Из цикла "Пленники судьбы".
продолжение
В 1920 году Н.В. Плевицкая и Н.В. Скоблин оказались с отступающими белыми войсками Врангеля в Крыму.
Началась эвакуация. Корабли покидали Россию, увозя беженцев в полную неизвестность.
В 1921 г. они оказались в печально «знаменитом» лагере белоэмигрантов в Галлиполи в Турции, где, наконец, состоялся развод с Ю.Левицким, и в июне 1921 г. последовало венчание с Н.В.Скоблиным.
Жизнь в лагере была очень тяжелой. Но здесь, в маленьком самодельном театрике, Надежда Васильевна вновь начала петь, уже не для аристократической публики, а для обездоленных людей.
Дмитрий Мейснер в своих «Запискиах эмигранта» вспоминал:
«На Галлиполийском полуострове, где обосновалось основное ядро разбитой армии Врангеля, ничего не было, разумеется, приготовлено к приёму неожиданных и непрошеных гостей.
Жители Галлиполи с удивлением посматривали на русских военных беженцев…
В счастливые для нас минуты мы заслушивались песнями Н.В. Плевицкой, щедро раздававшей тогда окружающим её молодым спасшимся воинам блестки своего несравненного таланта.
Эта удивительная певица, исполнительница русских народных песен, тогда только начинавшая немного увядать, высокая, стройная женщина, была кумиром русской галлиполийской военной молодежи. Её и буквально, и в переносном смысле носили на руках. Она была женой одного из наиболее боевых генералов белой армии…»
Затем вместе с частью корниловцев Скоблины перебрались в Болгарию. Н.В.Плевицкая начала петь в полковом театре. Потом стала ездить с концертами по всей Болгарии, которые имели большой успех.
Муж старался сопровождать ее во всех поездках. Для Николая Владимировича карьера Надежды сейчас имела куда более весомое значение, нежели бесконечные и бессмысленные споры в среде офицерской эмиграции. Потом было турне по городам Прибалтики и Полыни. Концерты имели оглушительный успех. Всюду ее встречали бурными аплодисментами.
Жизнь Надежды Плевицкой в эмиграции складывалась по-разному.
Она много гастролировала по Европе: София, Берлин, Белград, Прага... Потом в США.
Скульптор Сергей Коненков в книге «Мой век» рассказывает:
«Концерты Рахманинова в Ныо-Иорке — этому я свидетель — проходили с необычайным успехом. Сергей Васильевич Рахманинов был на голову выше всех известных мне знаменитых пианистов.
Сосредоточенный, постоянно углубленный в себя, Рахманинов производил впечатление человека замкнутого, нелюдимого. Но его доброта, отзывчивость, внимание к людям были столь же очевидны. Как-то я попал на концерт исполнительницы русских народных песен Плевицкой, пользовавшейся громкой славой как раньше — в России, так и после, в эмиграции — в Америке. Аккомпанировал ей Рахманинов. Можете представить, какое это было чудо!
Одета Плевицкая в русский сарафан, на голове кокошник — весь в жемчугах. Рахманинов в чёрном концертном фраке, строгий и торжественный.
У Плевицкой, выросшей в русской деревне, жесты женщины-крестьянки, живые народные интонации, искреннее волнение в голосе.»
На концерте было много русских эмигрантов. Все были в восторге. У некоторых на глазах появились слезы. Всем хотелось, чтобы она пела вечно, чтобы никогда не умолкал её проникновенный голос. Эмигрантам её пение душу переворачивало.
Голос Плевицкой казался им голосом навсегда потерянной Родины.
Мисс Сиппрелл, художник-фотограф, и ее секретарша Ирина Николаевна Храброва привели Плевицкую ко мне в студию. Плевицкая ещё в России знала меня как скульптора, бывала в мастерской. И тут согласилась позировать. Работал я самозабвенно.
Мне тоже хотелось, чтобы всегда звучал её голос, чтобы образ красивой русской женщины-певицы не исчез из памяти народа. Ведь она первой вывела русскую народную песню на большую эстраду.
На портрете, сделанном мной, Плевицкая одета в любимый наряд — сарафан и кокошник. Я постарался в облике ее подчеркнуть то, что она русская, крестьянка.
Когда портрет был готов, в студию приехал Рахманинов, заказавший его. Независимый, строгий, величественный, он своей медленной прямой походкой обошел бюст кругом. Вдруг впился взглядом в кисть руки, подпирающую щеку.
— Лучше ручку сделать нельзя, — с неожиданной нежностью сказал Сергей Васильевич. Уезжал он счастливый и радостный».
Была ли причастна Плевицкая к событиям, в которых её обвинили французское правительство и часть эмиграции доподлинно мы уже не установим. Документы, доказывающих её причастность к заговору против белых генералов, так и не опубликованы. А существуют ли они вообще? Или до сих пор засекречены?
Загадок много. Деньги голодающим в СССР, которые певица собирала во время гастролей по США и Европе, пропали без следа. А якобы переправкой денег занимался Зиновий Михайлович Свердлов - Пешков, генерал французской разведки, кавалер пятидесяти правительственных наград, старший брат цареубийцы Якова Свердлова и крестник Максима Горького.
Не заметали ли французы следы неприглядных операций собственных спецслужб, делая из великой русской певицы каторжанку под № 9202?
Плевицкая всегда оставалась собой, проявляя «своенравие и беззаконие», сверяя поступки лишь со своей совестью. Во время гастролей в США пела в пользу советских сирот, получив в свой адрес от эмигрантской прессы презрительный эпитет: «Красная мать». Плевицкая в ответ заявила: «Я – артистка и пою для всех. Я – вне политики». Но, к сожалению, именно политика поставила финальную точку в судьбе «солнца России».
«Не плачьте обо мне, но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо приходят дни, в которые скажут: «Блаженны неплодные и утробы неродившие… А я к вам вернусь. Я обязательно к вам вернусь…»
Из письма Надежды Плевицкой из тюрьмы.
Послушайте её голос: http://ргафд.рф/nadezhda-plevitskaya-kurskii-solovei.shtml
продолжение следует…
Подробности в книге Владлена Дорофеева «Пленники судьбы и истории» https://ridero.ru/books/plenniki_sudby_i_istorii/
Автор: Владлен Дорофеев
Другие публикации:
Фотоматериал использован из фотоархива автора и свободного доступа Яндекс и является иллюстрацией мыслей автора.
Спасибо за внимание!