Из цикла "Пленники судьбы".
Часть 2.
продолжение
Газеты начала ХХ века утверждали, что русский народ подарил отечеству трёх самородков - Горького, Шаляпина, Плевицкую. Современники величали певицу не иначе как «голосом расы» и «солнцем России»!
Кто же она, Надежда Плевицкая, великая русская певица, и, неординарная женщина?
Летом 1910 г. она успешно выступила с несколькими сольными концертами, которые открыли ей дорогу в «высший свет», в одночасье она стала модной. Теперь Надежда могла выбирать, где петь и на каких условиях.
Первым делом она расторгла все «ресторанные» контракты, дала концерт в Большом зале консерватории, где ее с восторгом принял цвет московской интеллигенции.
В том же году произошла её встреча с Фёдором Шаляпиным.
Прославленный бас чрезвычайно заинтересовался Плевицкой, пригласил к себе домой, и Надежда Васильевна пропела ему весь свой репертуар. Позже она вспоминала:
«На прощанье Фёдор Великий охватил меня своей богатырской рукой, да так, что я затерялась где-то у него под мышкой. Сверху над моей головой поплыл его незабываемый бархатистый голос, мощный соборный орган:
- Помогай тебе Бог, родная Надюша. Пой свои песни, что от земли принесла, у меня таких нет, - я слобожанин, не деревенский.
И попросту, будто давно со мной дружен, он поцеловал меня».
Знаменитый меценат Савва Морозов отмечал: «У нее нет никакой школы, нет развитого музыкального вкуса, нет верхнего регистра в голосе, но есть искра божия, благодаря которой она захватывает и покоряет даже накрахмаленную... великосветскую публику».
В 1908 году Всеволод Мейерхольд напишет: «Танец, акробатическое искусство, chanson, клоунада, всё это может быть или сведено к дешёвому балагану или облагорожено в сторону истинного искусства, которое будет влиять на зрителя не менее, чем драма. Вспомним… Надежду Плевицкую с её «Ухарь-купец». Здесь налицо истинно драматическое воздействие».
Для того чтобы представить себе роль Надежды Васильевны Плевицкой в нашей музыкальной культуре, достаточно назвать песни, которым она дала сценическую жизнь: "Раскинулось море широко", "По диким степям Забайкалья", "Ухарь-купец", "Помню, я еще молодушкой была", "Хаз-Булат удалой", "Есть на Волге утес", "Славное море - священный Байкал", "Когда я на почте служил ямщиком", "Всю-то я вселенную проехал", "Среди долины ровныя"...
Любопытно, что многие эстрадные певицы, среди которых М. Комарова, М. Лидарская, А. Сокольская, пытались откровенно подражать Плевицкой. Уже в 1910 году пресса отмечала обилие её «последовательниц»: «В любом кафешантане есть своя посредственность, копирующая модную певицу».
Характерно замечание одного провинциального критика: «Великая «сказительница» русской народной души Н. В. Плевицкая, у которой М. П. Комарова заимствовала не только интонации, но и внешние приемы исполнения (мимика, своеобразная грация движений, оригинальное складывание рук), — ...своими песнями создает живописные картины, художественные полотна из слов, мелодий и того особого колорита, тайну которого знает сама г-жа Плевицкая». У Комаровой же, по мнению критика, эти же образы даны «прилизанно и нарумяненно».
Сама Плевицкая в своих печатных выступлениях резко отмежевывалась от сонма «подражательниц», которые, по ее словам, «опошлили и загадили» русскую песню. Плевицкая писала: «Русская песня не знает рабства… И нет такого музыканта, который мог бы записать музыку русской души: нотных знаков не хватит. Несметные сокровища там таятся, только ключ знать, чтобы отворить сокровищницу».
Современники искали разгадку феномена Плевицкой. К ней прислушивались. Её разглядывали. Её изучали.
Александр Куприн в «Заметке писателя» подробно запишет: «Плевицкая выходит — и прежде всего запоминается её характерное русское лицо с яркими глазами и широкой улыбкой, которую можно назвать деревенской. Ещё не начала она петь, а вам почему-то чудится, как, — помните, — сказано у Тургенева: «кумачи и поднизи, дымком попахивает, чудесно»… Я не знаю, в том ли хорошее, что г-жа Плевицкая имеет хорошее русское лицо, или в том, что она хорошо наслушалась деревенских песен и хорошо приняла их в себя, — только то, что в ней от деревни, запоминается.
