В финальной заметке, посвященной родам войск и их роли в организации армии, мы рассмотрим тыловые службы, не участвующие напрямую в бою: войска связи, арсеналы и госпиталя.
.
Что такое войска связи и почему без них невозможна современная армия?
О войсках связи обычно вспоминают только в случае крупных провалов, когда именно на них можно списать неудачу. Наполеон проиграл Ватерлоу, «потому что Груши неправильно понял полученный им приказ, а связаться с ним и исправить его не удалось». Императорская Русская Армия проиграла Восточно-прусскую операцию в 1914г., «потому что немцы перехватывали переговоры русских генералов». Немцы проиграли Битву за Атлантику в 1941-43гг., «потому что англичане читали шифры Кригсмарине». И так далее, и тому подобное. Эти утверждения, безусловно, преувеличенные: исход любой битвы и тем более войны решается множеством факторов. Но связь среди них, безусловно, остается одним из важнейших.
В древнейшие времена службы связи состояли из гонцов: легковооруженных всадников, передававших (обычно устные) приказы. Перехват гонца мог сильно навредить армии. Даже после появления огнестрельного оружия система не сильно изменилась. Приказы теперь иногда отдавали письменно, но и устные сохранились (особенно когда речь шла о срочных приказах или о приказах повышенной важности, которые не должны попасть в руки противнику). Гонцов теперь называли адъютантами, но суть осталась прежней. В некоторых специфических областях (морском деле, например) использовались особые способы связи, например, кодирование информации через вывешиваемые флаги или сигнальные костры.
Первую настоящую революцию в войсках связи произвели технологии телеграфа, бурно развивавшиеся во второй половине XIXв. (1850+ года). Они позволили решить главную проблему корпусной системы, популяризованной Наполеоном: уязвимость самостоятельных корпусов, которые могут быть разбиты раньше, чем им удастся информировать главное командование о нападении, а то сумеет оповестить и собрать другие корпуса. В период Гражданской войны в США армии постепенно научились координировать множество самостоятельных корпусов, разбросанных по большой территории. Телеграфная связь сделала возможным превращение крупных армий в протяженные «фронты», и, в конечном счете, переход к позиционной войне.
Одновременно впервые в полную силу встала проблема шифровки и дешифровки сигналов: страна, имеющая возможность «прочитать» вражеские приказы, получала огромное преимущество. Началась криптографическая гонка, пиком которой стал британский проект «Ультра» в годы Второй Мировой.
Сама Вторая Мировая, подобно наполеоновским войнам, снова отличалась тем, что средства связи отставали от военной тактики. Войска связи уже превратились в сложные структуры с десятками тысяч работников (кстати, зачастую женщин), но они очень плохо отвечали потребностям маневренной войны. Системы проводной телефонной связи отлично подходили для координации обороны, но не в наступлении. Рации, даже очень сильные и «дальнобойные», обеспечивали лишь связь низкого качества, совершенно не подходящую для обсуждений, уточнения информации, согласования действий. В результате наиболее успешные военачальники зачастую пользовались «устаревшей» системой адъютантов.
Вторая «революция связи» прошла относительно незамеченной в 80-е и 90-е годы. Развитие мобильных телефонов и аналогичных им военных технологий связи позволило руководить боем на расстоянии «в режиме реального времени». Эта технология оказала большое влияние на локальные военные конфликты, но ни в одной крупной войне ее использовать не успели.
Во многом потому, что в начале XXIв. («нулевые» годы) стремительно развернулась третья революция связи, полностью изменившая облик современной войны. Ее произвели интернет и компьютерные игры («стратегии», хотя их корректнее называть «тактиками»). Удивительная скорость развертывания этой революции объясняется тем, что передовые идеи управления боем, пришедшие из компьютерных игр (где они вообще-то были нереалистичной условностью) наложились на новейшие сетевые технологии (вообще-то разрабатывавшиеся совсем не для управления войсками). Такая «милитаризация» двух заведомо гражданских отраслей дала поразительные результаты.
