Вячеслав Михайлович Молотов – самый близкий сподвижник Сталина, который на протяжении десятилетий был самым верным союзником и сохранил преданность Кобе (Молотов имел право называть вождя на «ты» и по старой партийной кличке) до самой своей смерти в 1986 году.
Казалось бы, многолетняя дружба должна вызывать взаимное почтение и со стороны Сталина, тем более, что пропаганда часто изображала соратников вместе. Молотов зачитывал самые важные доклады, объявлял состояния войны, сообщил советским гражданам и о начале Великой Отечественной. «Наше дело правое. Мы победим!», - эти слова он произнес 22 июня 1941 года. Вместе со Сталиным Вячеславу Михайловичу пришлось пережить и горечь поражений, и радость побед второй мировой войны, и все это время Молотов сохранял удивительную лояльность Иосифу Виссарионовичу. Но не такой был человек товарищ Сталин, чтобы оставить даже свой самый близкий круг в покое. Именно после окончания войны, в конце 1945 года, вождь преподал Молотову жестокий урок.
На коротком поводке.
После окончания Великой Отечественной войны и подписания капитуляции Японии наступили хоть и напряженные, но мирные дни. Сталин непрерывно работал все военное время и в начале октября счел для себя возможным удалиться в длительный отпуск. Некоторые историки даже пишут о том, что у вождя случился инсульт и отдых был вынужденным.
В любом случае немолодой лидер заслужил передышку, удалился на Юг и оставил в Москве «на хозяйстве» Молотова. Вячеслав Михайлович исполнял свои привычные обязанности, выступил с докладом, посвященным годовщине революции, был центральной фигурой на ноябрьской демонстрации.
Внешне временная передача власти выглядела логичной и рутинной, но сразу же после отъезда вождя с черноморского побережья посыпались телеграммы Сталина. То Молотов «получил втык» за неполное информирование о ходе переговоров с западными странами, то «хозяин» лично переделывал дипломатические ноты, считая варианты Молотова слишком мягкими. Недовольство вождя вызвала публикация изложения выступления британского премьера в советских газетах: «Считаю ошибкой публикацию речи Черчилля с восхвалениями Сталина и России… Советские лидеры не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня». А вскоре по воле «отца народов» разразился настоящий скандал.
«Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?»
В 1945 году между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции – СССР, США и Великобританией - еще сохранялись тесные деловые взаимоотношения. Помимо встреч в верхах проводились конференции министров иностранных дел, начала свою деятельность Организация Объединенных Наций.
Внезапное исчезновение Сталина породило волну публикаций в западной прессе о здоровье генералиссимуса и о возможной передачи власти Молотову. Американский президент даже настоял на личной встрече своего посланника с генералиссимусом в Сочи, что несколько успокоило западную прессу.
В конце октября иностранные журналисты обращаются с просьбой смягчить ограничения по своей деятельности в Советском Союзе. Понимая, что излишняя закрытость вредит имиджу СССР и порождает нелепые домыслы, Молотов дает команду несколько смягчить цензуру. В итоге английская «Дейли геральд» помещает статью о возвращении Вячеслава Михайловича на пост главы правительства (Председателем Совета народных комиссаров был в то время сам Сталин). Коба по телефону отчитал своего заместителя и потребовал цензуру восстановить. Однако, по вине мелких чиновников на запад была пропущена телеграмма корреспондента «Нью Йорк Таймс» о разногласиях среди советского руководства.
И тут Сталин дал волю своему гневу.
Сначала вождь направил в адрес Молотова, Берии, Микояна, Маленкова, самых влиятельных членов Политбюро, разгромную телеграмму, требовал разобраться: кто виноват в утечке информации. В ответном послании сталинские сподвижники свалили всю вину на нкидовских клерков. «Вашу шифровку получил. Считаю ее совершенно неудовлетворительной…Почему он не принял мер? Не потому ли, что Молотов считает в порядке вещей фигурирование таких пасквилей?... Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?», - Сталин перешел к погромной риторике. Эта депеша была выслана только Берии, Маленкову и Микояну, им же поручалось вызвать Молотова для дачи объяснений. Дело начало приобретать для главы НКИД самый скверный оборот.
«Он допустил кучу ошибок, но считает несправедливым отношением к нему, прослезился», -
Так в ответной телеграмме Берия и Маленков рапортовали вождю о проведенной проработке Молотова. Старый революционер, соратник Ленина, бывший глава советского правительства, непроницаемый и сдержанный по характеру Молотов был доведен до слез! Можно представить, какую садистскую радость испытывали его политические соперники, выдвигая Вячеславу Михайловичу нелепые обвинения.
Помимо унизительной беседы с младшими соратниками, Молотову пришлось пережить немало неприятных минут при составлении личного послания вождю: « Постараюсь делом заслужить твое доверие, в котором каждый честный большевик видит не только личное доверие, а доверие партии, которое мне дороже моей жизни». В этом же письме Молотов намекает на свою отставку.
Сталин вновь шлет недовольный ответ и только на вторые сутки выдвигает новые обвинения своему заму, теперь уже носящие политический характер: « Вы поддались нажиму и запугиванию со стороны США, стали колебаться, приняли либеральный курс… и выдали свое собственное правительство на поругание этим корреспондентам, рассчитывая этим умилостивить США и Англию». В письме излагалось требование проявлять стойкость по отношению к бывшим союзникам во второй мировой войне. В итоге Сталин поменял гнев не милость – заменить Молотова в такой важный послевоенный период было неким, а воспитательных целей генералиссимус достиг. Однако, через четыре года Сталин вновь поднимет эту переписку с Молотовым для новых обвинений, Молотов потеряет пост министра иностранных дел. Но это уже другая история.
