Культурная и духовная жизнь Гомельской, Черниговской и Брянской областей в 1920-1930-е годы

Трагедия гражданской войны не могла не сказаться на духовном по­ложении страны, культурном уровне народов. Отсутствие финансиро­вания, нехватка учительских и научных кадров, классовый подход к работникам интеллектуальной сферы негативно влияли на развитие об­разования, науки и культуры России, Украины и Беларуси.

С переходом к новой экономической политике советское госу­дарство определило свои приоритеты в культурном и духовном раз­витии. Одной из важнейших задач национально-культурного разви­тия являлась ликвидация неграмотности. В 1920 году в БССР на 1000 человек населения приходилось 673 неграмотных, в РСФСР — 603, в УССР — 584 [1, с. 61]. Такой низкий уровень грамотности дик­товал необходимость организации работы по ее повышению. Реше­нию этой задачи способствовали тенденции к оздоровлению хозяй­ственной жизни страны, наметившиеся в 1923 году. Городская пере­пись 1923 года зафиксировала рост населения в городах, прекратился отток в деревню. В начале 1927 года численность горожан была на 6 % выше довоенного уровня. Урбанизация потребовала увеличение расходов на школу и профессионально-техническое образование. С этой целью был увеличен удельный вес ассигнований на культуру, планирование которой началось при разработке первого пятилетнего плана. На эти цели в 1926-1927 годах было израсходовано почти 20 % государственного бюджета, в том числе на народное просвеще­ние — 10-11%. Государству активно помогала общественность. В 1923 году было создано общество «Долой неграмотность». Предпол­агалось ликвидировать неграмотность среди населения страны в возрасте 35 лет к 10-летию Октября. К этому времени было обучено 17 млн человек. В 1928 году но инициативе комсомола начался культпоход молодежи за полный ликбез. В 1930-х годов в школах ликбеза обучалось около 40 млн человек. Тринадцать национальных республики и областей достигли поставленной задачи. Одновремен­но шла активная работа по стабилизации системы образования.

Значительную роль в национально-культурной жизни страны в середине 1920-х годов играла языковая политика. Важнейшей и со­ставной ее частью стало такое сложное политическое явление, как коренизация (применительно к Беларуси — белорусизация, а в Украи­не — украинизация) партийно-государственного аппарата в нацио­нальных республиках, а также делопроизводства, прессы, государст­венных культурных учреждений, школ. Политика коренизации про­водилась в жизнь на протяжении целого десятилетия. Она и сегодня вызывает противоречивые оценки в обществе и остается острой по­литической проблемой.

Значительный вклад в разработку белорусизации внесли белорус­ские ученые: А. Король, Л. Лыч, В. Новицкий, И. Игнатенко и др. Белорусизация, отмечает А. Король, — это политика национально­государственного и национально-культурного строительства в БССР в 1920-е годы. Автор определяет ее истоки, которые коренятся в бе­лорусском национально-освободительном движении, идеях нацио­нального возрождения, выкристаллизованные национальной интел­лигенцией и сформулированные в программах белорусских нацио­нальных демократических и социалистических партий [2, с. 348].

Анализируя работы лидеров БНР, советскую и зарубежную исто­риографию, академик И. Игнатенко показал, что общей чертой ис­следований является признание отставания развития белорусского движения от национальных движений Украины, Литвы, Финляндии, Польши, потому что у соседей он был более широким и поддержи­вался народом [3, с. 80-81].

Продолжая исследовать данную проблему, М.И. Старовойтов приходит к заключению, что лидеры белорусского национального движения в основном использовали опыт соседей — украинцев. По­этому показ белорусского национального движения в рассматривае­мый период как национальное возрождение не совсем правильным. Национальное возрождение, считает автор, могли осуществить наро­ды, имевшие государственность, довольно высокий уровень куль­турного развития и национального самосознания. В данном случае правильнее говорить не о национальном возрождении, а о нацио­нальном пробуждении, заключает М. И. Старовойтов [4, с. 292].

Белорусские ученые показали внутрипартийную борьбу при вы­работке национальной программы с учетом многонационального со­става населения республики, отметили успехи белорусизации и при­чины ее свертывания. Значительный вклад в разработку данной про­блемы внесли ученые кафедры истории Беларуси Гомельского госу­дарственного университета имени Ф. Скорины. В. . Пичуков и М.И. Старовойтов в 1999 году опубликовали книгу, посвященную социально-экономическому развитию многонациональной Гомельщины в 1920-1930-е годы [5]. Логическим продолжением данной работы стала книга А. И. Зеленковой и М. И. Старовойтова, вышед­шая в 2000 году, в которой значительное внимание уделено осущест­влению белорусизации на Гомельщине. Кроме того в Гомеле в по­следнее время прошли научные конференции, в работе которых при­няли участие краеведы, сотрудники архивов, музеев, библиотек, кото­рые тоже внесли значительный вклад в рассматриваемую проблему.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых публикаций и исследований!

В.П. Пичуков и М. И. Старовойтов, отмечая особенности белору­сизации на Гомельщине, прежде всего обращают внимание на то об­стоятельство, что данный регион относился к двум государственным образованиям — БССР и РСФСР, что обусловило специфику в прове­дении национальной политики. Эти же авторы обращают внимание на правильность решения местного руководства, которое заключа­лось в том, чтобы белорусизацию проводить равномерно во всех ка­тегориях учебных заведений до 1930-1931 учебного года, что позво­лило бы избежать многих негативных явлений. Решить эту задачу не удалось, так как сам процесс набирает темпы на Гомельщине с 1927 года, когда в республике уже начинают звучать первые официальные обвинения в национал-демократизме, что не обошло и Гомельщину [5, с. 83-84].

