Мужик вывалился из придорожных кустов совершенно неожиданно, метрах в пятнадцати от капота «девятки». Так что Игорь, сидевший за рулем, едва успел затормозить, хотя и ткнул чумового деятеля бампером довольно ощутимо. А тучный Зяма на заднем сиденье резко качнулся вперед, ударился лбом о подголовник переднего, и емко выразил свое отношение к клоуну, так и севшему задницей на асфальт:
- Шшшлимазел!!! Он таки упал!
Собственно, клоуном можно назвать без особой натяжки. Нет, то, что мужик средь бела дня в центре города вывалился из кустиков, вполне объяснимо. В неравной борьбе городских властей с общественными туалетами давно победили первые. То, что глаза у мужика размером с блюдце, тоже понять можно. Не каждый день, и не каждому удается грудью останавливать на полном ходу автомобиль. Но то, что мужик бос и в одних трусах,- это, по научному выражаясь, нонсенс. Однако Зяма не кандидат наук, и даже не мэнээс, потому выразился проще и категоричнее. Вывалившись наружу, он подошел к мужику, легко вздернул за волосы мощной дланью, и в нескольких емких выражениях обосновал, что мужик ну никак не прав:
- Ты, пи-и-и-и... У тебя, пи-и-и-и... А мне потом пи-и-и... пи-и-и... пи-и-и... Теперь ты понял, кто ты есть, лошадь? Стой там, слушай сюда. Ты, если жить на&рать, найди другой способ с ней расстаться, людей не подставляй. А то завтра вся ваша демократическая пресса будет визжать как резаная, что пьяные менты средь бела дня человека сбили машиной. И плевать, что менты трезвые, и при исполнении, а человек с башкой не дружит. Тебе таки понятно?
Однако мужик оказался не из обидчивых, возражать не стал, молитвенно сложил руки на груди, и с чувством ответил:
- Так вы менты?! Мужики, сам Аллах мне вас послал! Выручайте! Ограбили меня.
Принюхавшись, Зяма запаха алкоголя не учуял. На ширнутого мужик тоже не похож. Вздохнув, тактично поправил:
- Не менты, а сотрудники правоохранительных органов. Старший оперуполномоченный капитан Пинчик. Излагайте, гражданин. Да сядьте в машину, люди смотрят...
Дважды мужика уговаривать не пришлось. Нырнув в салон «девятки» он зачастил скороговоркой:
- Ехал на обед домой, тормознул меня мужик, попросил отвезти в центр. Ну, мне по пути, а на бензин добавить не помешает. Подвез. А он, сволочь, с заднего сиденья нож к горлу, заставил свернуть в парк, и обчистил. Средь бела дня! В центре! И заорать нельзя, глотку перережет. Забрал все. Часы, бумажник, мобильник. Раздел до трусов и уехал на моей машине. Если б знать что...
Поморщившись, Зяма перебил:
- Таки, стоп. Эмоции потом, мы таки не в театре трагикомедии. Давно?
- Минут пятнадцать.
- Марка и номер машины. Приметы мужика.
- «Форд – фокус», синий, Е 256 ЕК. Мужик такой... Страшный.
- Шоб я так умер, как ты жил! Рост, цвет глаз, волос, во что одет?
- Так... Э-э-э-э... Брюнет, примерно метр восемьдесят, глаза не разглядел, в темных очках... Да! Шрам на лице! И это...- Шмыгнув носом, мужик обреченно добавил,- По-моему, уголовник. На пальцах наколки.
Процедив сквозь зубы «цудрейтер!» Зяма окликнул молчавшего до сих пор Игоря:
- Игорек, свяжись, объяви колеса в розыск.
Игорь кивнул, вытянул из кармана мобильник, и набрал номер. Дождавшись ответа дежурного, забубнил:
- Аллё, Костин? Объяви в розыск синий «Форд-фокус», госномер Елена, два, пять, шесть, Елена, Константин. За рулем предположительно грабитель, вооружен ножом, «синий»... Да не «Форд» два раза синий, а грабитель из «синих»! Уже?! Где?.. Понял, едем. Потерпевший с нами...
Обернувшись назад, прокомментировал:
- Зяма, задержали его. Только это... Дэпээсники утверждают, что он пьян в дупель. Ехал по проспекту чуть ли не по встречной, останавливаться не хотел, колеса дырявили. Когда он успел нажраться?
Схватившись за голову, Пинчик почти простонал:
- Говорила мне мама: не место еврею в милиции! И шо мне с ним сейчас делать?
А мужик, тоже схватившись за голову, простонал в тон Зяме:
- Ептыть твою! Простреленные колеса страховым случаем не предусмотрены!.. Мужики, каюсь. У меня в бардачке бутылка водки была.
Ткнув Игоря в плечо, Пинчик велел:
- Давай туда... А ты, деятель, бутылку водки к ущербу присовокупишь. Лет через пять вернет...
Бедный «Форд» зрелище из себя представлял довольно жалкое, как и его хозяин, схватившийся за сердце, едва увидев свою машину. Мало того, что оба задних колеса были продырявлены, так еще и передком «Форд» основательно впечатался в баннерный столб, частично влетев на газон. Рядом поблескивали мигалками две патрульные машины, менты равнодушно покуривали, топтались, и нервно сплевывали. При этом не без претензий косили злыми взглядами на сидевшего на капоте одной из патрульных машин мужика лет сорока пяти, со скованными наручниками руками. Видно, достал порядком. Тот тоже равнодушно курил, не выпуская сигарету из губ, и кривился то ли от дыма, то ли от полного презрения к происходящему.
Едва только Игорь остановил «девятку», как потерпевший, как был, в одних трусах, кинулся к своему «Форду» причитая на ходу:
- Мальчик мой, хороший, что же они, злодеи, с тобой сотворили то, а? Вот гад. Вот коз... Эй, ты! Ты чё наделал, а? Машину то зачем гробил?!
Незадачливый грабитель только равнодушно глянул на свою недавнюю жертву. Так же равнодушно осмотрел мощную фигуру Зямы, выбравшегося из салона «девятки». Зяма подошел вплотную, кивнул патрульным, поинтересовался:
- А почему наручники спереди?
Один из патрульных злобно сплюнул:
- А куда он, на фиг, денется? Он же пьян в дрыбоган. На ногах не стоит. Хотя здоров бугай, даром, что жилистый. Ты скажи спасибо, что хоть так спеленали. Втроем вязали!
Зяма, поморщившись от воплей потерпевшего, цыкнул:
- Гражданин, вы бы сели в машину, не светили срамом. Центр города все же, не пляж культурного загорания.
Тот, только теперь осознав, что в одних трусах стоит на оживленной улице, попытался стыдливо прикрыться руками, и поинтересовался:
- А одеться можно? Вещи мои вон лежат, на заднем сиденье.
- Позже. Приедет экспертная группа, все внесем в протокол, сфотографируем, потом и оденетесь. А пока в машину. Ну а ты, голубь,- Зяма повернулся к грабителю,- повествуй. Фамилия, имя, отчество? Место жительства. Ну, процедура, я вижу, знакомая?
Мужик сплюнул дотлевшую сигарету, процедил сквозь зубы:
- А ты кто такой есть, чтобы я с тобой говорил, конь ты педальный?
Один из патрульных тактично хихикнул в сторону над конфузом опера, сам Зяма побагровел, дернул наглеца за наручники, и прошипел:
- Я капитан Пинчик. Слыхал о таком, огрызок?
- Как? Пончик?
Теперь уже все патрульные откровенно загоготали в голос. Зяма стал совсем уж свекольно-красным, рванул наглеца за наручники к себе, и прошипел в лицо:
- Запомни, обсосок: старший оперуполномоченный капитан Пинчик! И такие как ты у меня в кабинете по полу ползают, кровью харкают и маму поминают, шоб она вами стыдилась. А это тебе на память,- вынув из бумажника визитку, Зяма воткнул ее в кармашек пиджака грабителя, и резко ткнул его указательным пальцем в лоб. - Когда очухаешься, вызубри наизусть. Шоб помнил, кто тебя на нары определил.
Мужик едко просюсюкал:
- Ой, ой, ой... Я боюся, муси-пуси... Не коси под киношного, тесто лопнет, начинка потечет. А начинка у тебя с гнильцой. Говорить буду только с майором Шуйским, раз уж попал. Слыхал про такого? А ты для меня пацан.
И пока Зяма раздувал щеки, не зная, что на это ответить, добавил, словно приняв решение:
- А, хрен с ним. Лучше под машину лечь, чем под тебя.
И глазом никто моргнуть не успел, как мужик, мгновенно протрезвев, четко вскочил на ноги, сделал три стремительных шага к проезжей части, и бросился на капот пролетавшей мимо «Волги». Патрульные ахнули, Зяма выматерился. Игорь в салоне «девятки» округлил глаза, а мужик от удара подлетел как мячик метра на полтора вверх и в сторону, и тут же грохнулся на крышу ехавших вслед за «Волгой» по соседней полосе «Жигулей». От второго удара взлетел еще выше и левее, уже на встречную полосу, прямехонько в передок маршрутной «ГАЗели». И уже от третьего толчка как кукла покатился по асфальту, громыхая наручниками. В общем, Голливуд отдыхает. Никаких постановочных трюков, чистейшей воды натура. Жаль, заснять некому. Движение почти мгновенно застопорилось, слышался только отчаянный визг тормозов, удары машин, собирающихся в кучу, истошные гудки и отборный мат водителей. И всю эту какофонию мощным басом завершил Зяма, обретя наконец дар речи:
- Шуйский, трах-та-ра-рах!!! Да что ж они все тебя то требуют! Шоб тебе икалось!
Вызверившись на остолбеневших патрульных, рявкнул:
- Что застыли, мать вашу?!! «Скорую» вызывайте!
И, печально осмотрев скопище битых машин, обреченно добавил
- А лучше несколько. И четыре бригады ДПС. Все, аукнулась майорская звезда...
- * *
В палате врачебный обход, завотделением Роза Сабитовна измеряет давление Голикову на соседней кровати, а на Андрея вдруг напала безудержная икота. Он уж и давился, и водички глотнул, – ни в какую! Лечащий врач с медсестрой смотрели на него с осуждением, другие больные гасили пошленькие улыбки, а Андрей мучительно давился икотой, и никак не мог остановиться. Наконец, Роза Сабитовна, сняв стетоскоп, сама не удержалась от вопроса:
- Шуйский, что с вами? Вы вчера часом не пили? Больничный режим вроде как не предполагает. Да и человек вы дисциплинированный, в нарушениях замечены не были. Мне же вас осматривать надо, а как?
Андрей, подавив очередной приступ икоты, выдавил сквозь слезы:
- Простите, Роза Сабитовна, сам не знаю, что накатило. Наверное, вспоминает кто-то.
- Наверное... Вы, как успокоитесь, зайдите ко мне. Я вас в кабинете осмотрю. И разговор у меня к вам имеется. Хорошо?
- Ага, ик... Ой, простите...
Когда медики всем составом вышли из палаты мужики откровенно заржали. И было над чем. Накануне все палатой действительно хорошо подкрепились водочкой, по случаю очередного рождения Голикова, и инициатором был именно Шуйский, организовавший все это безобразие после отбоя. Ушлый Сеня Бикмурзин, помощник Шуйского, умудрился протащить в отделение аж три бутылки «Кремлевской-люкс», которая славно и пошла под больничные харчи.
Голиков, трясясь на кровати мелким хохотом, упрекнул:
- Ну, ты дал, Андрей! Ты ж так нас всех спалишь! У тебя всегда так с бодуна, что ли?
Шуйский, подавляя очередной приступ икоты, выругался:
- Да идите вы к лешему! Я ее, родимой, цистерны выпил, и никогда такого не было. Не иначе, какой то хрен поминает недобрым словом. Все, я пошел сдаваться. Дайте еще «Орбита» зажевать...
