Итак, владычество печенегов в южнорусских степях закончилось, когда начали подкочёвывать туда — половцы. Вместе с ними начался новый исторический период существования этих двух этносов.
Как часто случается в Великой Степи — часть печенегов (скрипнув зубами) влилась в половецкие союзы Орд, стараясь удержаться в границах привычных кочевий. Став данниками — быстро осознавали ошибочность такого решения. Новые хозяева никогда не считали их себе ровней, вне всякого графика гоняли в походы, отнимали лучшие пастбища, требовали абсолютного подчинения.
Других причин не придумывается, почему вскоре многие печенежские роды стали откалываться от половцев, стараясь держаться поближе к границам оседлых народов и государств. Принимать их покровительство, быть обязанными за такое благодеяние — своей службой. Пограничной. Традиция древняя, привычная. Из очевидных параллелей — наемные группировки «южных хунну», а позднее — тюрок (ту-гю) вдоль северных границ Китая. Гуннские и аварские кочевья — таким же образом прикрывали северные провинции Византии.
Наполучав люлей от половцев, печенеги сначала попытались поступить на службу прежним «заказчикам» — Константинополю. Неизвестно доподлинно, что именно не сложилось. Но вскоре они единым духом стронулись на юг, попытаться отвоевать у ромеев хоть что-то. Неудачно. Подробности «уничтожения всего народа за один день» можно узнать тут.
Часть оставшихся в живых — расселилась в Болгарии. Другая, большая, — скрылась от ромеев в пределах Венгерского королевства. Довольно быстро начав сливаться с местными. Вместе с ними приняли христианство. К концу XI века печенега от местного было уже не отличить, ни по культуре, ни по языку. Пропал народец печенежский, что европский путь развития выбрал. Другое дело —
На Руси.
Остатки печенежских орд, прижатые к границам русских княжеств, разделили судьбу торков (гузов). Последние, после разгрома Всеволодом Ярославичем с братьями в 1066 г. — тоже попали под удар половцев, были предельно ослаблены и деморализованы. Поблуждав дюжину лет неприкаянными беглецами — в начале 80-х годов XI века обратились к киевскому князю. С челобитной: дайте нам пограничные области для поселения и кочевок.
Прямых летописных свидетельств этому событию нет, торки не были единой централизованной Ордой. Переход под руку русских князей был постепенным, путем заключения частных договоров с отдельными родами (аилами) или куренями. Процесс был не мирным, часто прерывался из-за территориальных взаимных претензий. Одним хотелось больше пастбищ и водопоев, русские не в восторге были от слишком близкого соседства. Доходило до локальных стычек, как например в 1080 году:
«…заратишася торци переяславстии на Русь, Всеволод же посла на не сына своего Володимера, Володимерже шед побив тороки…»
Сообщение летописи интересно только в одном — в нем подчеркивается существование именно переяславских торков. Значит, в их сортах на Руси уже разбирались, отделяя от прочих. Были другие, летопись под 1093 годом пишет о существовании на правом берегу Днепра (в Поросье) — города Торческа. Тоже факт примечательный. Кочевники стали становится оседлыми, путь назад в Степь был плотно перекрыт половцами. Приходилось уклад менять от безнадёги.
В Поросье
для кочевников был рай. Это участок лесостепи на юге граничил с правым притоком Днепра — речкой Росью, с севера — Стугной. В X веке был нейтральной полосой в полтораста километров — между русскими землями и кочевьями печенегов. Ярослав присоединил Поросье к Руси, река Рось стала пограничным рубежом. Она и без укреплений являлась довольно сильным препятствием, а окружавшие с юга, юго-запада и севера большие леса — полностью связывали маневр степной конницы.
Двигаться можно было только по немногим наезженным дорожкам. Сама же территория Поросья, изрезанная небольшими речками, представляла собой огромное пастбище с прекрасной травой и великолепными водопоями. Под закат Российской Империи здесь усердно работали первые русский археологи (генерал Н. Бранденбург), вели тотальные раскопки курганов и курганных могильников. В подавляющем большинстве курганы принадлежат торкам (гузам) и печенегам XII-XIII веков. Картографирование показало, жили они раздельно. Печенеги — больше тяготели к Россаве.
Судя по первым летописным сообщениям, основным этническим компонентом кочевых пограничников-федератов — стали торки. Заселявшие постепенно правый и левый берега Днепра по границам Переяславского, Киевского, Черниговского княжеств. С 1080-го до 1146 г. (упоминания поросского кочевого союза «черных клобуков») — о торках говорится в восьми записях Ипатьевской летописи.
