом по уставу 1884 г.) потеряли, а вернуть очень хотелось бы. Историками образования уже высказывалась мысль о том, что сочетание автономии и государственного финансирования - это, мягко говоря, нонсенс. Немецкие университеты, которые выступали идеалом для российских, не были организованы государством, а потому не финансировались государством, и автономия для них была естественна. Российские же организовывались по воли государства и на деньги государства, поэтому автономия для них все же была не вполне уместна.
В XVIII веке даже в самой Германии уже появились университеты нового типа, основанные государством, в которых автономия была ограничена. Например, Геттингенский университет. Да и Московский университет, существовавший с 1755 г., тоже не имел широкой автономии. С чего бы давать ее университетам в начале XIX века?
Профессор Московского университета А.Ю. Андреев в своей книге "Российские университеты XVIII - первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы" объясняет факт получения автономии стараниями Г.Ф. Паррота (1767-1852).
Кто был такой Георг Фридрих Паррот? Француз, уроженец Монбельяра, окончивший Карлову академию в Штутгарте. В 1802 г. он был приглашен во вновь открытый Дерптский университет, где занял кафедру физики. Тогда же в Дерпт прибыл император Александр I, по случаю прибытия которого именно Г.Ф. Паррот выступал с речью от имени профессорской коллегии. Речь профессора, как и сам профессор, очень понравились императору, у которого завязалась переписка с оратором. Г.Ф. Паррот попался Александру в нужное время, тогда, когда он был восприимчив к мнению умных людей и открыт реформам.
Согласно "Плану" Дерптского университета 1799 г., принятому во время царствования Павла I, основную роль в управлении должна была играть коллегия кураторов. Профессора открывшегося уже при Александре I (1802 г.) университета были не согласны с этим, и именно Г.Ф. Паррот оказался тем человеком, который постарался изменить ситуацию и даже ездил в Петербург к царю. В результате 12 декабря 1802 г. (в день рождения императора, между прочим) был подписан "Акт постановления для императорского университета в Дерпте", который давал университету широкую автономию и значительно сокращал роль кураторов. После появления "Акта" Дерптского университета его основные пункты вошли в "Предварительные правила народного просвещения" (1803), устав Дерптского университета (1803), устав Виленского университета (1803) и уставы российских университетов (1804), таким образом закрепив сосуществование государственного учреждения - университета - с его автономностью. Что в последующем привело к противопоставлению университета и государственных чиновников и вылилось в бесконечный университетский вопрос, расшатывающий власть в Российской империи. Хотя, конечно, это была заслуга уже следующего устава, вернувшего автономию университетам, устава 1863 г. Но семя-то было посеяно уставом 1804 г.
Что же касается самого героя этого повествования, Георга Фридриха Паррота, то он продолжал оставаться собеседником императора довольно длительное время, до 1811 г. Последнее письмо императора профессору было написано сразу после отставки М.М. Сперанского. Сам Г.Ф. Паррот писал Александру почти до самой его смерти в 1825 г., несмотря на то, что ответа он не получал. В 1826 г. закончился его 25-летний срок службы в университете, он вышел в отставку, был избран академиком и перебрался в Петербург. Уже в столице Г.Ф. Паррот обратился к новому императору Николаю I с предложением об открытии Профессорского института в Дерпте. Проект этот был реализован, но это, как говорится, уже совсем другая история...