Вежливо постучав в дверь, Андрей заглянул в кабинет:
- Разрешите, Роза Сабитовна?
Заведующая, откладывая в сторону пачку историй болезни, пригласила:
- Входите, Андрей Николаевич. Располагайтесь.
Присев на стул Андрей выжидающе посмотрел на заведующую. Та, однако, осматривать, похоже, и не собиралась, о чем-то сосредоточенно размышляя. После длительной паузы, сказала:
- Вот что, Андрей Николаевич. Я вас, собственно, не для осмотра пригласила, а для конфиденциального разговора.
Андрей, поморщившись, уточнил:
- А мне казалось, вы меня на выписку готовите. Я же четвертый день здесь уже. При поступлении врач сказал дня на три.
- Ну, мало ли что врач сказал. Ответственность за вас несу я, мне и решать. Сотрясение мозга, даже легкое, дело не шуточное. Вы же не хотите в дальнейшем иметь проблемы с головой? Так что еще дня три покой и лечение. Обещаю: не больше трех дней. Я вас даже в госпиталь МВД переводить не стану, смысла нет. Через три дня отправитесь к своей любимой работе. Вы ведь сыщик, насколько я знаю?
- Ну, в общем да. Начальник отдела уголовного розыска.
- Вот по этому поводу я и хочу с вами поговорить. Но я прошу вас – строго между нами. Обещаете?
Шуйский, покосившись на заведующую, осторожно ответил:
- Пока не знаю сути, что-то обещать я вряд ли могу. Я же не в частной лавочке работаю, надо мной закон...
Роза Сабитовна замахала руками:
- Что вы, Андрей Николаевич? Я и не призываю вас нарушать закон. Просто хочу попросить оказать мне, нашему отделению, услугу, так сказать в полуофициальном порядке. Согласны помочь?
- Ну, излагайте. Если в моих силах...
- Дело вот в чем. Мне неловко в этом признаваться, но приходится. В последние пару месяцев у нас в отделении участились кражи сотовых телефонов. После первой мы, естественно, заявили в милицию, приходил дознаватель, что-то пытался делать, но результата так и нет до сих пор. Тогда пропал телефон у одной из наших сотрудниц. Чуть позже – у пациентки. Весь персонал был строжайшим образом предупрежден о, так сказать, бдительности. Однако кражи не прекращались, примерно раз в неделю стабильно пропадало по телефону...
- Простите, перебью. Только телефоны? Деньги, украшения, личные вещи?
- Ничего. Только телефоны. У нас лежал один пациент, как нам казалось не совсем чистый на руку. Мы указали на него дознавателю, тот проводил допрос, но ничего не выяснил.
- А потом пациент выписался, но кражи не прекращались?
- Именно.
- И вы пришли к логичному выводу, что не чист на руку кто-то из сотрудников отделения?
- Точно так. Вы действительно сыщик... Я вижу, вы курить хотите? Курите, чего уж там. Ради такого случая.
С удовольствием закурив, Андрей поправил:
- Ерунда. Просто логика и ничего больше. Вы подозреваете кого-нибудь?
Вздохнув, Роза Сабитовна сокрушенно покачала головой:
- Знаете, как это неприятно прикидывать собственных подчиненных на причастность к кражам?.. Словом, если я кого-то и могу заподозрить хотя бы теоретически, то только одну нашу сотрудницу, санитарку Полину. Нет-нет, не подумайте, что она была замечена в чем-то таком! Просто в последнее время она стала... Как бы сказать... Слишком хорошо для ее зарплаты одеваться, появились дорогие украшения, на работу часто стала приезжать на такси и немного...ммм... подшофе. У нее и прежде были проблемы с алкоголем, но в допустимых пределах. А неделю назад мне даже пришлось снять ее с дежурства. Она, кстати, сегодня работает.
- Да, я знаю. Кто ж не знает Полину, от которой всем курящим достается? Но вот что должен вам сказать, Роза Сабитовна. Во-первых, если все вскроется, я не смогу это замять, и буду вынужден дать делу официальный ход. Понимаете? Во-вторых, я смогу что-то сделать, если только в ближайшие три дня произойдет очередная кража. Иначе мне придется ловить воздух сачком для бабочек...
Прервал Андрея стук в дверь. В кабинет заглянула ординатор Софья Павловна, с неподдельным испугом посмотрела, почему-то, на Шуйского, и попросила:
- Роза Сабитовна, разрешите мне ненадолго отлучиться? Очень нужно.
Заведующая недовольно поморщилась:
- Софья Павловна, рабочий день в разгаре. Что случилось? Так важно и срочно?
Ординатор умоляюще сложила руки на груди:
- Ну, Розочка Сабитовна, ну очень нужно! Ну, пожалуйста. Мне надо срочно домой попасть. Я недолго. Минут сорок. Ну, правда, очень нужно!
- Ну, хорошо. Но не дольше часа, после объясните.
- Объясню, обязательно. Извините, что помешала.
И тихонько вышла, снова настороженно глянув на Шуйского. Заведующая потерла лоб, и спросила:
- На чем мы остановились? Сачок, бабочки... Извините, перебили, я потеряла нить.
- Как давно была последняя кража?
- За три дня до вашего поступления... И я понимаю вас, Андрей Николаевич. Конечно, вы не сможете замять. Я просто хочу, чтобы вы провели негласное расследование, и, если узнаете кто... ну, в общем, причастен, тогда уж пусть занимаются всем официально из нашего районного розыска. Но мне бы категорически не хотелось, чтобы сейчас опрашивали, и подозревали всех сотрудников. Понимаете, какое пятно подозрения на всех? Какая нервозность будет! А у меня же кроме домыслов ничего нет. Спасибо вам за понимание. И дай бог, как ни кощунственно звучит, чтоб в ближайшие дни кража случилась...
Выйдя из кабинета, Андрей задумчиво почесал затылок. Задачка, однако, со сплошными неизвестными. Заведующая явно его возможности переоценивает. Найти телефонного вора в одиночку в больничном отделении за три дня... Да тут работы опергруппе на месяц, и неизвестно, будет ли результат. Взять то можно только на свежем. Искать по прошлым кражам, когда ни следов, ни свидетелей, все равно, что воду в решете носить, и сливать в дуршлаг. Если даже предположить, что круг подозреваемых сужается до трех десятков человек персонала, то просмотреть каждого, это... Однако... Хотя, собственно, почему одному?
Завидев в конце коридора Иннокентия в кресле-каталке, незадачливого любовника, из-за которого и угодил в больницу, Андрей малость повеселел. Вот и соглядатай бессменный, все равно целыми днями шастает по коридору. Поманив Кешу пальцем, Андрей весело сообщил:
- Ну что, Иннокентий, пришло твое время. Пора должок отдавать. Не забыл?
Кеша скуксился, однако, слово не воробей. Сам обещал Шуйскому компенсировать проблемы. Все же попытался было отсрочить неприятный для себя момент расставания с деньгами:
- Андрей Николаевич, конечно, я помню! Долг платежом красен! Но у меня при себе нет денег. Вот после выписки явлюсь к вам домой со всем, чем положено. Супруга ваша стол...
Шуйский, похлопав Кешу по плечу, грустно сказал:
- Эх, Кеша, Кеша. По-моему, у тебя кроме переломов тоже сотрясение мозга. Или ты по жизни с головенкой не дружишь. Ну, неужели ты думал что я, опер, начальник отдела, возьму у потерпевшего деньги? Это же взятка чистой воды!
- Да я никогда, Андрей Ник...
- Да ладно. Не ты, так супруга твоя незабвенная телегу накатает, из принципа. Знаю я вас, буржуа недорезанных. Ты мне другим отплатишь. Мне помощь нужна.
Осознав что с милыми сердцу деньгами расставаться не придется, Иннокентий расцвел:
- Да я как тот пионер, Андрей Николаевич!
- Ладно, хватит мне выкать и по отчеству. Мы ж ровесники, примерно? Вот что, Кеша. У тебя блокнот с авторучкой есть?
- Нет.
- Плохо. А раздобыть сможешь?
- Андрей, обижаешь! Я ж начальник АХЧ!
- Вот и отлично. Инструкции будут такие. Будешь кататься по коридору, и записывать, кто из персонала в какое время заходил в палаты, и в какие именно. Ты же уже, поди, со всеми перезнакомился? С твоей то коммуникабельностью.
Погрустнев, Кеша, с чувством предложил:
- А может лучше деньгами? Андрей, в отделении ежедневно работает семнадцать человек персонала, они шныряют целый день как молекулы при броуновском движении. Мне потребуется по десятку блокнотов на день, и кататься придется с утра до ночи, без перерывов на еду и, пардон, туалет.
- Ну, ничего, дня три потерпишь, больше и не надо. И только днем, когда особенная суета. А чтоб легче было, советую особое внимание обратить на Полину.
- Санитарку?
- Санитарку. Она когда убирает в палатах, как правило, всех выгоняет. Вот и записывай, в какой палате в какое время делала уборку. И никаких вопросов, договорились?
Снова вздохнув, Кеша уныло согласился:
- Договорились. Но уж лучше б деньгами...
И покатил, несчастный, по коридору, размышлять о своей горестной судьбе. А Андрей, загрузив Кешу, с час валялся на кровати, бесцельно пялясь в потолок, и пытаясь хотя бы примерно определить план действий. Только что тут определишь? Остается только ждать, когда пропадет очередной мобильник. Вот попал. И в больнице покоя нет от мелочевки...
Оторвала его от бесполезного занятия медсестра, попросив зайти в кабинет заведующей. Роза Сабитовна была как всегда профессионально непроницаема, но в воздухе кабинета явно пахло нервозностью. Неужели на нее так эти кражи повлияли? Ну, пусть даже кто-то из сотрудников, что ж такого? Ну, понятно, пятно на отделение. Врачи тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. В том числе и желание пожелать осла ближнего своего. Но что уж так то убиваться?
Однако заведующая, махнув рукой на стул, совсем уж тусклым голосом оповестила:
- Сядьте. Андрей Николаевич. Снова вынуждена обратиться к вам за помощью. Прямо день вопросов без ответов.
Присев на стул, Шуйский уточнил:
- По тому же делу? Что-то самим узнать удалось?
- Хуже... Даже не знаю, как и сказать... Словом, у нас из приемного отделения труп пропал! Выручайте! Случай совсем уж вопиющий. И зав приемным мой хороший знакомый. Ему это такими неприятностями грозит, вы даже представить не можете. А у него трое детей. Если в течение трех-четырех часов удастся обнаружить, то дело будет можно замять. Иначе я и не знаю даже что делать. Столько голов полетит, боже мой! Ведь он же уже оформлен был. В смысле труп.
Секунд десять Андрей смотрел на заведующую молча, пытаясь понять, не разыгрывает ли она. Похоже, что не шутит. Плохая шутка, да и не при ее то должности.
- Роза Сабитовна, давайте уточним. К вам привезли труп. Почему в ваше приемное отделение, а не сразу в морг?
- Везла «скорая», пострадавшего с ДТП. По дороге врач констатировал смерть. Ординатор в приемном отделении факт смерти подтвердил. Дежурная поступление зафиксировала, вызвали санитаров из морга. Те пришли, а трупа нет.
- Я не пойму, его что, похитили что ли?
- В том и дело, что сам ушел!!!
Андрей схватился за голову, и ошалело выдохнул:
- Кто ушел? Труп?!!
Заведующая тоже схватилась за голову, и в тон Шуйскому ответила:
- Труп... Понимаете, сегодня на проспекте было крупное ДТП, привезли почти два десятка пострадавших. Большинство были легкими, после оказания помощи их отпустили. Но четверо средней тяжести, один тяжелый. И вот этот... живой труп. Суета была такая!.. Ну просто невозможно за всем уследить, физически! Пропавший уже зафиксирован как умерший, лежал себе на каталке, на него и внимания никто особо не обращал. И он пропал.