Берендеи.
В этот же период рядом с торками и печенегами на границах Руси появляются и загадочные берендеи, их поминают 4 раза. Откуда появляются, кто такие, что из себя представляют — подробной справки нет. В летописи сохранился рассказ об ослеплении князя Василька, главную роль в котором играл «торчин по имени Береньдя». Вопрос спорный, но ваш покорный слуга склонен считать этот народ — одним из куреней торков, без дополнительных «наперсточных» натяжек. Эта уверенность еще больше крепнет, читая арабов: там в числе гузских родов — называн род баяндур. Его путали с половецким — другие источники, но не суть. Как бы там ни было, эти берендеи расползлись по Руси весьма широко.
Помимо Поросья, они заселяли даже один из районов во Владимиро-Суздальской земле. Есть там Берендеева слобода, станция Берендеево, Берендеево болото, до сих пор в топонимике живы. Краеведы бают, попали эти люди сюда во времена войн Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского за киевскую стольную табуретку.
Но главную роль в формировании пограничной «сторожи» из кочевников сыграл таки — умный и деятельный Владимир Всеволодич Мономах. Еще в 1103 году после победы над половцами (река Сутин) — он взял немало полона и привел на Русь «печенеги и торки с вежами». По этим же чертежам появились в 1117 году и «беловежцы», перебрались с Дона. Основали крепостицу на Черниговском пограничье, крепко задружив (по старой памяти) со своими прежними союзниками — печенегами и торками.
Само собой, кочевать тут не особо где было, пришлось постепенно оседать на землице, жить вперемешку с русским земледельческим населением. Археологи здесь, рядом с курганами кочевников, обнаружили несколько могильников, принадлежавших славянскому населению. Так возник экономический симбиоз полу-степного населения. Занимались земледелием вокруг городков, но и коневодство с овцеводством процветало. Понятно, кто им занимался…
Черные клобуки.
Только с 1146 г. начались ежегодные записи о действиях поросских вассалов киевских князей. Как там провернулось в административном плане — неизвестно, но новое образование было названо летописцем — «черные клобуки». Их статус — вассалы киевского князя.
«…и ту прислашася к нему чернии клобуци и все Поросье и рекоша ему: ты наш князь, а Ольгович не хочем; а поеди в борзе, а мы с тобою».
За предоставленные в Поросье земли «черные клобуки» обязаны были киевскому князю военной службой. Так длилось почти полста лет. Воевали чаще всего — с половцами и другими Рюриковичами, посягавшими на киевский престол. «Черные клобуки», как некоторые начинают фантазировать (в сопредельном государстве), присягали Киевскому княжеству, являясь некоторой внутренней силовой структурой общего назначения. Клятвы давали конкретным лицам. Интриговали немало, торгуясь за любую княжескую «мзду». Иногда сталкивались лбами с берендеями. Принимали решение о новом князе — вместе с боярами и вечем киевскими. Весело жили, короче…
Так или иначе, с 40-х годов XII века все кочевники, жившие в Поросье, объединились в некий союз. Если смело размыслить — сделали первый шаг в формировании нового этнического образования. Жить бок о бок научились. Хотя твердо помнили, к какой Орде (этнической) принадлежали, — но неизбежные процессы ассимиляции дали о себе знать. Постепенно вырос союз «черных клобуков»: из кочевого вассального населения и оседлых русичей окраин Переяславского и Черниговского княжеств.
Помимо торков и берендеев, летописец называл: печенегов, коуев, турпеев, каеничей, бастиев. Последние особо любопытны — их называли «бастеева чадь», вылупившаяся из берендеевой Орды. Скорее всего — это был многолюдный род бая (или даже хана) Бастия.
Численность союза «черных клобуков»
посчитать и прикинуть можно. Сообщение 1139 года о берендеях (30 тысяч воинов) представляет ценность, поскольку не использованы обычно размытые эмоциональные определения: «множество», «мнози» и «аки борове». Но и тут ошибка штатского штафирки-летописца очевидная. 30 тысяч воинов — это мобилизационный (крайний) потенциал 150-титысячной Орды.
