Основная же масса детей оставалась в тылу, отодвигаемая все дальше и дальше вглубь от линии фронта. Как бы то не было, но взятое государством ответственность за детей исполнялось строго. Потому на фронт просачивались единицы. Иной раз без предупреждения за день или за час... просто ходили по домам, по деревням и приказывали в срочном порядке брать документы и выходить. Не всем везло ехать, многие шли пешком десятки километров до считаемого безопасного расстояния. Были случаи, когда даже старших не было дома, терялись и больше не виделись. Многих, совсем малюсеньких, забирали чужие дяди и тети и несли на руках. И пытались объяснить крохе, что с ним будет все в порядке, что мама или бабушка скоро догонит, что будет рядом....
Там, в тылу, распределяли как попало и где попало - времени да и средств для удобств не было. Там знакомились с новыми сверстниками, с новыми учителями и взрослыми. Зима была на носу, потому с одеждой было все сложнее и сложнее. Одевали любое трепьё, лишь бы не мерзнуть. Обычно заканчивали три класса потому как Родина, в те времена особо учебе внимания не уделяла. Сирот опекали кто как -- либо по очереди, либо по дружбе меж детишек, либо более менее обеспеченные.
Учились в холодные, маленькие классы, порой все вместе из-за холода или отсутствия учителей. Так как тетради были роскошью, писали на что попало. Будь то газета, квитанция или просто клочок бумаги. Из-за постоянной стрессовой ситуации, голода, холода редко кто проявлял усердие. Уж больно им хотелось окунуться в детство, играться, бегать, гулять и вернуться домой уставшими, с мыслью что их дома ждет сытый ужин и теплая пастель. Но нам не понять их так же, как и им не представить себе, что через поколение, дети будут иметь в сто раз больше! Но, все ровно капризничать)
Очень часто, дети попадали в компании подростков, скажем так, совершавшие нехорошие и даже преступные делишки. И вот с этого момента начинается уличное воспитание. Суровость, грубость, холод в глаза и склонность к негативу. И чем больше им везло оставаться безнаказанными, тем опаснее становились их поступки.
Бывали разные виды преступления: карманники, домушники, гоп-стопы и вплоть до убийц и насильников. Поначалу из-за голода и холода, потом по просьбе или приказу старших "товарищей" а после и вовсе привычка и стиль жизни. А это уже дополнительные силы для обеспечения порядка, которых и так катастрофически не хватало.
Даже, попадая в колониях, они становились своего рода волками, шакалами, готовыми впиться зубами в шею неугодному. Они переставали чувствовать боль, им уже слезы переставали литься и у них образовывалась только одно своё "Я"! Они адаптировались к карцерам и бетонным камерам-одиночкам. И выйдя на волю, долго не задерживались, потому как зарабатывать своим трудом им было "за падло". Тюремные оковы им больше по душе было, да и без сокамерников скучно. Правда тиф, туберкулез, всякого рода язвы и даже вши очень часто наведывались в тюрьмах и зачастую облегчали работу надзирателям, устраняя многих, почти матерых преступников-подростков....
