Долгое время кавалерийский натиск был самым действенным атакующим механизмом на полях сражений. Отсюда некоторая романтизация образа в среде не только поэтов и художников, но и обывателей, а то и самих участников. Хотя последняя категория уж совсем хорошо представляла, какую цену приходится платить за весь этот идеалистический флер. Писатель Бабель, служивший в кавалерии и прекрасно знакомый с вопросом, характеризовал конную сшибку как "великое безмолвие рубки", хотя этот эпитет по частоте применения заметно уступает глуповатому и почти уставному образу "лихой кавалерийской атаки", принятому в шаблонных описаниях баталий.
Сложно сказать, в чем лихость этого действа, особенно рассуждая с позиций современных скоростей и методов ведения войны. Лошадь, в редких случаях, способна развить на коротких дистанциях до 50 км/ч, что немало для века, когда не знали механического транспорта. Вот только на галопе в атаку не ходили (или почти никогда не ходили), предпочитая рысь. В противном случае сил лошади хватило бы на небольшое расстояние. Поэтому нормальная скорость такой атаки – от 12 до 20 км/ч. В галоп лошадей могли пустить уже на финишной прямой, метров за 70 до цели.
Чести ради стоит отметить, что наименьшей скорости, помноженной на массу лошади и всадника, хватало, чтобы смять и прорвать пехотный строй. Но лихости все равно в этом как-то недостаточно. Возможно, под таким термином подразумевали личную храбрость, обязательную для участников подобных атак. И тогда как-то сами собой вырисовываются некие эталонные битвы, в которых залогом победы или славы стали именно смелость, безрассудность предпринятого натиска.
Говоря о подобном героизме, как-то наиболее часто вспоминают атаку легкой бригады под Балаклавой в 1854 или удар эскадронов Бредова в 1870 при Марс-ла-Тур. На деле, таких примеров множество в том XIX столетии, особенно если поискать в более ранних наполеоновских войнах. Тогда кавалерия слыла главной ударной силой, так что можно считать, что наполеоновское время оказалось той самой лебединой песнью кавалерии – большего пика эффективности ей уже не достигнуть никогда.
Осенью 1808 года Наполеон догрызал Испанию – войска вышли на Мадридскую финишную прямую. Как назло, французская армия на марше подрастянулась, а дорогу через теснину в Гвадаррамах перекрыл генерал Сан-Хуан. Он поставил на возвышенной позиции последовательно четыре батареи по четыре пушки и прикрыл их пехотой.
Наткнулся на заслон сам император – он следовал со штабом в авангарде. Из сил в тот день под рукой оказался только эскорт из польских улан под командованием Яна Козетульского. Им-то и велел Наполеон атаковать в лоб позиции испанцев.
В начале атаки под Козетульским убили лошадь и его сменил Лейтенант Дзевановский. Тот остался без коня на третьей батарее – первые позиции удалось прорвать путем неимоверных потерь. Команду принял раненый саблей лейтенант Нигалевский. Но на четвертой батарее выжившие (примерно 40 человек из начальных 200) наткнулись на испанскую пехоту, которая принялась кромсать французов без всякой жалости. Но тут подоспели остальные уланы полка и конные егеря, вступившие в бой прямо с марша. И испанцев разгромили, благодаря храбрости поляков.
Интересно, что битва не принесла особой славы Наполеону (скорее наоборот, осуждение), но о польских уланах говорили во всех великосветских салонах. Они и сегодня национальные герои Польши.
Зимой того же года, после взятия Мадрида, французы гоняли остатки испанцев и их союзников по всей Северной Испании. Но под Саагуном им пришлось крепко опозориться. 800 французских егерей выскочили в лоб на 400 английских гусар. Пойди имперцы на островитян с саблями наголо, тех бы попросту смяли и рассеяли. Но французы решили пострелять издалека из карабинов – для экономии сил. На что англичане, сообразив, что промедление грозит смертушкой, разом ударили верхами, начисто разгромив зазевавшегося противника – в сабельной схватке погибло 20 французов, а еще 313 попали в плен – это практически половина того, что имелось в начале у французов. Остальные разбежались. Англичане ликовали, а французы и сегодня не любят вспоминать этот эпизод.
Через 8 дней под Бенавенте конные гвардейские егеря наваляли сначала английской кавалерии, а потом и немецким гусарам, которые сунулись на выручку союзникам. И так лихо, что погнал немцев обратно в город. Но тут французы увлеклись и забыли про англичан – те сумели собраться, отдышаться и прокрасться во фланг атакующим французам. И очень картинно и лихо ударили, порубив полсотни наполеоновских егерей (точнее, 55) и захватив 73 в плен. Французы удирали без признаков гордости, оставив даже раненого командира – тот оказался одним из пленных. Все же умение не терять рассудка даже при поражении может обернуться полной победой – все потери англичан в 50 человек пришлись на первую, неудачную для них фазу боя.
Неплохой реванш вышел у французов в 1811 при Альбуэра. Собственно, ту битву они проиграли, но выигрыш англичан оказался куплен немалой ценой – его и сегодня сравнивают с победой легендарного Пирра. Объединенный полк польских улан и французских гусар ударил во фланг английской бригаде. В тот момент пошел сильный дождь и в результате англичане не смогли стрелять. И их попросту втоптали в грязь – 3 батальона из 4 наличных. 319 англичан погибло, 460 выбыли по ранению, 479 попало в плен. И этот разгром случился силами 591 человека, из которых 130 погибли. Кстати, поляки в тот день захватили 5 батальонных знамен. И этого рекорда не побили и сегодня.
В 1812 под Саламанкой (при Гарсии Эрнандес) смогли отличиться и немцы - до того им больше доставалась роль мальчиков для битья. Драгуны в конном строю столкнулись с французской бригадой. Соотношение сил примерно 1700 к 4000. Немцы бросились в атаку скорее от безысходности. Но каре первого батальона, на которое налетели немцы, промедлило с залпом. В результате первые мертвые всадники и лошади, скошенные свинцом, по инерции доскользили до пехотного строя, сминая его и вызывая сумятицу. Не растерявшиеся драгуны стали рубить пехотинцев. Те дрогнули и побежали, по дороге посеяв хаос в каре второго батальона. И немцы по итогу порубали два батальона. Дальше успех развивать не стали, справедливо полагая, что удача не бывает бесконечной. По итогам этого междусобойчика немцы потеряли 127 человек, отправив 1600 французов в безвозвратные потери.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
В ту эпоху кавалерия заслуженно заработала ореол лихих рубак. Даже шведы как-то раз отличились, наваляв датчанам. А воевали в ту пору они всего-то ничего, оставив воинскую славу прошлым эпохам. Но, видимо, род войск обязывает. Недаром шпоры и усы ценились на балах еще доброе столетие.