- Но кто решил, что он ушел?
- Так очевидцы же есть! Двое пострадавших после перевязки еще полчаса ожидали, когда за ними приедут родственники, и видели, как тот откинул простынь, встал, и вышел за дверь. Задерживать его? Им зачем? Да они и без того в состоянии шока.
- Так может, им примерещилось?
- Обоим сразу? И где труп?
- Территорию...
- Все осмотрели, трижды! Ни на территории больницы, ни в радиусе пятисот метров его нет. Если бы по какой то невероятной случайности наши врачи ошиблись, и человек смог самостоятельно передвигаться, он не ушел бы далеко. Можно допустить состояние клинической смерти, и возобновление всех жизненных функций. Теоретически. Но, возвратившись с того света, человек в шоковом состоянии не прошел бы больше трехсот метров. Просто рухнул бы на землю! Мой знакомый в отчаянии. Я, признаться, тоже. Такой инцидент ударит по всем без исключения. Если не найдем в ближайшие часы. Мало того, что это пятно на репутацию всех сотрудников больницы, так еще и дело подсудное! Андрей Николаевич, умоляю! Выручайте. Сейчас только вы сможете помочь. С вашим то опытом...
Андрей, прикидывая в уме варианты, прервал:
- Роза Сабитовна, подождите с комплиментами. Давайте сделаем так: мне потребуется ваш кабинет, телефон, и свободный доступ в отделение тех сотрудников, которых я назову. И, прежде всего, мне необходимо опросить врача скорой помощи и всех из приемного отделения. Я имею ввиду персонал.
Поднимаясь, Роза Сабитовна развела руками:
- Кабинет в вашем распоряжении, своих я предупрежу, никто не посмеет возражать. Доступ ваших людей через приемное отделение обеспечим беспрепятственный. Кого первого приглашать?
- Разыщите врача со скорой. Потом пришлите заведующего приемным отделением. Врача, который в отделении констатировал смерть. Уточните были ли при сбежавшем трупе документы, водительское удостоверение, мобильник, личные вещи, записные книжки. Хоть что-то, что помогло бы личность установить А я пока сделаю несколько звонков.
Заведующая торопливо выкатилась из кабинета, а Андрей первым делом набрал номер Бикмурзина:
- Алло, Сеня? Привет. Слушай, помощь твоя нужна.
Бикмурзин коротко хохотнул в рубку:
- Ха-ха! Неужели опохмел потребовался? Шеф, на тебя не похоже.
- Сеня, не хохми. И без опохмела клизму вставили.
- Андрей! Ты и попался? Это ж анекдот!
Шуйский вкрадчиво поинтересовался:
- Сеня, а ты чего такой наглый стал, а? Ты как с начальством говоришь? Смотри у меня. Я сроду не попадался, и не тебе, салаге, меня учить. Я же сказал – дело есть.
Теперь надулся Сеня:
- Да ладно, чего ты, Андрей? Чего в бутылку то лезешь? Салагой назвал... Как пятнадцать лет назад. Будто мы с тобой вместе не...
- Ну, все. Ша, Сеня! Дело серьезное. Ты мне нужен часа на три-четыре, как повезет. Садись на колеса, и дуй ко мне. Когда ждать, чтоб реально? Только учти, время дорого.
- Ну, если реально, минут через сорок.
- Все, жду.
Едва только Андрей положил трубку, как в кабинет зашла Роза Сабитовна, с представительным таким дядечкой лет пятидесяти, с чеховской бородкой и невероятно грустными глазами. Судя по белоснежному халату, явно прослеживалась принадлежность к роду эскулапов. Отсюда и бородка. Грустные глаза тоже разъяснились, после слов Розы Сабитовны:
- Вот, Андрей Николаевич, это заведующий приемным отделением Антон Павлович Ермаков, профессор. Врач «скорой» сейчас на выезде. Я подумала, может... Антон Павлович, а это наш с вами спаситель на сегодняшний день и все случаи жизни: лучший сыщик соседнего района, и, судя по отзывам, и города тоже. Шуйский Андрей Николаевич.
Мда... Некое пижонство в сочетании имени-отчества с внешним антуражем на лицо. То есть, буквально на лице. Ну, да ладно. Мало ли какие у людей тараканы в голове? Может, доктор еще и пописывает?..
- Присаживайтесь, Антон Палыч. Побеседуем.
Роза Сабитовна, понимающе кивнув, бесшумно удалилась. Антон Палыч почти рухнул на стул вместе со всем своим убитым видом. Впрочем, спиртишком от него тоже преизрядно потягивало. Видно, принял неплохую дозу от переживаний, потому и земное притяжение действует концентрированно. Понять можно...
- Антон Палыч, расскажите, что у вас там случилось? Я знаю со слов Розы Сабитовны, а она могла упустить детали, что-то перепутать...
- Понимаю... Я понимаю, Андрей Николаевич, что вам нужны сухие факты без эмоций, поэтому постараюсь строго по делу. Если вкратце ситуация такова: к нам привезли пострадавшего в ДТП, деталей не знаю. По дороге врач пытался реанимировать, в реанимобиле есть все необходимое. Но констатировал остановку сердца и прекращение дыхания. Ближайший морг при нашей больнице, поэтому все же привез к нам, поскольку торопился обратно на выезд. На проспекте было крупнейшее ДТП, я слышал, побилось что-то около тридцати машин. Резонно было ожидать больший наплыв пострадавших, так и случилось. Девятнадцать человек только с ДТП, некоторые тяжелые, плюс поступали больные с адресов, в том числе трое с инфарктом. В общем, бедлам, какого я давно не наблюдал. Реанимация под завязку, в отделении суета, в этой ситуации везти в реанимацию заведомого покойника мы не могли, спасали тех, кто нуждался, и у кого были шансы. Мы вряд ли сделали бы больше, чем сделал врач скорой. Ординатор так же констатировал наступление смерти, я осмотрел, и подтвердил, что и зафиксировано в акте...
- Простите. Нисколько не сомневаясь в вашей компетентности, все же позволю себе бестактный вопрос: он точно был мертв?
- Андрей Николаевич! У меня двадцать пять лет медицинской практики, врач скорой тоже опытный реаниматолог! Если человек более двадцати минут не подает признаков жизни, то...
Шуйский машинально закурил. Антон Павлович тоже не удержался, плюнув на условности, и жадно схватил сигарету из пачки Шуйского.
- Я ничего не понимаю! Конечно, я могу пригласить нейрохирурга, он вам попытается со своей позиции все объяснить. Но, во-первых, даже я из его объяснений не все понял. А во-вторых, мне он недвусмысленно намекнул, что объяснений надо испрашивать там.
При этих словах профессор ткнул пальцем в потолок, и страдальчески сморщился. Все же попытался еще раз найти разумное объяснение:
- Знаете, я не обнаружил у покойного ни одного перелома. Я имею ввиду, конечности. На ощупь и ребра все целы. Про позвоночник ничего не скажу, тут только рентген нужен. Но если бы был перелом позвоночника, то и без нейрохирурга понятно, что человек полностью обездвижен! И если учесть что его, простите, долбанули три машины кряду, и человек даже косточек не сломал, не скончался на месте... А потом вдруг умер? Мало того, умерев, самостоятельно встал с каталки, и пешком ушел из больницы. Есть же очевидцы этого!
Услышав про «долбанули» Андрей навострил ушки, и быстро переспросил:
- А откуда вы знаете, что три машины? Вы же деталей не знаете?
- Так те же пострадавшие говорили! И потом, приезжал ваш сотрудник... Японский бог!!! Какой же я болван! Ведь самое главное я не сказал! Этот «труп», он же был задержан вашим сотрудником за что-то, а потом сиганул под колеса. И он в наручниках был! Ваш опер еще матерился, что ключей у него нет, снять не мог. И наколки! Двое с удостоверениями приезжали минут через десять после актировки, не могли пробиться вслед за скорой. Они же взяли с меня расписку, оставили свои данные. Кажется, я совсем голову потерял. Где же бумажка... А, вот!
Смущенный донельзя Антон Палыч протянул Шуйскому бумажку, и виновато развел руками:
- Простите, Бога ради. Стресс, немного спирта, вот и результат.
Андрей ответил красноречивым взглядом, от которого врач съежился на стуле. Мысленно выругался: «Вашу мать, интеллигенция! Столько времени убито!». Бегло глянув на каракули в листке из блокнота, притянул к себе телефон, и снова набрал номер Бикмурзина:
- Сеня, ты еще не вышел? Очень хорошо. Вот что, заедешь к соседям, прихвати с собой Зяму Пинчика. Да, знаешь ты его, старший опер. Мощный такой, погоняло Пончик. Да, и скачай на всякий случай на флэшку нашу картотеку. Да всю. Ну, и пусть полчаса. Один черт уже уйму времени упустили, из-за отдельных товарищей. А фото могут пригодиться. Ты тем временем за Зямой. Давай. И пулей, пулей. Что?.. Зяма будет кочевряжиться? Тогда хватай его за попу, и скажи, что я хочу его видеть лично, страстно и незамедлительно! Жду!
Положив трубку с укоризной посмотрел на совсем уж поникшего тезку классика:
- Эх, Антон Палыч!.. Ведь если бы вы сразу вспомнили, кто именно привозил вашего беглого покойничка... Ладно, после драки чего уж. Я так думаю, что найдем мы его, не переживайте. Если опер прихватил, значит, что-то на него имеется. Вы идите, отдохните, но пока не уходите домой. Можете потребоваться. Да, и Розе Сабитовне скажите, что не нужен врач со «скорой», пусть спокойно работает...
Сеня все же уложился в рекордные сроки, и уже через сорок пять минут ввалился в кабинет, волоча за собой все еще упирающегося Зяму. Тот, увидев Андрея, с ходу начал качать права:
- Товарищ майор, я таки понимаю, вы старше по званию, и человек авторитетный, как мой дедушка Соломон. Но позвольте напомнить: я работаю на соседней земле, и у меня свое начальство. И оно имеет свойство быть недовольным, когда подчиненных...
Андрей, прищурившись, едко перебил:
- А скажи друг Зяма, как твое начальство отреагирует, если узнает, что ты задержанного безалаберно бросил в больнице, откуда он пропал? То есть, фактически упустил задержанного подозреваемого? Да ты сядь, не круши габаритами чужой кабинет.
Рухнув на стул, Зяма набычился:
- Что значит пропал? Покойник пропал? Я его сдал таки врачам по акту, дело будет закрыто за смертью, машину и вещи терпиле вернем. Какие недовольства старым Зямой?
Всплеснув руками не выдержал Сеня:
- Зяма, ты совсем пень? Ты же опер! Тебе ясно сказано: твой подозреваемый пропал. Кстати, Андрей, как пропал? Куда?
Откинувшись на стуле, Шуйский кивнул Сене на диванчик:
- Садись и ты, Сеня, не отсвечивай. А теперь слушайте, мужики, и вникайте. Зяма, твой гусь по дороге в больничку вроде как скончался. Здесь, в приемном отделении, это подтвердили. А когда за ним пришли санитары из морга, то натурально покойника не обнаружили. Более того, есть два очевидца, что покойничек под шумок самостоятельно, подчеркиваю – самостоятельно, откинул простынку, встал с каталки, и вышел за дверь. Где теперь его искать? Как, Зяма, будем сотрудничать? Твой косяк.
Зяма потряс башкой, как хороший удар в лоб получил, и открыл, было, рот для вопроса, но Андрей опередил:
- Это не шутка, не уточняй. Начнем дело делать?
