Худа молода жена на ручке лежит,
На ручке лежит - целовать велит!
Целовать её, братцы, не хочется… (Старинная песня)
С вечера был Васька, а поутру стал Василь-князем, коего сряжали под охальные шутки тысяцкого – Твердяты.
У того рот, почитай, и не запирался вовсе. Любил Твердята свадьбы играть. Дело это знал, по то и в тысяцкие звали его не единожды. Под сорок ему, а всё Твердята, да Твердята. По крестинам от Афанасием наречён, а не прижилось имя набольшее – так и остался Твердятой. От деда имечко досталось.
На дворе гомонили поезжане. Беспокойно ржали чужие кони в двух подводах. Да свои – с вечера выхоленные: в гривах – ленты, медные обереги на ремнях, дорогое оголовье отделано серебром, под дугой бубенцы - кони фыркали, стригли ушами, чуя человечью толкотню.
Ельферий залюбовался сыном. Дорогой охабень, подбитый хорьком, вздетый прямо на зипун, из-под коего краснел ворот рубахи, да высокая валяная шапка – чисто боярин. Славный сын получился. Осанистый! Что мог он для сына сделал, а дале… Что дале? Только Бог и Судьба.
Понизив голову, Василий ждёт родительского благословения. А ему вдруг попомнилось, как сын тёплой летней ночкой прилез к нему на сеновал. Подсунулся к плечу.
- Бать, спишь ли?
- Да не…
- Бать а бать, а как помыслишь – робята ноне баяли – не с приданым, мол, жить с человеком! Ты сам то мамку за приданое взял али по люботе?
- Ишь ты – глуздырь каков! – подивился Ельферий и потрепал сына по вихрам. Отмолвил:
- Жану выбирай не глазами, а ушами. У нас мужиков глаз от каков? По глазу, дык, и любая девка сладка, да не всяка в жёны годна. А инако рассудить – жана она не от людей – от Бога! Не ты выбираешь, а Бог един! Ты про нас с мамкой баешь? А я, от, её – мамку то твою - Наталью Наумовну до венца един раз только и глянул, и то мельком. И зазноба была, а не суждено мне стало с тою зазнобой оженитися. Её другой высватал. А и я без жаны не остался.
Васька слушал, не перечил и, по всему было видать, что отцовы слова глубоко западают в его молодую душу. Приятно было лежать рядом с сыном, слушать стрёкот кузнечиков. И не хотелось долгих и тяжких дум, а просто было хорошо в миг сей.
А ныне приспела пора оженить сына. И Бог с тобою – иди. Иди - добудь суженую себе, дабы было кому продолжать род отцов!
Сын приникает губами к старой отемнелой иконе в руках матери. Из рук отцовых принимает другую икону поменьше, принимает и беличью шубку для невесты – когда-то шубку эту дарил он жене своей – Наталье, а до того, ещё и бабке дарёна была.
Дружка тащит корчаги с пивом, метя погодней пристроить их в возке. Твердята торопит Бессониху с бабами - те волокут ржаные снопы в повалушу, где новобрачным надлежит провести первую ночь. В который раз сверяют – не упущено ли чего? И наконец раздаётся раскатистый рёв тысяцкого:
- Трррога-а-ай!
Застоявшиеся кони, всхрапнув. резво рысят по подмёрзшей за ночь земле.
Впрочем, от дома свадебному поезду едва ли дадут уйти в борзе. Не минули и трёх дворов – встали кони. Завалена дорога дрекольем. Торовато ухмыляются разбойные рожи селян.
- Плати, князь!
- Серебро давай!
Откупаются припасённым пивом. Пока разбирают заставу Василий успевает приметить, как в толпе зевак мелькает знакомая девичья фигурка. Она? Да нет же, нет – то морок, блазнь…
Останавливают их и у околицы - снова откупаются пивом и сыплют девкам в подолы орехи. Тысяцкий ведает своё дело. Лихим свистом гонит коней в поле. И почуяв наконец свободу, кони жарят во всю. Мелькают ёлочки, берёзки. Задорный звон бубенцов, гиканье поезжан, топот конских копыт и общая хмельная удаль шумит в голове. Твердята медведем наваливается на плечи, что-то ревёт в самое ухо. Три поприща до Груздова пронеслись-проскакали и вкатили в деревню, мало не сбив какую-то зазевавшуюся бабу.