Современные технологии связи позволяют командиру управлять боем в режиме реального времени, пользуясь визуальными интерфейсами («режим тактической карты»), в которых размещаются поступающие в реальном времени сигналы от отдельных боевых единиц, подразделений и соединений. Конечно, «тактический планшет» командира сильно отличается от того, что видит перед собой игрок в «Starcraft» или «Sudden strike», и, конечно, реальный командир не может управлять отдельными бойцами (это все-таки живые люди со своей волей… не считая боевых единиц – беспилотников). Но передовые многоуровневые системы управления боем (американские, израильские и т.д.) позволяют на тактическом уровне свести на экране всю информацию о конкретных бойцах (как своих, так и вражеских), а на оперативном уровне обозначить зоны присутствия своих и вражеских войск и ставить перед тактическими командирами задачи (куда наступать, откуда ожидать атаки противника и т.д.).
Современные системы управления боем дают воюющей армии решительное преимущество перед армиями, не оснащенными такими системами. Уже классическим примером является «Бой под Хашамом», где курдско-американским войскам удалось без потерь разгромить более многочисленную группировку (численностью до полка) проасадовских сил, причем именно применение современных систем управления боем (для координации огня артиллерии и авиации) стало решающим фактором.
Россия сегодня находится в крайне уязвимом положении: наши технологии управления боем остаются на уровне даже не «второй» революции, а «первой» (из-за консерватизма военных даже мобильная связь не вполне освоена). Грустный опыт Российско-грузинской войны и отдельных боестолкновений в Сирии заставляет высшее российское военное руководство, несмотря на отчаянное сопротивление генералов «советской школы», форсировать разработки в этой области. Поскольку собственной базы у нас нет, мы активно пользуемся технологиями нашего единственного военно-стратегического партнера среди развитых западных стран: Израиля. Что, в свою очередь, тоже наталкивается на откровенный саботаж со стороны некоторых генералов, вплоть до провокации прямых боестолкновений с Израилем в Сирии.
Положение войск связи в России сегодня промежуточное: наш технический уровень позволяет легко громить любые страны «третьего мира» и «постсоветские страны» (к примеру, Украина очень сильно, года на 4, отстает от России во внедрении систем управления боем). Однако мы не имеем ни малейшего шанса против стран с передовыми технологиями управления боем (от США и Израиля до Китая), которые опережают нас лет на 10.
Основные направления технологического развития, которые нам необходимо радикально улучшить:
· беспилотники (как средства сбора и передачи тактической информации);
· технические средства визуализации (тактические планшеты);
· программные средства управления боем (интерфейсы представления информации и отдачи команд);
· специальная подготовка младшего и среднего командного состава, и военная доктрина.
Отставание в технологиях (у нас нет «своих» планшетов и программ), безусловно, важно, если думать о прямом столкновении с западными странами. Но с точки зрения локальных конфликтов, противостояния терроризму и нашим непосредственным соседям (в первую очередь, Ирану) гораздо важнее, что наша военная доктрина попросту не предполагает того уровня самостоятельности действия командиров на поле боя, который нужен для полноценной реализации современных военных технологий связи.
.
Что такое военные арсеналы и насколько они важны для армии
Военные арсеналы – система хранения запасов оружия. В отличие от гарнизонов и баз мирного времени, в которых располагаются непосредственно боевые единицы, предназначенные для развертывания в самостоятельные рода войск с началом войны, арсеналы существуют и в военное время, никуда не развертываются и являются самостоятельной военной службой. Дело в том, что оружие и техника в армии – это «расходный материал», который постоянно необходимо обновлять.
Мы выросли в советской культуре и привыкли считать, что жизнь человека ничего не стоит, в то время как оружие и техника – у них табельный номер есть, за них ответственность нести. Мы привыкли считать пилота, с риском для жизни сажающего сильно поврежденный самолет, героем, а не идиотом (спойлер: государству даже не имеющий боевого опыта экипаж, прошедший полную летную подготовку, обходится дороже, чем самолет). Но реальность войны быстро ставит все на свои места: самолеты, танки, ружья – все это приходится списывать по несколько раз за год, отправляя в ремонт или на металлолом.
