Начало – часть 1 читаем здесь.
Напоминаю, что любые совпадения полностью случайны, так как в истории присутствует определённая доля вымысла, основанного на суровой реальности.
В первую ночь следования эшелона лейтенант Денис Миронов был назначен дежурным по вагону офицером – такой вот «смотрящий» по указанию командира батальона был в каждом вагоне. Конечно, следующую на платформах эшелона технику охранял отдельный караул. В общем, будучи командиром первого огневого взвода Миронов заступил первым в наряд по вагону. Такое решение командиров было исключительно правильным. Ведь, как известно, за солдатом, где бы тот не находился, нужен присмотр. Иначе эти бравые джентльмены обязательно найдут на свою пятую точку, да и не только на свою, приключений. В общем, действует проверенная временем армейская поговорка: «Куда солдата не целуй, везде попа!».
Так и в период дежурства лейтенанта Миронова, когда около полуночи угомонились даже после запоздалого ужина ехавшие в первом, назовём его так, «отсеке-купе» командир батареи и его заместитель по воспитательной работе. Практически весь вагон спал. Каждый командир взвода располагался с вверенным подразделением. Бдели лишь сидящий на боковом месте в начале вагона при слабом свете Миронов, да два стоящих в карауле солдата. Они по одному, вооружённые АК-74 со снаряжённым магазином (полный боекомплект им не выдали), находились в тамбурах вагона. Остальной личный состав, за исключением офицеров в период следования по «спокойной» российской территории был без оружия – штатных «Калашниковых» калибром 5,45 мм, он же «Весло».
В это время два бравых водителя из «старичков», один из которых прибыл в подразделение из другой части накануне погрузки в эшелон, дожидались прока все уснут. Парни решили отметить начало своей «боевой» службы и распить «бутылочку». Сорокаградусный алкоголь ударил 19-ти летним ребятам, места которых располагались в середине вагона, в голову – они, обсуждая будущие «подвиги» и «победы», а также жизненные проблемы уже совсем не шёпотом, решили пойти покурить в один из тамбуров. При этом пошли в сторону Миронова. Однако вместо того, чтобы сделать это аккуратно, солдатики стали «шуметь».
***
Алкоголь никогда не решал проблем ефрейтора Максима Салитского, зато всегда открывал ему линейку новых. Это был, в целом, неплохой водитель и автомеханик. Да вот подводил его довольно скверный и скандальный характер. В общем, был солдат не сдержанным, имеющим собственное, как правило, расходящееся с окружением, а главное с командирами мнение человеком. Думается, что его перевод в убывающую на Кавказ часть был явно связан с желанием прежнего командования обеспечить себе дальнейшее спокойствие путём избавления от него.
По прибытию в батарею Салитский чуть более чем за сутки умудрился несколько раз совершить «подвиги» и получить от комбата «по шее» за своё поведение, в том числе, высокомерное по отношению к молодым водителям. Однако грубого общения на повышенных тонах с офицерами Салитский пока не допускал. Вот именно – пока. В этот раз ефрейтор «нарвался» по-настоящему!
***
- Салитский, Цыганков, ‑ обратился, встав к идущим по проходу в тамбур вагона солдатам, дежуривший Миронов, ‑ Объясните, что за хождения? Отбой уже был. Почему не спите?
- А чего, нельзя? – ефрейтор вызывающе посмотрел на лейтенанта, - Дай пройдём. Покурить, да оправиться желаем!
‑ Как разговариваешь? Смирно! Посетить туалет по одному разрешаю. Рядовой Цыганков, идите на своё место, ждите, когда вернётся Салитский. После пойдёте, ‑ холодно ответил Миронов.
Прослуживший уже полтора года в батареи Семён Цыганков после команды Миронова стоял по стойке смирно. Солдат беспрекословно развернулся и собрался идти к себе в отсек. Это был достаточно спокойный и исполнительный парень, знавший Миронова с момента прибытия последнего в батальон. Познакомившиеся в первые несколько месяцев с принципиальностью и твёрдостью характера лейтенанта, помноженные на имеющийся пусть и небольшой житейский опыт, смекалку и рассудительность, а главное физическую силу (офицер легко подтягивался 25 раз, жал штангу лёжа с рабочим весом 100 килограмм, знал приёмы рукопашного боя и имел навыки спаррингов) солдаты батареи его уважали. Они знали, что Миронов их поддержит, если предлагаемые решения грамотные и выверенные, вдумчивые, попусту или за мелкую случайную провинность не накажет, а также не даст в обиду. Если лейтенант и наказывал своей властью, то всегда за дело – подчинённые спокойно принимали определённое к исполнению наказание. Основания к этому были, свой авторитет Миронов заслужил не просто так. Об этом как-нибудь расскажем дальше.
Так вот, собравшегося идти на своё место Цыганкова остановил громкий возглас Салитского.