Зяма молча кивнул. Сеня тоже, хотя в глазах так и плескался вопрос вперемешку с веселыми бесенятами. Видно, зная характер начальника, решил, что тот намерен поиздеваться над заносчивым Пинчиком. Андрей, заметив хорошо знакомый Сенин взгляд, покачал головой:
- Нет, Сеня. Все по взрослому. Труп действительно пропал, и именно самоходом. Конечно, съездим в адреса к очевидцам, но уверен, что оба они подтвердят, как покойник шагнул за дверь под шумок. У двоих сразу один и тот же глюк не случается. Зяма, давай четко и по-деловому: как было?
- Ну... Ехали с напарником, Игорем, после летучки в адрес, из кустов прямо под колеса вывалился какой-то шлимазел в одних трусах. Заявил, что его попросил подвезти в центр другой шлимазел, а в центре приставил нож к горлу, велел свернуть в парк, раздел до трусов и уехал на его машине. Мы тут же объявили в розыск. Дежурный сообщил, что гопника уже задержали, причем вдатого вдрызг. В бардачке, со слов терпилы, пузырь был. Приехали. Двух слов сказать не успел, как этот кадр встал с капота и шагнул под проезжающую «Волгу». И пошел скакать как мячик для пинг-понга, шоб мои звания так скакали. Мы скорую...
- Что-то он сказал? Портрет обрисуй.
- Брюнет, лет сорока пяти, метр восемьдесят примерно. «Синий». На лице косой шрам от конца левой брови к мочке уха. Сказал... Ну, короче, если из существенного то только то, что говорить будет с майором Шуйским, если уж влип. В карманах только сигареты и зажигалка. Мне его фейс незнаком. Все.
Сеня, откровенно ухмыляясь, вставлял флэшку в компьютер:
- Ой ли? Может, еще что сказал? Если признаешься, я, пожалуй, тебе его сразу и покажу. Есть мыслишка, судя по описанию и прочим признакам. Хотя даже мне самому она кажется невероятной.
Помявшись, Зяма, признался:
- Ну, это... Мальчиком меня назвал.
Однако Сеня не унимался:
- Мальчиком? Или пацаном?
- Ну, пацаном!
Защелкав мышкой, Сеня прокомментировал:
- Чуешь, шеф? Кажется, нам везет... Эх, Зяма. Ты самый удачливый опер-еврей в этом году, но ты такой баран, прости Господи! Если я не ошибся, конечно. Ты хоть смутно представляешь, кого тебе на шару взять удалось? Шеф, я не ошибся, как думаешь?
Андрей махнул рукой:
- Давай, открывай. Я думаю, что не ошибся, наверняка он... Зяма...
- Аиньки, Андрей Николаевич?
- Скажи-ка честно, ты там меня не поминал всякими нехорошими словами?
Смутившись, Зяма заерзал на стуле:
- Ну что вы, товарищ майор? Как можно?
Усмехнувшись, Шуйский подытожил:
- Да ладно, чего уж. Я и не сомневаюсь, зная твой любвеобильный характер. То-то на меня икота напала так некстати.
Зяма совсем потерялся от майорского сарказма, и, кажется, в размерах стал меньше. Крутой нрав Шуйского, при всей его внешней флегматичности, всем известен. И обид он не прощает. Зяма уже лихорадочно прикидывал, во сколько литров ему обойдется компенсация своей невоздержанности на язык. Выручил Сеня, переведя разговор в рабочее русло. Открыв нужный файл, он окликнул:
- Посмотри, Зяма. Он?
Зяма, посмотрев на открывшееся фото на мониторе, кивнул:
- Он. Моложе лет на десять.
Хлопнув ладонью о ладонь, Сеня довольно потер их, и подытожил:
- Неудивительно. Мы его лет десять и не видели. Знакомься, Зяма: Гена Ежик, в миру Ежов Геннадий Викторович, шестидесятого года прошлого столетия рождения. Сирота, воспитывался в детдоме. Половину прожитой жизни числился приличным человеком. Потом, как выяснилось, все это бутафория. В том смысле, что очень искусно притворялся. В восемьдесят восьмом первая ходка за грабеж. Шесть лет. Отсидел за примерное поведение четыре. В девяносто четвертом вторая, восемь лет. Бежал, не досидев три года. Знаменит своей жестокостью, полным презрением к смерти и своим золотым кастетом. Еще в восьмидесятых изготовил для себя фирменный кастет в форме ёжика. Двести пятьдесят граммов золота пятьсот восемьдесят пятой пробы. С ним и ходил на дело. Это у него вроде как талисман был на удачу. В девяностых, после первой отсидки, спустил кастет в буру Жоре Нахичеванскому. Однако Жоре знаменитый кастет удачи не принес, через неделю зарезали в кабаке, бабу с кем-то не поделил. Учитывая, что Жора наотрез отказался дать Ежику шанс отыграться, ходили упорные слухи, что на тот свет не без помощи Ежика отправился. Однако достоверных фактов на этот счет у братвы не имелось. Так что предъяв Гене делать не стали, да и не каждый бы рискнул. Но особенно знаменит он не этим, Зяма...
Сеня выдержал театральную паузу, и Зяма не утерпел:
- Так чем?
- А тем, друг Зяма, что служил аж восемь лет прапором Гена Ежик в войсках, где убивать учат одним пальцем, выживать в любых климатических условиях, питаясь и утоляя жажду исключительно собственными экскрементами и мочой, если нет под рукой деликатесов в виде змей, сколопендр, всяких жукчов-паучков и прочих червей. И выживать в ситуациях, в которых нормальный человек просто не имеет никаких шансов выжить. Ну, и многому разному его учили... Скажи, ты, когда подошел к нему, он малость заторможенным не выглядел?
Поразмыслив, Зяма подтвердил:
- Ну, не то, что заторможенный был, но нечто вроде наблюдалось. Я подумал, в шоке от задержания и выпитого.
Теперь уже Андрей пояснил:
- Ну, да в шоке. Для него это забава. Это дзен, Зяма. Нечто вроде вхождения в боевой транс, в котором человек теряет страх, и качает адреналин литрами в крови. И что-то там еще из учения то ли йогов, то ли шаолиньских монахов. Он в таком состоянии может и остановку сердца изобразить, и прекращение дыхания. Двадцать минут для него не предел. И неудивительно, что у него врач не нащупал ни одного перелома. Я не знаю, как эти черти такое вытворяют, но у них, похоже, кости в такой момент резиновыми становятся. Лично убедился. Он вот таким макаром шесть лет назад в Киеве сбежал из зала суда. Изобразил, стервец, острый инфаркт, и ушел, пристукнув в благодарность врача, за то, что отхаживал. Ну, и конвойных попутно отоварил, за то, что клетку открыли. Украинские менты до сих пор его ищут. Странно, что его сюда потянуло. Сентиментальностью вроде не отличается. Или могилки родителей все же навестить приехал? Хреново, мужики.
- А что же хреново?- поинтересовался Зяма.- Если у вас такой солидный расклад на него...
- Да нет на него ничего!- Не выдержал Шуйский.- Ни контактов, ни прописки. Нелюдимый одиночка, перекати поле. Последнее место регистрации по месту службы в закрытой воинской части. И личность в городе известная, и зацепить его негде. Хотя, я думаю, ему все же досталось, и далеко он не ушел. Из города не сорвался точно, залег где-то, и наверняка неподалеку. Даже для него такая трепка не могла без последствий обойтись.
Зяма сник. Если уж Шуйский считает дело почти безнадежным, то шансов, видимо, и впрямь немного. А крайним пойдет он, Зяма. Мало того, что позволил задержанному под колеса кинуться, так теперь и за пропавший «труп» отвечать. Хотя какого лешего? Если уж врачи с опытом констатировали смерть, и акт подписали? Нет, если, все с толком повернуть, то можно еще выкрутиться...
Андрей, прямо таки читая по лицу Зямы ход его рассуждений, ухмыльнулся:
- Нет, Зяма. На тормозах спустить не удастся. Так что давай впрягайся по полной. Ты себя обелишь, если найдем, а я хорошим людям помогу проблем избежать.
Вздохнув, Зяма согласно кивнул. Андрей подытожил:
- Вот и ладушки. Значит, делаем так. Свое распоряжение опросить очевидцев ухода Гены я отменяю. Нам надо не для протокола, а для дела. Они подтвердят, только время потеряем. Поэтому расклад такой. Ты, Сеня, дуй в городскую дежурку и просмотри в журнале все происшествия за последние три часа. Шерсти все. Ситуацию знаешь, почерк Ежика тебе знаком. Если он за эти три часа где-то хоть как-то засветился, поймешь что к чему. Будем на связи. Ну а ты, Зяма, давай со мной по району. Земля твоя, соображай, где Гена мог бы залечь, чтобы раны зализать. Проверим все криминальные хаты. Только исключи мелочь, вроде притонов для наркош и всякой такой шелупони. Гена привык к классу люкс, поэтому серьезных и проверять будем. Я сейчас отпрошусь у заведующей... А вот, кстати, и она...
Роза Сабитовна вошла в кабинет молча, но на Андрея посмотрела с откровенной мольбой в глазах. Андрей, ободряюще улыбнувшись, кивнул:
- Все в порядке, Роза Сабитовна. Можно сказать, что полдела мы уже сделали. Личность вашего беглого покойника установили, думаю, что в течение нескольких часов мы его найдем. Но вам придется отпустить меня на время.
Заведующая всплеснула руками:
- Андрей Николаевич! Да вы что?! У вас сотрясение...
- Легкое.
- Но с возможными тяжелыми последствиями!
- Роза Сабитовна, я вас умоляю! Не собираюсь я скакать по крышам, драться с кем-то, или еще каким образом каскадировать.
Убедившись по непроницаемому лицу заведующей, что она непреклонна в своем мнении, бессильно развел руками, и с надеждой посмотрел на Сеню. У того язык ловко подвешен, и уж чего-чего, а женщин уговаривать мастак. Сеня, видя, что всесильному начальнику явно требуется помощь, вклинился в разговор:
- Роза Сабитовна, простите, что вмешиваюсь, но боюсь, Андрей Николаевич из-за своей природной скромности не решится вам главное сказать. Меня зовут Семен Бикмурзин, я заместитель, ученик и лучший друг Андрея. Дело в том, что ваш сбежавший покойник по-настоящему опасный уголовник-рецидивист. На нем числится восемнадцать разбойных нападений с особой жестокостью, из которых только семь удалось довести до суда. И из семи всего четыре доказали в суде. Сколько он в действительности совершил преступлений на просторах нашей необъятной родины, знает только он сам. Задержать его удалось всего два раза. И оба раза это сделал Андрей Николаевич. Так вот когда мы найдем его, он вряд ли будет в состоянии уйти, ему все же досталось, даже с его феноменальной подготовкой. А у него есть такая, поверьте. Но и сдаваться легко он не станет. Его придется заболтать. В смысле, уговорить, отвлечь от активного противодействия. А говорить ни с кем кроме Андрея Николаевича он не станет. Поскольку только его считает достойным уважения как опера, который его дважды брал. Понимаете? А нам бы не хотелось, чтобы омоновцы при задержании его просто пристрелили. Хотелось бы взять живым. Да и в ваших это интересах. Странно будет, если у вас он числится умершим в результате дорожно-транспортного, а мы его вам дырявого привезем, что тот воздушный шарик, в который так удачно Пятачок пальнул в известном мультике. У омоновцев знаете как? Никого не побил, не подстрелил, считай, день зря прошел. Они потому в масках и ходят, чтоб краску стыда от своей кровожадности людям не показывать. Решайте.
Похоже, подействовало. Особенно про «кровожадных» омоновцев. Говорил Сеня с явным знанием дела, и весьма впечатляюще. На лице заведующей отразилась легкая волна сомнения, плавно переходящая в уверенность. Потом, решившись, она махнула рукой:
- Ладно. Так и быть. Отпущу под свою ответственность. Но я вас прошу - никаких резких движений! Иначе мне боком такая помощь... Бог ты мой! А это еще что???
