Период приблизительно с 1600 по 1750 годы – это полтора столетия блеска и величия английской философии. В этот период активно работали Фрэнсис Бэкон, Томас Гоббс, Джон Локк, Роберт Бойль, Исаак Ньютон, Джордж Беркли, Дэвид Юм, (3й граф) Шефтсберри, Джозеф Аддисон, Фрэнсис Хатчесон, Эдмунд Бёрк, а также Томас Рид, давший начало школе здравого смысла.
Идеи этих авторов широко обсуждаются далеко за пределами Туманного Альбиона, однако, уже в XIX веке англичане утеряют статус передовой философской державы. Кроме подражаний Конту и Тэну, а также весьма чудаковатой рецепции Гегеля (Абсолютный идеализм) следующие полтора столетия породят лишь утилитаризм Бентама-Милля и эволюционизм Спенсера-Дарвина, который еще и обернется проектом евгеники Гальтона.
Отмечу, что интеллектуальная активность жителей острова проходила тогда в очень сложных условиях: после восшествия Карла Первого на престол началась долгая история смут, войн и борьбы между разными фракциями. Разрозненная религиозно страна столкнулась за 50 лет (1638-1688 гг.) с восстанием в Шотландии, гражданской войной и казнью короля, реставрацией монархии, госпереворотом оранжистов («Славная революция»). Так, например, опыт гражданской войны, которая ничем не отличается от полного хаоса и беззакония, оказал огромное влияние на идеи Гоббса о государстве (часть коих имеет влияние и поныне).
Огромную роль в становлении этой философии сыграли интеллектуальные кружки. В Англии они были связанны со старыми университетами в Кембридже и Оксфорде, хотя и долгое время не имели значительного влияния внутри. Возможно именно эта концентрация умов в двух-трех центрах (плюс Лондон) позволила англичанам активно выстраивать свою философскую линию (эмпиризм) и дискутировать с континентальными мыслителями.
Стоит, однако, отметить, что даже будучи выпускниками Оксбриджа (как Бэкон, Ньютон или Бойль и Аддисон), наиболее именитые фигуры развивали свою, «частную» научную философию, причем, с явным пренебрежением в адрес университетских «схоластов». Дело в том, что в Кембридже господствует смесь платонизма и ренессансной мистики (Уичкоут, Кедворт, Мор – сегодня он них мало кто помнит). А в Оксфорде хотя и сформировалась в 13 веке довольно оригинальная школа номинализма, давшая дорогу развитию научной методологии (Оккам, Гроссетест, Роджер Бэкон, «оксфордские калькуляторы»), но к 17-18 веку эта смесь августинианства, аристотелизма и восточной перипатетики уже порядком устарела.
Более того, наиболее частым местом для обсуждения новых философских идей в Англии стали прежде всего питейные заведения, особенно университетские пабы для преподавателей (стоит отметить, что в Оксбридже долго существовала традиция раздельных пабов - для учеников и учителей). Салоны на французский манер англичане недолюбливали, в том числе из-за своей галлофобии. Кроме того бар или ресторан в отличие от библиотеки или личного кабинета не особо ограничивал (ни в громкости, ни в количестве человек). Имеет ли эмпиризм прямую связь с несколько нетрезвым умом - полагаю, на этот вопрос ответит каждый сам.
В целом в этом периоде можно выделить несколько линий преемственности/дискуссии. Во-первых, в проблеме метода и теории познания – «классическая линия» Бэкон-Локк-Беркли-Юм и Рид. Во-вторых, в вопросах морали и эстетики: Гоббс-Шефтсберри-Хатчесон-Юм-Бёрк, а также Адам Смит и Рикардо. Ну и наконец, возможны также линии политической философии (от утопий Мора и Бэкона через Гоббса к консерватору Бёрку) и научной методологии (Бэкон, Ньютон, Бойль). В большинстве случаев такой взгляд обусловлен тем фактом, что многие авторы придерживались ключевых решений предшественников, творчески развивая лишь отдельные аспекты.
Разве что Локк активно полемизирует с Декартом, все прочие делают вид, что общаются лишь с соотечественниками. Стоит учитывать галлофобию англичан, в каком-то смысле вынуждающую ряд мыслителей критиковать то, что идет от французов (несмотря порой на близость идей). Отсюда иногда излишне преувеличенная дистанция, которая на поверку оказывается лишь словесным камуфляжем. Так что при детальном чтении вы можете отнюдь не сразу обнаружить описанную во многих учебниках войну двух противоположных лагерей – эмпиристов и рационалистов. Что особенно иронично, так это то, что самый сильный удар по позициям английских эмпиристов нанесет вовсе не Декарт и не Лейбниц, а трезво-скептичный Юм.
И нельзя не отметить, что явная проблема значительной части английских философов Нового времени – их убеждение во всесилии разума, которое они безуспешно пытаются скрестить с последовательным сенсуализмом. Итогом становится теория с (потенциально) бесконечным количеством исключений: носителем разума оказывается среднестатистический образованный горожанин-резонер, а вот женщины, дети, дикари, идиоты от рождения и просто граждане ведущие нерациональный образ жизни (мотовство, пьянство, зависимость от азартных игр и других страстей, богохульство и еще обширный список причин, по которым можно было загреметь в работный дом) рассовывались по всевозможным «исключениям» и «оговоркам».