В самом деле, нам, отвыкшим от изб и полей и годами сидящим в каменном городе, приятно увидать характерные русские глаза, широкую русскую улыбку, приятно услышать простую «доподлинную» русскую речь, деревенскую песню и широкий безудержный русский крик, — именно крик мне больше всего и нравится в Плевицкой.
Интересно и видеть её во время пения: у неё милые жесты, милая манера держаться; она умеет быть вовремя неподвижной, «вкопанной», и вовремя двинуться и чисто русским и словно застенчивым и немного лукавым движением поднести руку к лицу. В её юморе нет шаржа и насмешки над деревней, из которой она пришла, — и это в ней привлекательно.
Вообще же особенность Плевицкой, как мне кажется, в том, что она может, не обладая сверхобыкновенным голосом, временами создавать безыскусственную иллюзию русской силы, русского простора, русской хватки и — порой — скорби, — что в ней лучше всего, — и нарисовать перед нами подлинное русское лицо, которое всем нам сродни и которое мы в обычной своей жизни видим слишком издали.
То же, что поёт г-жа Плевицкая от «романа» или «искусства», к ней не идёт. Это пели до неё, поют и будут петь, несомненно, лучше… Потому у неё и русское лицо, потому она и пришла из деревни, чтобы оставаться постоянно с ней и петь только так, как поют в деревенских равнинах. А кто уйдет спокойным и безучастным от русских равнин и полей?»
В конечном итоге, о ее славе было доложено Императору. Он пожелал сам послушать Надежду Плевицкую. Певица была приглашена выступить перед царской семьей.
В своих мемуарах она вспоминала: «И вот распахнулась дверь, и я оказалась перед Государем. Я поклонилась низко и посмотрела прямо Ему в лицо, и встретила тихий свет лучистых глаз. Словно чудо случилось, страх мой прошел, я вдруг успокоилась.
Он рукоплескал первый и горячо, и последний хлопок всегда был Его. Я пела много. Государь был слушатель внимательный и чуткий. Выбор песен был предоставлен мне, и я пела то, что было мне по душе.
Спела я и песню революционную про мужика-горемыку, который попал в Сибирь за недоимки.
Никто замечания мне не сделал. Он слушал меня, и я видела в царских глазах свет печальный. Когда Государя уже провожали, Он ступил ко мне и крепко и просто пожал мою руку:
- Спасибо вам, Надежда Васильевна. Я слушал вас сегодня с большим удовольствием. Мне говорили, что вы никогда не учились петь. И не учитесь. Оставайтесь такою, какая вы есть. Я много слышал ученых соловьев, но они пели для уха, а вы поете для сердца. Самая простая песня в вашей передаче становится значительной и проникает вот сюда.
Государь слегка улыбнулся и прижал руку к сердцу». После концерта Император Николай II назвал певицу «нашим курским соловьем». Отныне Надежда Плевицкая становится, что называется, придворной певицей. Ее не только часто приглашали на концерты прямо во дворец, но и запросто сажали к царскому столу.
На заоблачные, по тем временам, гонорары бывшая крестьянка купила роскошную квартиру в Петербурге. И еще большой участок леса и земли возле родной деревни, где выстроила большой бревенчатый дом-терем из сибирских кедров, устроенный по последнему слову техники, с водопроводом и прочими техническими новшествами, ставший любимым местом её летнего отдыха. Рядом отстроила каменную церковь на месте деревянной и содержала церковно-приходскую школу. Она с удовольствием ходила на свадьбы односельчан, невестам дарила дорогие свадебные платья. А уж в крестниках у неё было полсела. До последнего времени их потомки хранили подарки Плевицкой - большие фарфоровые куклы с хлопающими глазами. В беде и в радости она всегда была со своими земляками.
Послушайте её голос: http://ргафд.рф/nadezhda-plevitskaya-kurskii-solovei.shtml
Подробности в книге Владлена Дорофеева «Пленники судьбы и истории» https://ridero.ru/books/plenniki_sudby_i_istorii/
продолжение следует…
Автор: Владлен Дорофеев
Другие публикации:
Фотоматериал использован из фотоархива автора и свободного доступа Яндекс и является иллюстрацией мыслей автора.
Спасибо за внимание!