Дверь в кабинет распахнулась явно от пинка, и в него буквально ворвалась Полина, разъяренная, пунцовая, и страшная в праведном гневе. Одной рукой она тащила за шкирку несчастного Кешу в кресле-каталке, спиной вперед, который безуспешно цеплялся не загипсованной рукой за дверной косяк. Второй рукой санитарка смачно и от души колотила Кешу по плешивой макушке блокнотом, не особо выбирая при этом выражения. Швырнув Кешу вместе с каталкой на середину кабинета, так, что тот вьюном завертелся, громогласно выдохнула:
- Это что же такое, Роза Сабитовна?!! Это в чем вы меня, честную женщину и одинокую мать, подозреваете, а? Это мне за многолетний честный труд такое?
Заведующая, прикрыв уши от крика, попросила:
- Успокойся, Полина. Объясни, в чем дело?
Полина взвилась еще пуще:
- В чем дело?! А то не знаете? Думаете, не понимаю, что меня заподозрили в кражах этих чертовых телефонов? Нагнали милиции пол-отделения, соглядатая ко мне приставили. Чего этот червяк за мной весь день катается, и пишет? Посмотрите, вот: »12. 30. Полина зашла в шестую палату. Находилась там пятнадцать минут». Ну, и дальше, в том же духе.
Роза Сабитовна с укором посмотрела на Шуйского. Тот смущенно развел руками, и переадресовал укор Кеше. Кеше с укором смотреть было не на кого, и он потупился как нашкодивший школьник, глядя в пол. Андрей, вздохнув, пробормотал под нос:
- Нет, Кеша, не бывать тебе охотником... Полина, ты неверно поняла. Да, это я попросил Иннокентия делать записи. Но он не следил за тобой. Он записывал всех сотрудников по моей просьбе. А мне это нужно... э-э-э... для другого дела, которым мы сейчас занимаемся по просьбе Розы Сабитовны. Мне просто нужна фотография рабочего дня сотрудников отделения, чтобы кое-что просчитать...
-Да ладно мне лапшу то вешать! Сыщики, вашу мать! Только и умеете поклеп на невиновного человека возводить! Конечно, Полина плоха, Полина мусор! Кто она есть? Санитарка, и только. А что у меня вот здесь,- женщина постучала себя кулаком в грудь,- душа есть, никому и невдомек! Что у меня хах... То есть, мужчина приличный появился и денежный, всем без надобности. От него и подарочки. Думаете, я на краденых телефонах так разжилась???
И разревелась в голос, рухнув на диванчик и закрыв лицо руками. Немая сцена. А дверь снова открылась, на этот раз аккуратно, и в кабинет вошла ординатор Софья Павловна. И с ходу заявила:
- Это я.
Роза Сабитовна покорно согласилась:
- Я вижу, Софья Павловна. Это вы. Зайдите попозже, хорошо? А лучше отведите Полину в процедурную, пусть ей Марина успокоительного вколет.
А обычно тихая и неприметная Софья Павловна вдруг взвизгнула:
- Нет!!! Именно сейчас! Потому что это я. Это из-за меня все!!!
Ничего больше не объясняя, она подошла к столу, встряхнула пластиковый пакет в руках, в котором что-то хрустнуло, и вывалила на стол кучу мобильных телефонов. Сцена стала еще немее. Будь в кабинете муха, было бы слышно, как она дышит. После долгой паузы первой обрела дар речи Полина. Слова были не слишком приемлемые в приличном обществе, но общее настроение всех присутствующих в кабинете выразили точно:
- Твою же мать... Кто бы мог подумать?!
Роза Сабитовна понуро покачала головой. У Кеши глазки так и сверкнули от этакого разнообразия. Явно прикидывал, что из этого следует купить после выхода из больницы. Зяма смотрел на ординатора с вожделением, уже представляя ее в своем кабинете. Это ж надо, какая пруха! За полчаса раскрыл множество краж, над которыми месяц бился дознаватель и трое оперов! Теперь и начальству есть чем доложиться. Сеня вопросительно посмотрел на Шуйского. У Шуйского в глазах светилась зеленая тоска. Явно Софья Павловна была ему симпатична, исключительно как человек, и теперь сдавать ее ушлому Зяме не хотелось. А виновница разрыдалась в голос, чего и следовало ожидать:
- Простите меня, пожалуйста! Я сама не знаю, как получилось! Я не хотела-а-а-а... Просто у меня бзик на телефоны. Постоянно хочу новый, новый, новый, новый!!! Будь они прокляты! А денег не хватает!!! Я верну! Я всем все верну, и извинюсь перед всеми, клянусь вам. Только не сажайте меня, пожалуйста, в тюрьму! Такой позор... муж... одноклассники сына узнают... я не переживу, Господи-и-и-и...
И сползла на пол в полуобморочном состоянии, не переставая рыдать, и размазывать косметику по лицу. Роза Сабитовна, вспомнив, что в кабинете хозяйка все же она, решила прекратить этот бардак:
- Вот, что, Полина. Я вижу успокоительное нужно уже не тебе, отведи-ка Софью Павловну в процедурную. Пусть Марина ей укольчик сделает. И молчок. Понимаешь меня? Если сейчас поползут слухи по отделению, я буду знать источник. А ты мой характер знаешь...
Дородная Полина легко подняла Софью Павловну под мышки с пола, повесила ее себе одной рукой на шею, и потянула к двери, пробурчав на ходу:
- Да ладно, знаю я ваш характер. Только стараетесь строгой казаться. Вот и распустили, прости Господи...
Когда дверь за ней закрылась, заведующая с молчаливым вопросом посмотрела на Шуйского. Тот подошел к столу, ворохнул штук двадцать телефонов, и печально подытожил:
- Признаки клептомании на лицо. Так, Роза Сабитовна?
- Симптомы, Андрей Николаевич. И я не уверена что клептомании. У нее заскок исключительно на телефоны... Боже мой, вот уж на кого бы никогда не подумала! Здесь штук двадцать? Значит...ммм... изымала не только в нашем отделении. А возможно и за пределами больницы... Андрей Николаевич, я понимаю, что все слишком серьезно, но может, не будем ломать женщине жизнь? Она же прекрасный человек, талантливый врач... Здесь ей, разумеется, больше не работать. Сама уйдет. Но может, все же не станем раздувать историю? А?
Покрутив головой, Андрей хмыкнул:
- Я понимаю ваше стремление замять дело. Сам бы на вашем месте того же желал. Но как вы себе представляет это? Здесь... раз, два... восемь... пятнадцать... Девятнадцать телефонов. То есть, потерпевших. И ото всех имеются заявления. Как мы это можем замять?
- Андрей Николаевич, пожалуйста! Я сама, лично, обойду с ней всех потерпевших, упрошу забрать заявления. Ну, мало ли? Потерял человек телефон, решил, что его украли, а тот нашелся. Чего в жизни не бывает?
Шуйский снова покрутил головой. Однако подставлять хорошую, хоть и оступившуюся женщину, не хотелось...
- Хорошо. Если все потерпевшие пойдут вам навстречу и заберут свои заявления, тогда коллегам капитана Пинчика ничего не останется, как дела закрыть. Зяма, ты глазками не сверкай, вижу, о чем думаешь. Не забудь, ты сам нынче облажался. Мы с Сеней помогаем тебе твой загон исправить, а ты приложишь все усилия, чтобы в твоем отделе прошло гладко, и дело по возможности спустили на тормозах. Заметано?
Покривившись, Зяма хотел было возразить, уж больно настроился на халявный успех, но, вспомнив про сбежавшего Гену Ежика, нехотя кивнул. Андрей глянул на Кешу:
- Кеша, ты тоже молчок. Тебе особое предупреждение не трепаться...
Кеша оскорблено вздернул подбородок:
- А почему это мне особое?!
- Да потому, что ты мастер все путать и в переделки попадать. Молчи хоть ты, и мы с тобой в расчете. Хотя, шила в мешке все равно не утаишь... Ладно, Роза Сабитовна. Одну вашу проблему мы решили по своей части, остальное улаживайте сами. Распорядитесь, чтобы мне вещи мои выдали. Нам ехать надо. Столько времени убили.
Роза Сабитовна еще раз горестно вздохнула, и напомнила:
- Конечно, Андрей Николаевич. Я все понимаю. Одежду и обувь вам сейчас принесут в палату, я распоряжусь. Но напоминаю - никаких резких движений...
- Да, помню. Никаких резких движений...
Уже в коридоре, на ходу, Андрей распорядился:
- Сеня, давай с Зямой в машину. Ждите меня. Подкинешь нас к Зяме в отдел, и дуй в городскую дежурку. Зяма, звони к себе, чтоб машина была. Пешком до ночи протопчемся.
Зяма, на ходу набирая номер на мобильнике, отозвался сзади:
-Уже звоню, товарищ майор... Ну, и везунчик же вы, как мой дедушка Соломон. Тот шесть раз в жизни чужие вещи находил.
- И что именно? Небось, золотишко?
- Как же! Ношеные ботинки и сапоги. И все не его размера! А вы удачливы, как чистый одессит. Все то вам само в руки плывет. Вроде и усилий никаких не прилагаете, а дело есть. Не зря про вас легенды складывают.
Усмехнувшись, Шуйский парировал:
- Ну что ты, Зяма! Это ты удачливый до диареи еврей, а я простой гой при погонах. Работать надо уметь, вот и вся удача...
- * *
Дождь нудно барабанил по крыше «девятки», в салоне было накурено донельзя, и Зяма, как некурящий, не выдержал первым, и открыл окно. Напомнить Шуйскому о пагубном влиянии пассивного курения из субординации не решился. Игорь за рулем сидел сонный и равнодушный ко всему, только время от времени включал «дворники», чтобы очистить от мутных струй лобовое стекло. И так уже полчаса: одна за другой сигарета у Андрея в руке, и тягостно молчание. Прокатали по району больше двух часов, а результата – ноль. То есть, Зяма кое-что нарыл для себя. Не зря всех своих стукачей на ноги поднял. Даже изъял газовый «Макарыч», переделанный под стандартный патрон, и домашнего умельца препроводил в «обезьянник», довольно потирая руки. Все же «палка» в актив, и весомая. Однако Андрею от этого не легче. Никаких следов Гены Ежика обнаружить так и не удалось. Сеня тоже ничего утешительного не сообщил за два часа.
На всякий случай Андрей еще раз набрал номер Бикмурзина:
- Ну, что, Сеня?
Сеня грустно отозвался:
- Ничего, Андрюха. То есть даже близко ничего похожего. По любой схожести отзваниваюсь в отдел, уточняю на всякий случай приметы и возраст. Ну, ты ж знаешь, как наши записывают. Глухо. Я уже все морги и больнички, кроме твоей, обзвонил. На данный момент подходящих по возрасту и внешности неопознанных нигде не числится. Есть двое бомжей, но явно за шестьдесят, и по внешности никакого сходства. У тебя?
Вздохнув, Шуйский, закончил разговор:
- Зеро. До связи...
Игорь, не выдержав тягостного ожидания, рискнул предложить:
- Зиновий Исаакович, может, в отдел? Молча ждать и там можно, с комфортом. Ну, чего здесь сколиоз зарабатывать?
Зяма тактично помолчал, ожидая решения Шуйского. Тот, понимая бессмысленность пустого ожидания на улице, кивнул:
- Давай, Игорь. Хоть чайку выпьем.
И ради поддержания разговора спросил через плечо:
- Зяма, а ты давно из Одессы?
Хмыкнув, Зяма развел руками, насколько позволял тесный салон:
- Увы, Андрей Николаич. Я там и не бывал никогда. Вот не поверите, всю жизнь собирался съездить, и все не досуг.