- Лейтенант, ты чего? Я тебе не салабон (на армейском жаргоне – солдат первого года службы), в отличии от тебя! Что мне приказываешь? Сеня, стой! Идём курить, ‑ Салитский дыхнул в лицо Миронова свежим запахом водки и вызывающе положил руку на плечо командира, который с ним был одного среднего роста. Ефрейтор этим жестом пытался дать понять взводному, что бы тот сел на место и не «вымахивался» на старослужащих.
- Ефрейтор, да вы пьяны, - Миронов резко сдёрнул и взял на залом руку Салитского, - Как вы разговариваете с офицером?
- Отпусти, какой ты офицер? Так, «пиджак», - ехидно улыбнулся Салитский, пытаясь освободится.
Так как разговор происходил на повышенных тонах, то разбудил комбата Кияткина.
‑ Лейтенант, в чём дело? Кто шумит? – капитан высунулся из-за одеяла, закрывающего проход к нему в купе.
- Товарищ капитан, ефрейтор Салитский выпивший, грубит и пытается пройти курить вместе с Цыганковым в тамбур, – ответил Миронов и отпустил руку Салитского. Последний развязно стоял и смотрел, слегка набычившись, уже на Кияткина.
- Ясно, грубит, значит. Нехорошо, Салитский, это делать. Так сказать, нехорошо грубить старшим по званию, ‑ капитан вышел в проход, одел китель от камуфляжа и злобно глянул на ефрейтора, - Цыганков тоже грубишь и «нарываешься»?
- Никак нет, товарищ капитан. Я по нужде шёл, проснулся и в туалет захотел, - голос Цыганкова несколько дрогнул, ‑ Разрешите вернуться спать?
- Разрешаю, идите. А вы, Салитский, вместе с Мироновым и мной быстро в тамбур. Хотите курить, значит покурим. Миронов, толкни Солодкова, пусть просыпается, тоже покурить сходит с нами.
Разбуженный командир третьего огневого взвода Солодков вместе с Кияткиным, Мироновым и поникшим «залётчиком» Салитским проследовали в тамбур вагона.
‑ Рядовой Холкин, ‑ комбат обратился к нёсшему в тамбуре караульную службу солдату, ‑ Сходи ка, сынок, погрейся в вагон пока мы тут потолкуем с Салитским о жизни, покурим.
- Есть, - дверь в агон моментально закрылась за прошмыгнувшим в неё солдатом.
‑ Ну, что, Салитский, дюже ты борзый, как я посмотрю? – капитан Кияткин с высоты своего роста, а был метр восемьдесят, зло посмотрел на сжавшегося под его пронзительным взглядом ефрейтора, ‑ На кого голос повысил, кого на «ты» назвал и руку поднять хотел? На моего офицера?
- Да, я…, я не хотел, - испуганно проблеял побледневший солдат.
‑ Вижу, что уже не хотел, да этого мало. Выпил, так веди себя достойно. Мы на войну едем, там всё может случиться. Зачем мне боец, который может подставить, в спину стрельнуть? А, Салитский, поясни? – взгляд комбата буравил ефрейтора и ничего хорошего не сулил.
‑ Вот сейчас выпадешь случайно из вагона через межвагонное суфле и дело с концом. Снимай форму и берцы! – капитан дёрнул Салитского за погон.
- Тащь капитан, тащи лейтенанты, не надо, - заикаясь и глотая слова заверещал как поросёнок бравый несколько минуту назад ефрейтор, ‑ Простите, никогда не буду больше…
- Не надо, - слёзы уже текли по щекам ефрейтора. Он стал хватать Дениса Миронова за руку, - Не надо, простите, тащ лейтенант. Я виноват, я исправлюсь! Я больше такого не позволю!
- То-то же, испугался, когда страшно, герой! Водка взыграла, смелым стал. Марш бегом в койку! Не дай бог тебе ещё раз так себя повести с офицером и брякнуть что-то похожее и лишнее, злое, - Кияткин не успел договорить, Салистого уже не было в тамбуре.
- Вот так, товарищи командиры взводов! Пресекаем любые пререкания, - Кияткин закурил, затянувшись и помолчав, продолжил, - Любые попытки нарушить дисциплину! В подразделении должна быть строжайшая дисциплина! Не каких разглагольствований, ваша команда – закон для подчинённых. Вы и ещё раз вы – максимальный авторитет! Понял, Миронов! Ты всё можешь! В старлее я не сомневаюсь, он кадровый!
‑ Комбат, Александр Сергеевич, я бы сам справился если бы вы не вышли, не дал бы ему спуску! Построил!
- Миронов, верю. Думаю легко бы его заломал на болевой и по рогам надавал. Но мы его месте вылечили! Мы сплочённый офицерский коллектив, вы мои помощники. Теперь жёсткий контроль! Если дальше себе что-то Салитский позволит или будет подставлять, решим, что с ним сделать. Как поступить! А сейчас спать! – докурив, комбат вернулся в вагон.
‑ Всё нормально, Денис. Спокойной ночи! – Солодков докурил и пошёл за Кияткиным.
Дальнейшая часть ночи и следующий день прошли спокойно, Миронова следующим вечером сменил старлей Джабадари. Эшелон следовал по перегонам где-то в центре России.
Начало – часть 1 читаем здесь.