Для того, чтобы армия могла нормально воевать, ей нужны «резервы» оружия и техники, которые позволяли бы заменить вышедшее из строя оборудование. На один экипаж обычно приходится несколько «запасных» единиц техники, которые могут быстро быть поставлены в войска в замен поломанных. Именно поэтому мы так часто видим в статистике потерь, что оружие в битве израсходовано на 50%, 100% и даже 200% относительно численности армии, а личный состав потерял 10%. Эта тенденция еще больше усилилась сегодня, когда вся современная техника оснащается дополнительными системами защиты экипажа (как «капсула» в танке «Армата»).
Конечно же, для того, чтобы своевременно поставлять новую технику взамен выбывшей из строя, нужны специальные места ее хранения: военные арсеналы. Охрана арсеналов, поддержание их в порядке и «уход» за техникой становятся основным видом деятельности специального рода войск, по своим функциям представляющего нечто среднее между военно-ремонтными и полицейскими силами. Невозможно переоценить важность правильной организации арсеналов, и в то же время, это чисто «тыловая» служба, не предполагающая никакого участия в боях. Поэтому она легко могла бы быть передана «на аутсорс» (частным коммерческим подрядчикам)… если бы не опасения в утечке военных секретов.
.
Почему военно-медицинская служба не может считаться родом войск?
Военно-медицинская служба в ряду всех тыловых служб армии занимает особое место. Настолько особое, что не может считаться родом войск, хотя действует зачастую в боевых условиях, имеет собственную организацию и специфические (небоевые) единицы: медиков. Ее особое положение объясняется чисто исторически.
Дело в том, что медицинские службы при армиях существовали с древнейших времен в абсолютно неудовлетворительном виде, не обеспечивая элементарных требований гигиены и не имея квалифицированных медицинских кадров. Развитие медицины в 17-19вв. не транслировалось в армии вплоть до 1859-1863гг., когда швейцарский бизнесмен Анри Дюран основал «Красный крест»: организацию, которая должна была заняться помощью жертвам боевых действий.
«Красный крест» как негосударственная нейтральная организация добился признания за национальными военно-медицинскими структурами особого статуса, выводящего их из прямого подчинения армий, а также принятия первых «законов войны», обязывавших воюющие страны достойно обращаться с ранеными друг друга. В результате медицинские службы на войне в подавляющем большинстве современных государство обособлены от армии и в подавляющем большинстве конфликтов относительно защищены от воздействия врага своим особым нейтральным статусом.
Военно-медицинские службы обширны, и их влияние на ход войны невозможно переоценить. В современных конфликтах на одного убитого приходится примерно трое раненых, из которых двое впоследствии возвращаются в строй (а наличие боевого опыта делает их особенно ценными). В дополнение к раненым, санитарные потери армий включают в себя также больных (как специфически военными болезнями, так и обычными эпидемическими заболеваниями). Поэтому отсутствие качественных медицинских служб сразу же в 4-5 раз повышает безвозвратные потери армии.
Организационно военно-медицинские структуры похожи на военно-ремонтные: это «медицинские пункты» полкового уровня (для лечения болезней, контузий, ссадин, ушибов и т.п.), «полевые госпиталя» корпусного уровня (для «легких ранений», в основном тех, где не задеты внутренние органы) и тыловые госпиталя для тяжело раненых, а также поисково-спасательные службы (особенно важные для флота и авиации).
Подведем некоторые итоги. Тыловые структуры, независимо от того, считаются ли они официально «войсками» (как инженеры), «военизированными» (как военные строители) или «принципиально невоенными» (как медики), играют очень важную роль в организации армии. С древнейших времен и до наших дней. Развитые тыловые службы существенно повышают возможности армии и во многих случаях становятся главным фактором победы в битве.
Советская и российская армия традиционно не уделяют должного внимания тылам (что чревато нехваткой боеприпасов, низким процентом ремонта техники, большой долей инвалидов, проблемами со связью и т.д.). Как противоположный пример, в американских войсках тыловые структуры (к большому неудовольствию некоторых американских же генералов) по численности сравниваются с боевыми подразделениями.