Шуйский с интересом полуобернулся назад:
- Ну-ну. Давай дальше, складно получается.
- Да нет, я серьезно!
Андрей коротко хохотнул:
- Так чего ж ты всем мозги паришь? К чему эти «шо», «шоб» да «таки»? Если ты даже родился не в Одессе? И вообще, какого черта тебя в ментуру занесло? Нет, Зяма, извини, но ты какой то неправильный еврей. Ты только не обижайся, я не шовинист и, Боже упаси, не черносотенец. Мне без разницы, какой национальности человек, лишь бы хороший был. Но все же проще тебя представить там, где больше головой работают, и получают за это хорошие деньги. Так зачем в ментуру то пошел? Ну, шел бы в адвокаты, в судьи...
Посерьезнев, Зяма грустно отозвался:
- Вот вы говорите, что не антисемит...
- Не шовинист.
- Почти без разницы. А душком все же потягивает. Что за стереотипы: если еврей, так непременно хитрован? Как сказал один умный человек: «Почему по тревоге всегда бьют одних и тех же?». Вы знаете, кем был мой дедушка? Простым одесским сапожником. И его уважали за то, как добротно он тачал сапоги, и подбивал ботинки. А уж женские туфельки у него были просто произведением искусства. А что такое антисемитизм все же на своей шкуре испытал и до революции, и в гражданскую. Потому то в сорок первом, когда было уже очевидно, что немцы будут в Одессе, дедушка, прошу прощения, таки драпал на Урал...
- А что же он Одессу-маму не стал грудью защищать?
- Ха! Так он полжизни на деревяшке скакал! Потому и в сапожники подался. Очень экономно, всю жизнь для себя один сапог шил... А бабушка моя, царствие им обоим небесное, к тому времени скоропостижно скончалась, дед остался один с моим папой, тогда еще ребенком. А когда появился я, и пришло время мне выбирать профессию мой папа, профессор филологии, кстати, настоял, чтобы я выбрал настоящую мужскую работу. Так я и оказался в милиции. И, честно говоря, не жалею.
Шуйский смущенно покрутил головой:
- Да нет, Зяма. Ты не подумай, я и правда равнодушно отношусь к национальности. И опер ты, в общем-то, хороший. И все же, прах тебя дери, что-то в тебе такое есть!
- Какое?
- Этакое.
Теперь Зяма хохотнул:
- А то! Корни мои все же из Одессы... А если серьезно, то еврей я только на осьмушку. Бабушка была молдаванкой, мама русская. Вот такой интернационализм... Прошу пардона, телефон.
Вынув из кармана трубку, Зяма коротко отозвался:
- Да, Пинчик.
С минуту молча слушал, постепенно светлея лицом, потом довольно хмыкнул, и отключился.
- Ну, Андрей Николаевич, кажется, что-то есть. Звонил один из моих барабанов, молодой, но с большим будущим. Вроде как на одной хате объявился мутный человечек, по описанию внешности соответствует.
- И ты молодому пацану веришь? Если он даже Гену Ежика в лицо не знает, то какой с него толк?
Откинувшись назад, Зяма сочно потянулся затекшим телом.
- Напрасно вы так, товарищ майор. Поверьте, я на этом молодом еще медаль заработаю. А про вашего Ежика он, может, и слышал, да вряд ли видел. Молод. Едем, Игорь. Клары Цеткин, двадцать пять.
Игорь, заводя двигатель, уточнил:
- Амфетамин?
- Точно!
Шуйский, качнувшись от рывка машины, уточнил:
- Амфетамин? Зяма, я же говорил: не пойдет Гена к шелупони.
- Не беспокойтесь, товарищ майор. Это тот Амфетамин, который нужный нам Амфетамин. Мужик серьезный. А погоняло еще в начале девяностых получил, когда шарашил таблетки из-под полы. Он тогда на фармацевтической базе горздрава подвизался. Если ваш Ежик с ним знаком, вполне мог и упасть к нему в адрес. Кстати, всего в трех кварталах от больницы...
Дом с виду непрезентабельный, обычная кирпичная пятиэтажка. Зяма, перехватив сомневающийся взгляд Шуйского, предостерег:
- Андрей Николаевич, встречают по одежке. Вы не смотрите, что он в таком доходном доме живет. Светиться не любит. Во-первых, он его весь, от фундамента до стропил, отремонтировал за свой счет. Меценат, мля. А за это ему позволили откупить соседнюю трехкомнатную квартиру, и сделать перепланировку. Теперь у Амфетамина шестикомнатная берлога класса люкс. Которая только с виду стандартная хата... Игорь, ты под окна, мы с майором поднимемся.
Шуйский, выбираясь из машины, скривился:
- Он не засечет нас?
- Нет. Все окна во двор.
- Ладно...
Андрей на всякий случай проинструктировал напарника Зямы:
- Игорек, ты не светись, стой под балконом. И если сиганет в окно- бей по ногам не рассуждая. Усек? Идем, Зяма. Какой этаж?
- Третий.
- Для Ежика это семечки...
Прошли под окнами, чуть ли не размазываясь по кирпичной кладке, шмыгнули в подъезд. Хорошо, код замка Зяме известен. На площадке второго этажа Зяма придержал Шуйского рукой:
- Подождите. Я вперед пройду. У него глазок хитрый. Наружная дверь стандартная, деревянная, вторая бронированная. А глазок на вид совковый. На самом деле корейская камера обзорного наблюдения. Монитор в прихожей. Я глазок жвачкой залеплю. Мало ли что?
Шустро для своего веса взбежав на следующую площадку, Зяма на ходу вдавил в дверной глазок разжеванный «Орбит», поднялся на две ступени выше, и поманил Шуйского рукой. Андрей, осторожно ступая, чтобы не греметь по бетону, подошел, встал за спиной Зямы. Пинчик позвонил. Через пять секунд еще раз нажал кнопку звонка. Из встроенного в дверной косяк динамика послышалось хриплое:
- Кто?
Зяма, обернувшись к Андрею, качнул головой, и прошептал:
- Не Амфетамин.
Вслух добавил:
- Мне бы Вениамина Сергеевича.
- А кому он нужен?
Ухмыльнувшись, Зяма слепил в сторону двери фигу, и веско ответил:
- Зяма Октябрьский его спрашивает. Позови Амфетамина, малой. Или он таки будет недоволен.
За дверью помолчали, потом тот же голос отозвался:
- Щас, доложу...
И тишина. Зяма нахмурился, и прошептал:
- Нет Амфетамина. Он один живет и всегда сам подходит.
А через секунду Зяма стал бледнеть, потом позеленел так, что лицом почти слился с тоскливо-зеленой панелью подъездной стены, и придушенным шепотом прохрипел:
- Товарищ майор, ваш Сеня прав. Я баран. И даже хуже. Мне совсем память отшибло. Я же вашему Ежику в карман визитку сунул, для острастки. А там черным по белому: «Капитан Зиновий Пинчик, оперуполномоченный Октябрьского РУВД»... Если это Ежик, сейчас начнется карусель. У Амфетамина три ствола только официальных. Может, лучше ОМОН?
Андрей, зная решительность и стремительность принятия решений Гены Ежика, лихорадочно соображал. Костерить тщеславного Зяму было некогда, нужно было действовать, и быстро. Облизнув пересохшие губы, тоже шепотом ответил:
- Ага. И взвод спецназа Внутренних Войск. И уже завтра над нами будет весь город потешаться. Сами управимся. Не в первой рожать подруге. Ты вот что...
За дверью лязгнуло, Андрей прикусил язык на полуслове. А Зяма неожиданно быстро для его комплекции выдернул из наплечный кобуры «Макарова», и под лязг двери передернул затвор. За дверью послышалось:
- Да вы совсем, менты, нюх потеряли! Чтоб Амфетамин с Зямой Пинчиком дело имел? Лови, опер!
В квартире грохнуло, обивка двери словно взорвалась изнутри, и в пробитую дыру шарахнуло зарядом крупной дроби. Скорее всего, картечи. Зяма отшатнулся, Шуйский выругался уже вслух:
-...мать!!! Мать, мать, мать! Не похоже на Ежика. Он с оружием старался дело не иметь... Эй, Гена! Это ты?
- А ты кто?
- Шуйский.
- Да по мне хоть Рюрикович. Я и королей на перо ставил. Вас что, только двое? Да вы не только нюх, вы еще и страх потеряли. Лови!
Снова грохнуло, в отверстие рванул второй заряд картечи, изъев оспинами противоположную дверь. Шуйский пробормотал:
- Понятно. Задушевной беседы не выйдет. Вот что, Зяма. Раз вторую дверь он открыл, вышибаем эту к чертовой матери и гасим его. Если что,- бей от души, не стесняйся. Не до политеса. Если и завалишь, то оправдано. Я выбиваю, а ты врывайся.
Теперь Зяма лихорадочно облизал губы, и мотнул головой, переходя на «ты»:
- Нет, Андрей. У тебя сотрясение, и по сравнению со мной ты хлипковат. Я выбью, а ты вперед. Держи ствол. А то пока я буду подниматься, он меня в аккурат продырявит. В лучшем случае - потопчет. А я не клуша, чтоб меня топтать.
Перехватив из руки Зямы «Макарова» Андрей кивнул, уважительно похлопал Зяму по плечу, и встал сбоку от двери поудобнее, чтоб ворваться в квартиру вслед за Пинчиком. А тот торопливо перекрестился, отбежал к противоположной стене, и с ревом кинулся на изувеченную дверь. Хлипкая дверь, не выдержав натиска, рухнула внутрь квартиры, Зяма по инерции распластался на ней, и Андрей, прямо по его спине, влетел в квартиру. И вовремя. Стоящий в глубине полутемной прихожей мужик как раз передергивал цевье помпового ружья. Еще бы секунда, и влепил заряд прямо в грудь Шуйскому. Андрей дожидаться не стал, с ходу налетел на темную фигуру, рубанув рукоятью пистолета по предплечью, и оба покатились внутрь квартиры. Ружье грохнулась на пол, от удара произошел самопроизвольный выстрел, но к счастью заряд ушел в потолок. Это Андрей увидел краем глаза, порадовавшись, что Зяме ничего не досталось. Через секунду радоваться уже не хотелось. Мужик оказался здоровым, и не смотря на ушибленное плечо, подмял Шуйского под себя как щенка, выбив пистолет, и хватая левой рукой за горло. Андрей пытался дотянуться до откатившегося пистолета, намереваясь прострелить громиле хотя бы плечо, чтоб ослабить натиск. Не хватало каких то трех сантиметров, и пальцы бесполезно скребли по дубовому паркету. А сознание уже угасало, в глазах темнело, и последнее, о чем Андрей подумал, было то, что это не Гена Ежик. И еще, если Зяма не подоспеет через секунду, то майору Шуйскому обеспечен красивый некролог в милицейской многотиражке...
Зяма подоспел. Уже сквозь пелену в глазах Андрей увидел взметнувшийся в воздухе громоздкий стул, потом почувствовал амортизированный удар, и душивший его громила беззвучно придавил Шуйского своей тушей к полу. С трудом выбравшись из под ощутимо потяжелевшего тела, Андрей стал хрипло хватать воздух ртом. Чуть отдышавшись под сочувствующим взглядом Зямы, кивнул, и все так же хрипло выдавил:
- Спасибо, Зяма. Я твой должник.
А Зяма, ковырнув носком ботинка тело, подытожил:
- Пожалуйста... Это не Ежик.
- Вижу.
Присев на корточки Зяма не без труда перевернул на спину мощного брюнета, ростом не меньше метр девяносто, и сковал ему руки за спиной. Потом прошел в кухню, вернулся с мокрым бокалом, вздернул брюнета за волосы, и резко плеснул водой в лицо. Тот зафыркал, быстро приходя в себя, замотал башкой, несмотря на усилия не хилой ручищи Зямы, и выматерился. Потом совершенно спокойно попросил:
- Закурить дайте.