А.И. Зеленкова и М. И. Старовойтов, рассмотрев в названной ра­боте осуществление белорусизации на Гомельщине, пришли к за­ключению, что несмотря на многие ее трудности, просчеты и ошибки в целом национально-культурное строительство дало свои положи­тельные результаты. В губернии была проведена большая работа по ликвидации неграмотности взрослого населения. Если в 1923 году работало 149 ликбезов, то в 1925 году их было уже 800. За этот непро­должительный срок число неграмотных уменьшилось почти вдвое [7, с. 86]. В самом городе Гомеле в 1932 году по призыву коллективов ряда предприятий было взято обязательство ликвидировать в течение года неграмотность в своих коллективах. За решение этой задачи Го­мель получил переходящее Красное Знамя ЦК КП(б)Б [8, с. 79].

Важнейшим условием роста национального самосознания местно­го населения Гомельщины, его причиной и следствием была бело­русская школа. В 1925/26 учебном году в Гомеле действовало 15 школ первой ступени (4780 учащихся), две семилетки (408 учащих­ся), 3 школы второй ступени (1400 учащихся) [7, с. 78]. В это же время в губернии насчитывалось 1007 общеобразовательных школ в основном начальных. Школы посещало 55 % детей в возрасте от 8 до 11 лет и 34 % подростков [7, с. 60]. Если в 1924/25 учебном году на Гомельщине было белорусизировано 35 школ первой ступени, то в 1925/26 учебном году их количество выросло в 2 раза. В отчете Го­мельского губисполкома утверждалось, что в 1925/26 учебном году в губернии работало 135 белорусских школ [6, с. 57].

Как отмечают А.И. Зеленкова и М.И. Старовойтов, в Гомеле в 1934 году было 5 вузов, 10 техникумов, 3 рабфака. Будущая интелли­генция готовилась из рабоче-крестьянской среды. В Гомельском го­сударственном педагогическом институте обучалось 309 студентов (белорусов — 68 %, евреев — 22, поляков — 8, других — 2 %). Профес­сорско-преподавательский состав насчитывал всего 36 человек (белорусов — 39 %, русских — 28, евреев — 14, поляков — 11 и других — 16 %). Большая часть преподавателей читали лекции и проводили занятия на белорусском языке. В библиотеке имелось 39 тысяч эк­земпляров книг: из них — на русском — 64,5, на белорусском — 27,4 %. Партийно-массовая работа в Гомельском государственном педагоги­ческом институте проводилась исключительно на белорусском языке [6, с. 137-138].

А. И. Зеленкова и М. И. Старовойтов на основе архивных данных раскрывают успехи белорусизации и причины ее свертывания.

Значительный вклад в изучение рассматриваемой проблемы вне­сли украинские ученые С. Кульчицкий, В. Даниленко, Я. Дашкевич, Л. Сурабко и др. Об этом свидетельствует и специальная статья Е.Ю. Борисёнок, посвященная изучению данного вопроса в совре­менной украинской историографии [9]. В данной статье автор обра­щает внимание на то, что нужно четко различать понятия «украини­зация» и «национально-культурное возрождение», так как первое относится к партийно-государственной сфере, а второе — к совер­шенно иной области, поэтому вряд ли можно ставить знак равенства между украинизацией и всеми теми процессами, которые происхо­дили в общественной и культурной жизни, хотя, без сомнения, они были между собой тесно связаны.

Осуществление политики украинизации на Черниговщине в 19201930-е годы было неотъемлемой составной частью процесса нацио­нально-культурного строительства в Украине. Стимулом к его акти­визации стала реорганизация административно-территориальной системы управления, которая проводилась на Черниговщине в нача­ле 1920-х годов. Черниговщина была сельскохозяйственной губерни­ей с высокой насыщенностью украинцами советских, культурнопросветительных, образовательных учреждений. Все это должно было способствовать быстрому осуществлению украинизации. Население Черниговщины в 1923 году по национальному признаку распределя­лось следующим образом: украинцы — 87, русские — 9, евреи — 3, дру­гие — 0,7 % [10, с. 7-8]. Поэтому 28 июля 1923 года расширенный пленум губисполкома принимает решение, согласно которому уста­навливается годичный срок перехода на украинский язык, а для ор­ганов народного образования, охраны здоровья, судов, земельных управлений срок перехода еще меньше — 1 января 1924 года; сель­ские Советы, райисполкомы, первичные участки коопераций на селе должны были осуществлять переход практически со дня публикации решения. Губотдел народного образования своим решением предла­гал пересмотреть и установить твердую сеть школ и детских учреж­дений на украинском, русском и еврейском языках, исходя исключи­тельно из национального состава детей и их языка. С целью контро­ля за ходом украинизации работники исполкомов, народного образо­вания проводили периодические проверки, которые свидетельствова­ли о том, что этот процесс тормозился, и намеченные сроки не выпол­нялись. План украинизации, утвержденный губисполкомом, был вы­полнен только на 50 %. Объяснялось это очень сжатыми сроками, от­сутствием средств, специалистов, твердой линией в этом вопросе [11].

Продолжение читайте на Краеведческом сайте Гомеля и Гомельщины.