Мы уже как-то писали о проблемах, связанных со взысканием задолженности с ликвидированных организаций-должников. Тогда речь шла об организациях, «отошедших в мир иной» в силу естественных причин.
Однако сегодня настояло время посмотреть на это с другой стороны, когда ликвидация организации используется недобросовестными хозяевами бизнеса как средство «ухода» от погашения долгов.
Еще несколько лет назад была широко популярна услуга «Ликвидация конторы в присутствии заказчика», суть которой сводилась к тому, что очередная фирма-однодневка ООО с «говорящим» названием вроде «Вектор» или «Лабеан», собрав кэш с доверчивых граждан на строительство каких-нибудь «Нью-Васюков», благополучно улетала в бессрочную ликвидацию.
А, как известно, в соответствии со статьей 96 Закона № 229-ФЗ при внесении в ЕГРЮЛ сведений о введении в отношении должника процедуры ликвидации судебный пристав оканчивает (за некоторыми исключениями) исполнительное производство с снимает наложенные в ходе него аресты и запреты, а исполнительные документы, производство по которым окончено, вместе с копией постановления об окончании исполнительного производства в течение трех дней со дня окончания исполнительного производства направляются в ликвидационную комиссию или ликвидатору.
Это приводило к тому, что процесс ликвидации фактически выпадал из сферы государственного контроля, и бедолагам-взыскателям только и оставалось, что мыкаться в поисках правды от одного ведомства к другому, правда, без особого успеха: в ФССП советовали обращаться в МВД и прокуратуру, прокуратура переадресовывала в МВД, а МВД, видя бесперспективность материалов на коммерсантов, зачастую тормозило возбуждение уголовных дел.
Отдельной песней была реорганизация в «кочующую» контору, когда по принципу «всех котят в один мешок» задолжавшие организации оптом сливали с однодневками, замешанными в отмывании черного нала, а получившегося в итоге «франкенштейна» прописывали на территории другого региона, чем дальше — тем лучше.
Также популярной схемой было уклонение должника через фиктивную ликвидацию от возложенных на него судом обязанностей неимущественного характера, например, требования демонтировать незаконно возведенное строение или, наоборот, о проведении ремонтных работ.
Правда, последняя схема срабатывала нечасто, так как, учитывая важность для взыскателей неимущественных требований, приставы отказывались оканчивать исполнительное производство и продолжали применять к ликвидаторам меры принудительного исполнения, в чем их поддерживали суды.
Что же касается денежных взысканий, то сравнительно недавно приставы начали применять в отношении недобросовестных должников такую меру как запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ.
По своей правовой сущности данный запрет является исполнительным действием, предполагающим применение так называемого «косвенного» принуждения, то есть воздействия, направленного на формирование у должника мотивации к добровольному погашению задолженности.
Стоит отметить, что меры косвенного воздействия - это перспективные исполнительные средства, обладают огромным потенциалом, который, будучи грамотно реализованным, по своему эффекту не уступает «классическим» мерам принудительного исполнения.
Вместе с тем, запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ, в отличие от других мер косвенного принуждения (ограничение выезда из РФ, ограничение в пользовании специальным правом), обладает дополнительным «кумулятивным» признаком, так как способен воздействовать на мотивацию сразу нескольких человек, в первую очередь — учредителей должника-организации. Оно и понятно: едва ли хозяева бизнеса заинтересованы в снижении личных финансовых рейтингов из-за «балласта» в виде предприятия с непогашенными долгами, затрудняющего привлечение кредитов и инвестиций.
Таким образом, недобросовестные коммерсанты к собственному удивлению и недовольству обнаружили, что прежние безупречные схемы с ликвидацией вдруг начали давать сбой. Натыкаясь на отказы в регистрации изменений в ЕГРЮЛ, они пытались обжаловать действия налоговых органов и приставов в судах, однако, безуспешно.
По их мнению, подобный запрет нарушает права и законные интересы должников, поскольку якобы парализует их хозяйственную деятельность. Кроме того, запреты в отношении большинства регистрационных действий не имеют отношения к ходу исполнительного производства, являются избыточными и в принципе не могут служить целям обеспечения требований исполнительных документов ввиду их фактической неисполнимости.
Наиболее грамотные из должников апеллировали к тому, что данный запрет фактически является не поименованной в законе мерой принудительного исполнения, что недопустимо, так как перечень таких мер четко прописан в федеральных законах.
Что, однако, отклонялось и отклоняется судами со ссылкой на Федеральный закон «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», согласно которому:
«Отказ в государственной регистрации допускается в случае ... если в течение срока, установленного для государственной регистрации, но до внесения записи в соответствующий государственный реестр или принятия решения об отказе в государственной регистрации в регистрирующий орган поступит судебный акт или акт судебного пристава-исполнителя, содержащие запрет на совершение регистрирующим органом определенных регистрационных действий»
Также суды пришли к выводу о том, что имеется реальная угроза утраты возможности исполнения исполнительных документов в результате осуществления должником процедуры добровольной ликвидации и его исключения из ЕГРЮЛ при недобросовестном ведении ликвидационной комиссией процедуры ликвидации.
То есть, как было указано судами, должник, не имеющий достаточно имущества для удовлетворения требований кредиторов, не вправе ликвидироваться через процедуру добровольной ликвидации, а обязан обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании его банкротом.
«...С учетом установленных обстоятельств, суд ... признал, что оспариваемое постановление направлено на предотвращение ситуации, при которой в случае недобросовестного поведения должника могут быть существенно нарушены права и законные интересы кредиторов, а также возникнет невозможность исполнения законных исполнительных документов. Вынесенное судебным приставом постановление о запрете осуществления регистрационных действий объективно не нарушает права общества при условии его добросовестности. Оспариваемый запрет по существу представляет собой меру принудительного исполнения, направленную на понуждение должника к исполнению исполнительных документов. Поэтому ... суд пришел к выводу о том, что избрание судебным приставом в качестве меры принудительного исполнения запрета регистрационных действий в ЕГРЮЛ в отношении должника направлено на исполнение требований исполнительных документов и соразмерно поведению должника в рамках сводного исполнительного производства, не принимающего мер для добровольного исполнения требований исполнительных документов»
(Постановление 15 ААС от 19.07.2017 г., постановление АС Северо-Кавказского округа от 16.11.2017 г. по делу № А32-38307/2016)
Аналогичный подход применяют суды и при рассмотрении жалоб на постановления приставов, «блокирующие» недобросовестные действия, направленные на реорганизацию должников (Решение АС Волгоградской области от 05.03.2018 г., постановление 12 ААС от 15.05.2018 г., постановление АС Поволжского округа от 21.09.2018 г., определение Верховного Суда России от 21.01.2019 г. по делу № А12-41291/2017).
Подводя итог, запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ при условии его грамотного применения благодаря своему «кумулятивному» эффекту способен «прожечь» даже самую толстую броню «корпоративной вуали».
Так что, друзья, запасаемся «боеприпасами» и удачи на «полях сражений»!
#очереднойлайфхак
https://t.me/pristavy - Суровый пристав
https://t.me/SiloBZ - Силовой Блок Замкадья