Зяма, отталкивая его голову к полу, пообещал:
- Щас... А так же бутылку водки и взвод шалав с проспекта. Ты кто, плесень? И откуда меня знаешь?
Брюнет, садясь на пятую точку и привалившись к стене, ухмыльнулся:
- Сами сказали: Гена.
Зяма нахмурился.
- Ты не шути, малой. Хватит с меня Ген на сегодня. Колись, давай: кто, откуда, что здесь делаешь? И где Амфетамин?
-Амфетамин? В аптеке, наверное...
Андрей с Зямой переглянулись. Издевается? Или на голову больной? Зяма уточнил:
- Какого хрена Амфетамину в аптеке делать? Он даже ангиной никогда не болел.
- А где ему быть? В овощном что ли?
- А, так ты в этом смысле. То есть, ты на хате случайно, и чья она, не знаешь?
- Неа, не знаю. Я влез, хату хотел обнести, а тут вы объявились. Наверное, бдительные соседи позвонили. Видели, как я дверь вскрывал в отсутствие хозяина.
- Ну, ясно с тобой...- Зяма сел на стул, которым давеча огрел брюнета. Стул, как ни странно, выдержал. Мебель в квартире добротная, с запасом прочности. Закинув ногу на ногу, Зяма подытожил: - Вижу, не в первый раз в тундру плаваешь... Короче, Амфетамина ты не знаешь, просто хотел хату обнести?
- Ага.
- А как узнал где сейф с оружием? Он же замаскирован.
- А я для чего влез? Чайку попить? Сейф первым делом обнаружил. Думал, там бабки и цацки, хата то приличная. Оказались стволы. Ну а тут вы...
В сердцах сплюнув, Зяма выругался:
- Шоб тебя разорвало! Ладно, в отделе поговорим. Я чую, у нас найдется на тебя кой чего. Плюс вооруженное сопротивление сотрудникам при задержании.
Брюнет ухмыльнулся еще шире:
- А вы не представились. И ксивы не показали.
Теперь уже Зяма едко улыбнулся в ответ, и вкрадчиво предложил:
- А ты докажи. Мы то будем на своем стоять. А свидетелей нет. А вот пальчики твои на помповухе и дыра в двери есть. Да и соседи не глухие. Да еще и бдительные, как ты сам заметил. Так что, малой, лет пять тебе по любому обеспечено.
Вынув трубку, Зяма набрал номер Игоря:
- Игорь, поднимайся, мы закончили. Слышал? Ну, еще бы! Взяли мы его... Нет, не Ежик. Но клиент наш. Повезем в отдел, крутить будем. Несговорчивый попался.
Только он отключился, как телефон запищал. Зяма отозвался:
- Капитан Пинчик, слушаю... Что???!!! Момент! Не отключайся!
Протянув Шуйскому трубку, предложил:
- Андрей, лучше тебе поговорить. Кажется он.
- Гена звонит?!!
- Да нет! Дежурный по Орджоникидзевскому! Поговори.
Взяв трубку, Андрей ответил:
- Майор Шуйский. Кто на связи?
- Товарищ майор, это старший лейтенант Потылин. Тут такое дело. В наш вытрезвитель доставили гражданина без документов, но с явным запахом спиртного. Говорят, подобрали на улице, лежал на газоне. Весь побитый и явно криминальный. Документов нет. А в кармане визитка капитана Пинчика.
- Когда?
- С час назад. Я хотел сразу позвонить, да закрутился. Ваш клиент? Если б знать...
- Вот что, старлей. Он в палате?
- Да.
- Сделай следующее: возле двери поставь двух бойцов с автоматами, оружие наизготовку и ворон не считать. В палату до моего приезда не входить!!! В случае чего применять оружие на поражение. Все! И ждите меня.
- Да вы шутите, товарищ майор? Такие строгости...
- Я не шучу!!! Выполнять все в точности и немедленно! Вам вообще повезло, что вы его без потерь к себе определили. И не дай вам Бог его упустить, он в разработке. Мы будем через двадцать минут! Все объяснения с начальством беру на себя.
Поднимаясь на ноги, Андрей велел вошедшему в квартиру Игорю:
- Давай ключи от машины. Дождись наряд, сопровождай этого деятеля в отдел и начинай крутить. Он ваш. А мы за Ежиком.
Игорь округлил глаза:
- Неужели нашли?
- Сам нашелся. Зяма, по коням. Мигалка есть?
Зяма уже на ходу отозвался:
- Есть.
Вприпрыжку спускаясь по лестнице, Андрей распорядился:
- Я за руль, а ты врубай мигалку и сирену. Только бы не опоздать...
Зяма, тормознувшись, повернул обратно, крикнув на ходу:
- Я сейчас догоню! Минуту...
Вернувшись в квартиру, подошел к брюнету, так и сидевшему на полу, и похлопал по макушке:
- А ведь я вспомнил, откуда мне твой фейс знаком, голубь ты мой... Игорь, помнишь ограбление ювелирного салона с год тому назад?
- Это где охранника завалили и с витрины вместо камушков стекляшки с дуру взяли?
- Ага. Виктор Богданов. Главный подозреваемый. А вот этот сизый тогда свидетелем проходил, за недоказанностью. Только там ведь тогда и пятнадцать обработанных камушков пропали, из сейфа. Но хозяин подтвердить факт их наличия ничем не смог, не оприходованы были. А на хорошую сумму. И ведь Богданов свято божился, что сейф не вскрывал. И доказать мы этого не сумели. Возникает вопрос: где камушки?
Игорь с ходу ответил:
- У подельника.
Зяма снова хлопнул погрустневшего брюнета по голове:
- Именно! Мы Витю в зоне навестим, благо недалеко сидит, правду поведаем. Он нам много чего о своем напарнике икс расскажет. Да сдается мне, что и свежачок на тебе имеется, уважаемый. Иначе чего бы ты палить с дуру начал? Все, Игорь, в отдел, оформляй, и прикидывай его на разбойные за последний месяц...
До Орджоникидзевского долетели и впрямь минут за двадцать. Андрей гнал на пределе возможного, распугивая мигалкой и подрезая каждую третью машину. Зяма на ходу просветил Бикмурзина, чтоб был в курсе.
Когда подлетели, уже в сгущающихся сумерках, и спустились в цокольный этаж вытрезвителя, то оба синхронно выругались, поняв, что безнадежно опоздали. Картина была достойна пера карикатуриста. Два сержанта лежали без сознания, картинно раскинув руки-ноги. Но, судя по стонам и всхлипываниям, были живы. Разобранные «Калашниковы» без «магазинов» лежали рядом. Возле открытой двери палаты, привалившись спиной к стене, полулежал старлей с подбитым глазом и кровоподтеком на затылке. Видимо, дежурный по заведению. Из палаты выглядывали сонные мужики, все еще переваривая разыгравшийся спектакль. Возле стола пожилая фельдшерица приводила нашатырем в чувство непрезентабельного гражданина в трусах. Хотя, кажется, больше сама нюхала ватку, напуганная до полусмерти.
Андрей, похлестав по щекам ближайшего сержанта, дождался, пока тот откроет мутные глаза, и спросил:
- Где Ежик?
Сержант осоловело уставился на незнакомого мужика в штатском, и попытался пожать плечами:
- Какой ежик?
- Гена Ежик, твою мать!
- Не знаю. У меня черепашка. Борька.
И тут же отключился. Другой сержант был не лучше, со старлея вообще спроса никакого. Ладно, хоть дышит. Зяма метнулся к фельдшерице, и затряс ее за плечо:
- Мадам... Мадам, придите в себя! Очень коротко: что случилось?
Женщина оказалась покрепче, или просто потому что ей не досталось, изложила внятно и коротко:
- Вот это уважаемый, - кивок на бесштанного.- Стал пену изо рта пускать. Мы подумали, что эпилептик. Не открыть не могли. А когда открыли... Боже мой, что тут было!
Что было, можно вообразить. Поэтому подробностей Зяма слушать не стал, и рявкнул?
- Давно?!
- Минуты три.
Мужичок на руках фельдшерицы приходя в себя промычал:
- Он меня заставил. Требую внести в протокол, я был не пьян! Пол-литра водки не предел...
Что он нес еще ни Зяма, ни Андрей уже не услышали. На бегу к машине Шуйский вытащил мобильник, и прокричал:
- Сеня, Ежик ушел! Трое сотрудников пострадали. Делай что хочешь, но упроси дежурного объявить городской розыск немедленно. Возможно, он уже едет куда то. Но в районе улиц Кольцевая, Ульяновых, Донского,- прежде всего! Особый упор на промзону!.. Да к лешему все, Сеня! Если сейчас упустим, мы его больше вообще не увидим! Об опасности известить все патрули. Кажется, Гена в хорошей форме. До связи, мы тоже пошныряем здесь с Зямой по округе...
Рванув с места, Андрей свернул на оживленную Кольцевую, велев на ходу:
- Зяма, мигалку сними.
Отлепив через окно магнитную мигалку с крыши, Зяма уточнил:
- Думаешь, в глухие улицы не пойдет?
- Точно. На всякий случай пусть там патрульные покатаются. Но Ежик не дурак, он в толпе затеряется. В сумерках зацепить его взглядом не просто. Поэтому крути башкой на триста шестьдесят градусов. Выцеживай всех мужиков подходящих по росту, и в костюме.
- А если переоделся?
- Не успел бы. А в трезвяк он точно в костюме попал. Визитку твою как обнаружили? Видимо, после больницы Ежик и впрямь отключился, и лежал где-нибудь на газончике без чувств. Потому без проблем загрузили, и доставили, если уж с запахом. А в палате пришел в себя, сориентировался, и развел дежурного как ребенка. Что ему два сержанта-лопуха и старлей? Обезоружил в момент, «калаши» раскидал и ушел. Для него это азбука. И рацию на прием включи, слушать будем...
Минут пятнадцать крутились по Кольцевой, потом свернули на Первомайскую, и вернулись обратно, тщательно осматривая людей на остановках транспорта. Гены не было. В разговорах патрульных экипажей тоже ничего интересного услышать не удалось. И надежда уже таяла с каждой минутой. Андрей хмурился, Зяма совсем поник. Однако удача нынче явно была на их стороне. Из сплошного шипения и ненужных им разговоров прорвался голос:
- «Волна», я двадцать пятый. В районе гостиницы на Донского обнаружен неизвестный, по приметам схожий с объявленным в розыск. Быстро движется в сторону рынка по четной стороне. Преследую...
Андрей резко развернулся через двойную сплошную, подрезав встречные машины, рванувшие от светофора на зеленый. Вслед неслись гневные гудки, больше похожие на проклятия. Ну, и ладно. Зато дорога впереди была свободна, и можно было гнать на пределе. А из рации снова послышалось:
- Я двадцать пятый, «Волна». Подозреваемый свернул в частный сектор. Делимся. Водитель продолжает движение, двое за объектом!
Андрей процедил сквозь зубы:
- По парадоксу пошел Ежик...
Свернув возле рынка, «девятка» заскакала по трамвайным рельсам, амортизаторы жалобно завыли под тучным Зямой. Тот бился головой о низкую крышу, и поминал нехорошими словами конструкторов «Лады», Гену Ежика, его покойных родителей, и день, когда папа посоветовал пойти в милицию. Шипел, однако, сквозь зубы, чтобы не раздражать Шуйского, который и без того был на взводе. Вырвавшись на Донского, Андрей утопил педаль в пол, стараясь не прозевать движущуюся навстречу патрульную машину. Резко ушел влево, обгоняя несущийся на хорошей скорости «Мерседес». Тот презрительно посигналил в ответ, и добавил скорость, стремительно нагоняя презренную для себя «девятку». Поравнявшись, водитель опустил правое стекло, ухмыльнулся, и показал средний палец. Раскормленная физиономия так и лучилась презрением. Андрей не обращал внимания на придурка. А Зяма с заднего сиденья, тоже опустив стекло, показал «фак» в ответ. Надув щеки хозяин «Мерседеса» беззвучно зашевелил губами. Но, судя по артикуляции, слова были не самые теплые.
