Если честно, я боюсь ходить в театр с друзьями и близкими. Прославленные московские театры, дорогие билеты. А в голове каждый раз одна и та же мысль: А вдруг не понравится?
К театру в России относятся как-то особенно трепетно. Нередко бывает, что люди готовы слушать любые пошлости по телевизору, на ребенка матом прикрикнуть могут, но от тех же бранных слов на сцене у них «уши вянут».
Только и слышишь: Богомолов вместо гроба в спектакле использует солярий – «вот подлец, теперь дети запомнят роман Достоевского таким», но зато на фильм «Гоголь» те же люди пойдут, и ничего, что великого русского писателя там представляют то полумагом, то экзорцистом.
Несколько раз после спектакля в Гоголь-центре слышала, как Серебренникова обвиняли в эпатаже за счет обнаженки. Как будто кроме голых людей на сцене больше ничего и не было.
Даже Женовача, спектакли которого сложно в чем-то подобном уличить, в соцсетях упрекали за мат в спектаклях и пропаганде алкоголизма. Действительно, с чего бы это героям пить в «Москве-Петушках» и в «Заповеднике».
С документальным театром тоже в этом смысле беда. Многих смущает отсутствие декораций, профессиональных актеров и еще чего-то «привычного». Я одинаково хорошо отношусь и к классическому репертуару, и к современному. Встречались плохие спектакли, встречались прекрасные. И мне кажется, чем больше выбора, тем лучше.
Никто же не приходит в магазин и не жалуется на то, что на витрине стоят оливки, которые кто-то терпеть не может. Осуждение современного театра часто напоминает инициативы депутатов с запретом кружевного белья для женщин. Не нравится – не берите, зачем запрещать-то?
Сегодня вновь обо всем этом задумалась, когда читала книгу Виктора Вилисова «Нас всех тошнит». В одной из глав он разбирается, зачем театру быть современным. И вот зачем:
1) Современное искусство – это единственная сфера, в которой можно отрефлексировать и обнаружить современность. Это помогает понять действительность. Мы часто принимаем решения, анализируя действительность. Значит, современный театр нужен человеку, чтобы принимать более верные решения и чтобы делать его счастливым, считает автор.
«В массовой культуре, политике и социальных отношениях, – пишет Вилисов – современности немного: базируясь на взаимодействиях огромного количества людей, эти сферы подвержены большой инерции, работе по уже знакомым законам и страху стремительных перемен»
2) Эксперименты в спектаклях – двигатель искусства. Тут можно вспомнить истории о великих людях, которых не признавали при жизни, считали сумасшедшими, их идеи не принимали современники. Художник – это не обслуживающих персонал, он пришел не просто, чтобы донести до вас какую-то простую мысль. Художник на то и художник, что он обеспокоен самой формой высказывания, современные режиссеры нередко создают новый театральный язык.
«На этом пути художнического визионерства легко пересекаются границы жанров и границы языков, там не надо ничего понимать» – пишет Вилисов
3) Интерпретаций классики в российских театрах хватает. Но многие важнейшие тексты ХХ века все еще не поставлены, появляются современные авторы, тексты которых пусть и встречаются в студенческих постановках и в некоторых театрах. Но все еще сохраняется типичная репертуарная модель: 80% классики и 20% современному искусству.
Вилисов считает, что все должно быть наоборот. Иначе «современное искусство потеряется, не сможет передать мейнстримной культуре необходимый импульс развития». Почему это плохо? Смотрите пункт первый.
Кстати, Богомолова и Серебренникова автор книги тоже приводит в пример:
«С именами этих двух людей русский человек связывает все, что знает про современный театр: голые жопы и члены, мат на сцене, феминизм, гомосексуализм, провокация ради эпатажа и эпатаж ради провокации, интерпретация классики, современные костюмы. Бедный русский человек! Расстроится ли он, узнав, что Серебренников и Богомолов – это давно позапрошлая весна?»
Хотите знать, а кто же весна нынешняя? Подписывайтесь на канал, один из следующих постов будет об этом.