Из Венгрии не могло столько придти, это уже нашествие серьезное. И территории Паннонии и Поросья столько не вместят кочевий с огромными стадами и табунами. Вывод: прибыло … просто 30 тысяч берендеев. Это полностью согласуется с информации принцессы Анны Комнин, которая писала о 30 тыс. печенегов (с детьми, женщинами, стариками), взятых в плен императором Алексеем Комниным. Поскольку там была жуткая резня, большинство печенежских воинов погибло… всего печенегов было не более 35 тыс. Можно уверенно говорить: 30-40 тыс. — средний размер любой кочевнической орды.
Ипатьевская летопись еще дважды точно сообщает, сколько берендеи выставляли воинов в походы: в 1172 г. — 1500, в 1184 г. — 2100. Вполне адекватные и реальные цифры. Само собой, это были не тотальные мобилизации — Поросье от половцев защищать нужно круглогодично. Полный моб/ресурс мог быть в пределах 5000-6000 сабель, самый край.
Печенеги обжили земли в верховьях Россавы (левого притока Роси), сколько их было — бог весть. Чуть меньше берендеев, поскольку полностью подчиненное положение они не занимали, даже впервые появившись в Поросье.
Торки обитали в центральных районах Поросья. В конце XI века плотно закрепились на древнем скифском городище. Это тот самый город Торческ. На древние валы поставили деревянные, обмазанные глиной частоколы, существенно расширили прежние границы поселения. Заселен Торческ был не густо, постройки — легкие наземные, войлочные юрты в большинстве своем.
Размещение — не улицами, а «гнездами» (дворами). Там жила большая семья — аил. Или «чадь», как называет их летописец. Территория до другого «гнезда» была свободна от застройки. Это связано с тем, что скотоводы наиболее ценный скот (породистых коней) и молодняк предпочитали держать поблизости от своих жилищ. Такое «гнездо» с пространством вокруг юрты (огороженное плетеным ивняком) — обычно принадлежало большой семье. Летопись называет это «вежей». Они были разбросаны и за пределами городков.
Коуи — было четвертое по величине (и значимости) этническое соединение, входившее в союз «черных клобуков». Местоположение их веж и пастбищ в 70-е годы XII в. можно определить только умозрительно. Трудность в том: они постоянно выступают вместе с горками, берендеями и печенегами. Т.е. — в составе «черных клобуков». Жили они в Поросье, это понятно. Однако под 1185 г. летописец неоднократно выделяет особую группу — названную «коуи черниговские». Как это понимать? Да как угодно…
Что касается «турпеев» и «каепичей» — с ними более-менее ясно. Немногочисленные, селились на переяславско-черниговском пограничье. Изредка поминаются в связи меж-княжескими разборками, решающей роли не играют. Если на круг две-три тысячи могли выставить — и на том спасибо.
Из анализа сносим перечисленных в «Слове о полку Игореве» — могутов, татранов, шельбиров, топчаков, ревугов и ольберов. Это явно названия больших семей (аилов), какой была «Бастеева чадь» Перечисленные в «Слове» семьи принадлежали к наиболее богатым вассалам черниговского князя. Кем были этнически — не скажу, вероятнее всего — из среды коуев или торков. Они там ближе всех жили.
Итак, сколько могли «черные клобуки» рати выставить? Тысяч 10, при полном напряжении сил, при условии «войны на выживание».
А сложился ли народ?
Это самый сложный вопрос. И ответ — скорее «нет», чем «да». Процесс заключался не только в слиянии мелких аилов и куреней. Происходило постоянное выделение из старого, давно сложившегося этноса — небольших группировок, нередко перераставших в новые этносы. Культурные традиции, культовые обряды, общая бытовая культура (в Поросье) менялись весьма незначительно.
Если брать могильники-курганы, видны только два обряда: печенежский и торческий, мало отличавшиеся друг от друга. Они говорят только о сильных, постоянно сберегаемых и культивируемых в Поросье — всаднических традиций. Найти захоронение «черного клобука» — даже теоретически невозможно. Скорее всего, в старых традициях просто тонули незначительные отличия, появившиеся после создания союза...
Но они, «черные клобуки» — существовали. И все этнические процессы протекали в тесной сцепке с экономическим развитием и социальными изменениями. С самых первых лет появления орд торков и печенегов на русском пограничье — они были вынуждены резко изменить свою экономику, фактически перейдя от кочевания к оседлому пастушеству. Однако сохранив военную организацию степного войска (конные лучники).