Через секунду «Мерседес» скакнул вперед и вправо, подрезая «девятку». Андрей резко ударил по тормозам, явно намереваясь намылить шею наглецу. И так бы и поступил, если б из-за ближайшего заборчика, расположенного вплотную к проезжей части, не выскочил человек. И прямехонько под бампер «Мерседеса», который еще только начал торможение. От удара бампером человек взлетел в воздух, получил второй, лобовым стеклом, и, взлетев над крышей, ушел вправо, и врезался в металлический фонарный столб. Даже за визгом тормозов обоих автомобилей отчетливо послышался басовитый «бум-м-м», резкий вскрик, и шлепок бесчувственного тела об асфальт. «Мерседес» вильнул, выскочил за бордюр, и врезался в заборчик, снеся сразу две секции палисадника. Андрей наконец затормозил, Зяма с заднего сиденья шарахнулся лбом о подголовник переднего, и выругался:
- Да что ж за день такой! Опять?!!
Шуйский, не обращая внимания на ругань Зямы рявкнул: «Макаров» мне», вырвал из руки Пинчика пистолет, и пулей вылетел наружу. Передернув затвор и подняв ствол, стал осторожно приближаться к распластавшемуся на асфальте телу. Подойдя, ковырнул носком ботинка, и окликнул:
- Зяма! Быстро сюда!
Выбравшись из салона Зяма протрусил до Андрея, глянул на лежащего, и ахнул:
- Ежик!!!
Покачав головой, Андрей возразил:
- Нет, Зяма. Это сама судьба. Ты все же взял его... Вяжи, я подстрахую.
- Чем? Наручников нет.
- Ремень сними, и шнурки!
Рухнув на колени, Зяма лихорадочно сорвал с Гены брючной ремень, сделал петлю, и стянул кисти рук. Конец ремня подтянул к ботинку, развязал шнурок, и, пропустив шнурок в отверстие, зафиксировал ремень. Вторым шнурком примотал руки к брючной петле. Поднявшись на ноги, вопросительно посмотрел на Андрея:
- И что теперь?
Сунув ему в руки «Макаров» Андрей набрал номер Бикмурзина:
- Сеня, отбой розыску. Гена у нас... Да, все. Пусть отменяют. Дуй в больницу, мы подтянемся.
Убрав трубку, пожал плечами:
- А что теперь? Ты ж его в больницу доставил с ДТП? Вот и повезем. В виду опасности пострадавшего «скорую» вызывать не будем...
Дойдя до «Мерседеса», Андрей распахнул водительскую дверцу, и выдернул наружу наглого хозяина иномарки. Тычками подталкивая его к лежащему Гене, велел:
- Бери его, и в нашу машину. Живо!.. Зяма, переведи, товарищ не понимает.
Зяма, встряхнув бугая за воротник, сунул под нос пистолет, и поинтересовался:
- Ускорение придать? Или сам понял, что хамить добрым людям нельзя? Хрюкни, если понял.
Тот, оправившись от испуга, и поняв, что убивать его не собираются, всхрюкнул:
- Понял. Хамить нельзя добрым людям с пистолетом. Несу...
Подхватив бесчувственного Гену на руки, загрузил его на заднее сиденье «девятки», и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Распоряжений не было. Зяма втиснулся за руль, Андрей сел справа, вполоборота, не спуская с Ежика глаз и ствол «Макарова». Водитель «Мерседеса», видя, что мужики собираются уезжать, вежливо спросил:
- А как же я, господа добрые люди?
Не оборачиваясь, Андрей уточнил:
- А что «ты»?
- Ну, я, как бы, человека сбил.
- Тебе показалось, понял? Вызывай ДПС, скажешь, что не справился с управлением из-за превышения скорости, вылетел за бордюр, и снес палисадник. Мы подтвердим, как свидетели. Хозяевам дома ущерб возвестишь. Вон они, бедолаги, в окно выглядывают. Я проверю. Уловил?
- Ага. Ничего не видел, ничего не знаю, никому ничего не скажу... Эй, а как я вас найду то?!
Шуйский, из уже отъезжающей машины, крикнул:
- Майор Пронин, российская милиция. Звонить ноль два, круглосуточно...
- * *
Уже затемно Андрей с Сеней сидели в кабинете заведующей и в наглую покуривали, беззастенчиво пользуясь лаврами спасителей. В коридоре было тихо, больные угомонились, и разошлись по палатам, суматошный день заканчивался. А в морге, в пятидесяти метрах от главного корпуса, лежал себе на мраморном столе Гена Ежик, и консилиум врачей под присмотром Зямы решал, что же с ним делать. Хотя, что там думать? Уже когда водитель «Мерседеса» укладывал бесчувственное тело Ежика в салон «девятки», Андрею было понятно, что на этот раз Ежик натурально мертв, и уже окончательно. А ствол наготове держал скорее по инерции. Слишком искренним был последний Генин крик, и слишком очевидно болталась из стороны в сторону его буйная головушка...
Сеня, гася сигарету в пиалке, спросил:
- Шеф, ты, как будто, чем-то недоволен? Все же удачно сложилось. Кражу мобильников ты раскрутил походя, Гену Ежика взял... В последний раз. Улыбнись, Андрей!
Тоже гася уже третью по счету сигарету, Шуйский поморщился:
- Бросать надо курить, к чертовой матери. Аж легкие колет... Сеня, нечему улыбаться, понимаешь? У меня стойкое чувство в последнее время, что я с завидным постоянство становлюсь клоуном. Все вроде получается, но как-то все помимо моей воли, понимаешь? Вроде без моего участия, и я просто статист, марионетка на ниточках. Вспомни, как я злосчастного Дэна искал, террориста хренова. Который сам на себя наводил. И ведь я до последнего не мог врубиться, что это он. Хотя тот так и лез на глаза. Потом раскрывал кражу, которой не было, и позорным образом попал в больницу с сотрясением того, чего у меня, похоже, все меньше и меньше. Мобильники... Ну да, раскрыто. Хотя в актив, надеюсь, никому не пойдет. Останется только для собственного тщеславия. Софья Павловна сама сломалась, на психологической неустойчивости. А с Геной вообще смех. Сам на нас вылетел. Не подведи его реакция, успей он сконцентрироваться, неизвестно еще так ли бы удачно он шваркнулся о столб башкой. Он, конечно, заслуженное получил. Можно только гадать, сколько на нем крови. Но уж если у нас вышку отменили, то там,- Андрей ткнул пальцем в потолок,- еще не путают понятия «закон» и «справедливость». Да и по большому счету это счастливая случайность, что он выскочил под колеса того осла, да еще у нас с Зямой на глазах.
Хмыкнув, Сеня покрутил головой:
- Ну да, Зяма тот еще жучила. Далеко пойдет. Да ему просто повезло, потому что ты рядом был.
- Не скажи. Я его сегодня в деле видел. И честно скажу,- зауважал. К тому же я ему жизнью обязан. Растеряйся он, опоздай секунд на пять, и вынесли бы меня из твой квартиры вперед ногами. Ведь я облажался. Бить надо было в основание шеи, чтоб руки онемели. А я растерялся, и допустил промах. А еще лучше надо было бы плечо прострелить. Не смог. Становлюсь жалостливым. А при нашей работе это большая помеха.
Сеня изобразил ревность, хотя в глазах обида мелькнула неподдельная:
- Так что, тебе теперь Зяма друг? А преданный балбес Сеня побоку?
Шуйский, чутко уловив состояние друга, потрепал его по круглой голове, и успокоил:
- Нет, Сеня. Самый старый и самый верный друг это ты. Не переживай.
Сеня дурашливо промурлыкал, и вдруг сказал, как открытие сделал:
- А знаешь, что, Андрюха? По моему тебе просто пора в разряд начальства переходить. Я серьезно. Опыт у тебя огромный, толковых оперов ты натаскал немало, начиная с меня. Вот и Зяму даже кое-чему умному научил. Через год Зубатов уходит в отставку, ты, по-моему, первый кандидат...
В кабинет неслышно вошла Роза Сабитовна, все же недовольно нахмурилась, покачав головой, и распахнула окно. Следом вкатился Зяма, усталый, с кругами под глазами, но довольный. Опустившись на диван, Зяма развел руками, улыбнулся, и кивнул на заведующую. Та, садясь на свое место, сосредоточенно потерла лоб, и подвела итог:
- Ну, что сказать, Андрей Николаевич. Я думаю, вы и сам уже все знаете. Стопроцентная смерть, в результате повреждения шейных позвонков. Такого даже человек с его подготовкой не пережил бы, если правда то, что вы о нем рассказали.
- Не сомневайтесь.
- Андрей Николаевич, я даже не знаю какими словами вас благодарить. Вы нас от таких проблем избавили... Вот только не знаю, как теперь все это оформить?
Шуйский успокоил:
- Да проще простого. Вам его с ДТП в котором часу привезли?
- Зафиксировано время одиннадцать два пять.
- Ну, вот и исправьте одну цифру. Будет в двадцать один, двадцать пять. Только в акте сделаете приписку, что скончался на месте, и причину укажете.
- А как же человек, который сбил его? А родственники погибшего?
Зяма, потирая припухшие от недосыпа глаза, заверил:
- Тот человек молчать будет, поверьте. Зачем ему брать на себя непреднамеренное убийство? Не видел он ничего, ничего никому не скажет. А родственников у Ежова нет, и хоронить будут за счет государства. Так что претензий никаких. И его дела мы просто закроем, за смертью подозреваемого.
Помолчав, Шуйский спросил:
- Роза Сабитовна, а что Софья Павловна?
- Увы, отвезли бедняжку в специализированную клинику. Нервный срыв. Но я сделаю, все что обещала. Может, и удастся обойтись без суда и широкой огласки.
Поднимаясь, Шуйский подвел черту:
- Ну что же? Тогда все?
Зяма с Сеней тоже поднялись, и направились к двери, на ходу попрощавшись. Андрей потянулся следом. А Роза Сабитовна окликнула:
- Андрей Николаевич, а вы куда? Вам в палату, дорогой мой. Еще три дня как минимум. А будете спорить, назначу комплексное обследование. А это не меньше недели.
Шуйский, вздохнув, пробормотал:
- Вот и помогай после этого людям... Ну а вы чего скалитесь, черти?!
Сеня с Зямой погасили улыбки, и с фальшивым сочувствием кисло посмотрели на майора. Заведующая заверила:
- В благодарность вас и спасаю. Еще спасибо скажете. Слышала я, как вы сегодня мило прогулялись...
Андрей, зверски скривившись, послал Зяме многообещающий взгляд. Тот только виновато развел руками. Дескать, пришлось детали поведать, в интересах дела. Сеня фыркнул, и потянулся за трубкой звякнувшего мобильника. С минуту послушав, побледнел, и растерянно сказал:
- Андрей, это... Звонят из городского УВД.
- И что?
- Да говорят, Гену Ежика задержали...
Роза Сабитовна протяжно охнула, и ошалело опустилась на стул. Мужчины были более сдержаны. Шуйский уточнил:
- Ошибки нет? По описанию могли и...
Сеня аж взвизгнул от избытка чувств:
- Да я же фото его оставлял! Сравнили. Портрет один к одному...
В мертвой тишине Зяма оторопело прошептал:
- Е-моё... Тогда кто же в морге то лежит?..