Разгорячённых коней с трудом удерживают у запертых ворот невестиного дома. Толпится народ. И здесь требуют от Василь –князя откупное серебро. И приходит торговаться и давать пироги с горохом. Будто из-под земли вырастает невестин дружка - лобастый мужик с курчавой бородой.
- Чьи- та будете, да по што? – хитро щурясь, выспрашивает дружка.
Тврдята лихо выскакивает из возка кланяется, приложив руку к левой стороне тулова.
- Сокол за утицей, а Князь ко Княгине! – ответствует тысяцкий. Звонко щёлкает кнут. Трижды по земле и трижды по воротам. Ворота отпираются на радость толпе, и Твердята, борзо впрыгнув в возок, правит коней на двор.
Под руку с тысяцким Василь-князь шествует ко крыльцу. Впереди мельтешат с веником – разметают путь. И малая щетинка, брошенная нарочито недоброй рукой возможет попортить молодого!
А на крыльцо не ступить – сгрудились родичи невесты, сваты, сидельники и давешний дружка топырит могучие руки, выставляет вперёд курчавую бороду.
- Допрежь отгадывай загадки, Князь, а не отгадаешь – плати!
Толпа во дворе одобрительно гудит. Загадки многожды слушаны-переслушаны, а всё одно - по люби русскому сердцу.
- Сам нагишом, а рубашка взапазухах.
Твердята молча подаёт невестимо откуда припасённую свечу. То и отгадка.
- Рассуди, Князюшко, что краше всего на свети?
Немедля тысяцкий вручает дружке икону, данную отцом жениха.
- Помысли, Князь, кто таков: по утру - на четверых ногах, в полдень – на двух, а в вечор – на трёх?
Твердята морщит лоб боле для порядка. Загадку не отгадаешь, тута знатьё надобно. Когда-то во времена давние, кои уж и не помнит никто из живущих ныне, по загадке токмо и узнавали: свой али чуженич пред тобою. Коли свой – ответит.
Тысяцкий ударяет себя в лоб, будто припомнил что. Медвежьими своими ручищами охватывает за плечи жениха.
- Человец сие! То и отгадка!
Здесь, уважаемый читатель, следует сказать хотя бы пару слов о чине тысяцкого на русской свадьбе. Вся свадьба уподоблялась княжескому пиру. Жених с невестой – Князь и Княгиня. Как и в реальной социальной жизни, на свадьбе были чины боярские и «служки». В Древнерусских княжествах тысяцкий - воевода и одновременно градоначальник (вплоть до конца 14 – начала 15 века). На свадьбе тысяцкий - распорядитель пира и, по сути, всего свадебного обряда. Он же и тайный «волшебный» помощник жениха. Часто в роли такого «волшебного» помощника мог выступать и дружка жениха. Здесь мы имеем дело с традициями ранней стадии развития общества, когда изменение статуса человека не мыслится без помощи тайных сил.
Дородная сваха с поклоном подносит женихам братину с пивом.
Во многих русских деревнях «женихами» называли всех прибывших вместе с настоящим женихом.
Невестины сродственники расступаются - Василь-князь, ведомый под руки дружкой и тысяцким проходит в горницы. А уж там всё готово для пира и сидит она - укрытая белым покрывалом, неведомая, невестимая, за коей пришёл он – жених. И надлежит ещё выкупить место подле неё. И сесть рядом, и слушать гомон захмелевших гостей в душной горнице.
(Продолжение следует) Начало – здесь!
2 часть; 3 часть;
Иллюстрация - репродукция картины И Львова "Приезд молодого в дом тестя на свадебный пир"
Спасибо за внимание уважаемый читатель!