В случае серьезной угрозы «черные клобуки» начинали беспокоиться о безопасности оставленных ими на Роси семейств. Ничуть не изменяя клятвам — чаще всего они просили князя взять их под защиту и покровительство города:
«веже свое, и жены свое, и дети свое и стада своя и што своего всего, пойдем же к Киеву».
Чуть позже, видимо, серьезно укрепив Торческ и другие крепостицы, «черные клобуки» на время своих походов мирное население собирало туда. Вынужденно переходя на полу-оседлый образ жизни. Крепли их связи и с русским пограничным населением. Так начал складываться в Поросье быт, потом полностью схожий с казачьим укладом. Мужики были всегда готовы к военным походам, на женщинах фактически держалась вся экономика, дети (мальчики) с малых лет воспитывались в воинском духе.
«Экспортировалось» в Поросье и христианство, однако стоит признать — очень безуспешно. Сложно проповедовать в едином, крепко связанном традициями союзе. Окруженном врагами. Языческие погребения «черных клобуков», вплоть до батыева нашествия — прямо на это указывают. Другая судьба была у пограничников-федератов Черниговского и Переяславского княжеств. Тут кочевники растворились в русском окружающем населении. Их невозможно нащупать археологически.
Подавляющее большинство торков и коуев приняли христианство, их погребения ничем не отличались от русских, располагались на общих кладбищах. Как около Белой Вежи (на Дону), где погребения кочевников помещены среди христианских. Язычников бы не позволили там хоронить. Но «беловежцы» хитрили, не забывая прежние традиции. В одну из могил сунули стремя, в другую (в засыпку) — голову коня, в третью — ноги коня и кое-какие вещички. На Черниговщине, безусловно, было так же. Но доказать невозможно, копание христианских погостов… не приветствуется в мире археологии.
Странное название.
«Чёрные клобуки» — как на неизбалованный вкус аффтора — это банальный перевод тюркского выражения «каракалпаки» или «кара-гулы» (чёрные шапки). Очень сомнительно, что они себя так называли. Или даже придумали такое название. Это в наши времена спецназ (если очень утрированно обозначить — «воинское сословие») может себе позволить зваться — «краповые береты» или «зеленые береты». Так то не их выдумки — журналистов или поздние подражания.
Так и тюркское выражение «чёрные колпаки/шапки» появилось в среде… кого? Тюрок? Или они кого-то так прозывали? Самих же себя — полный бред. Русские их так стали называть, бают. Тюркским словом. А почему не русским?
Хотя как… «Клобук» — так обычно на Руси назывался головной убор монахов и архиереев, низшего духовенства. Как там в пословице? «Дожила голова до чёрного клобука»? Применялось к духовному подвигу людей, которые решили оставить мирскую жизнь и посвятить себя служению Богу монашеством. Здесь может быть смыслы искать? Глубоко получается, философия высшей пробы.
Во времен средневековой Руси «черными клобуками» можно было назвать …некоторую часть монастырской братии. Из бывших вояк и дружинников. Которые могли организовать отпор при налете кочевников на монастырь. Было такое? Было. Отбивались? Да. И не в рясах с кольями на стенах стояли такие «черные клобуки». Может… отсюда стоит копать?
Хотя, чего вредничаю. Шапки погранцов-федератов были похожи на монашеский клобук. Так и назвали. А как они в своих паспортах графу «национальность» заполняли — жду вдумчивого толковища в комментариях.
Исчезли или нет?
Персидский историк Рашид-ад-Дин написал: «Царевичи Бату с братьями… направились походом в страну русских и народа чёрных шапок». После их прихода история «черных клобуков» прекращается навсегда. Кто-то находит их следы в Молдавии и Венгрии. Все может быть, версии жизнеспособные.
Тумены Батыя рассеивают кочевников в Поросье (их лучшие воины к тому времени уже погибли на Калке и на Сити, при обороне Рязани и Владимира) и сжигают дотла их столицу Торческ. Кочевников Орда переселяет в район Волги и включают в состав Золотой Орды, оседлые «клобуки», потеряв многочисленную общность, — повторяют судьбу черниговских торков. Быстро ассимилируются среди славянского населения.
В XIII веке «черные клобуки» навсегда исчезают из летописей, чтобы через два с половиной столетия, не меньшим числом, стать новым уникальным этносом, получив прозвание «казаки». Ваш покорный слуга — из служилых касимовских татар род свой ведет, потом — в сибирском и уральском Войске предки казачили. Так что из «черных клобуков» — точно. Верю! А вы каких будете?
