Наши герои мчатся через ночной лес. Пуру спрашивает, сколько займет дорога до Поурава. "Дня два", - отвечает Хасти. Зритель тихо выпадает в осадок. "Нет, -- возражает Пуру, -- Это долго. Покороче можно?" "По воде, -- отвечает Амбхи. Зритель заключает, что можно успокоиться и расслабиться: где бы ни происходило действие, это явно не Земля.
Следом через ту же темноту куда-то прется Александр с войском. А, озвучил, что в Бактрию... Почему нельзя было дождаться утра, никак не поясняется. А из Бактрии сразу в Индию... Стоп. Я не поняла. Где осада Тира? Где штурм Газы? Где Египет, утверждающий Александра в божественном статусе? Мистер Тэ, имейте ж вы совесть!
Олимпиада вспоминает Пуру, она вся в тревоге и вновь пытается убедить сына не сражаться с судьбой. Ведь до сих пор ни одному противнику ни в одной битве не удавалось даже поцарапать Александра, а этот индийский юноша... ЧТО?! Вообще-то его при Гранике чудом не ухлопали, да и не только... Ладно, спишем на то, что Александр молчал о своих ранениях, чтобы не тревожить маму. Александр не верит в судьбу -- ее выдумали люди, чтобы было на что сваливать неудачи.
К рассвету впереди встает какой-то город, и Александр объявляет, что войско достигло Бактрии. Так что пусть Барсина помолится за своего беглого отца. А там и до Поруса черед дойдет.
Некая девица с закрытым розовым покрывалом лицом сообщает Дарию: "Они уже здесь". Дарий обращается к сидящему напротив вельможе, называя его -- спаси Сарасвати! -- "царь Бесс"! Интересно, тот, кто писал эту сцену, в школу ходил? Или писать выучился и решил, что хватит?
Дарий требует отправить в бой армию. Я, мол, ваш гость, защитите меня! Ему отвечает другой деятель, оказавшийся сатрапом Оксиартом. Мол, армия маленькая, Александр ее разделает и не заметит. Лучше мир заключить, пока не поздно!
Дарий подскакивает -- как это мир заключить с этим чудовищем? "Да так же, как с вами" -- непочтительно отвечает девица в розовом, после чего Дарию сообщают, какое он ничтожество. В общем, сидел бы беглый царь потише и радовался тому, что дают.
Бесс в сомнениях: как убедить воинственного Александра заключить мир? Да очень просто, продолжает вещать дочь Оксиарта, словно это она тут царица. Выдать ему причину гнева. А что это вы опять подскакиваете, Дарий? Учитесь уважать женщин, раз больше не царь! Далее следует бросок ножа в схватившегося за меч Моисея. Очень метко. Прощай, Моисей!
Поурав. Бамни и Анасуйю заковали в цепи и ведут в темницу. У входа стражники бросают свергнутого царя к ногам Шивдатта. Тот без торжества, даже сквозь слезы, сообщает, что это та самая поганая камера, где держали его: с веками немытой посудой, вонью и соломой на полу. Куда его заточил царь, и где брат даже ни разу не навестил. Ну что ж, теперь до казни у Бамни будет шанс оценить впечатления. Анасуйю, принявшуюся высказывать советнику свое о нем мнение, утаскивают за косу в другую камеру. Она зовет Пуру...
Где-то под Дамаском Пуру слышит ее зов и торопит своих.
Шивдатт намерен запереть брата и невестку в разных камерах, чтобы они могли слышать друг друга, но не видеть. Однако потом меняет намерения: раз Анасуйя так гордится своей честью, он лучше продаст ее в публичный дом и сделает блудницей. Бамни умоляет брата не осквернять традиции: честь женщины превыше всего. Да, соглашается Шивдатт, честь поуравской женщины -- превыше. Но при чем здесь эта такшашилка? Все такшашилки -- продажные блудницы. Она и служанкой царя Поурава быть не заслуживала, не то что поганить династию своей грязной кровью!
Анасуйя, вместо того, чтобы притвориться рыдающей и сломленной, а когда советник уберется, обсудить с мужем возможность побега, продолжает гордо провоцировать Шивдатта, произнося под торжественную музыку клятву мести. Связанный путами закона сценария советник отвечает, что не станет давать ей легкой смерти. Что ж, хотя бы логично. Хотя любой нормальный исторический злодей отдал бы ее отряду стражников прямо здесь и сейчас.
Бактрия. Роксана бегает по македонскому лагерю. Волей Тэвари никто вокруг не замечает розовое привидение, так что она беспрепятственно добирается до палатки Александра. Проснувшийся Александр отлавливает шпионку и любопытствует, кто она и откуда взялась. Роксана отвечает, что послана отцом -- военачальником, прости Господи, царя Бесса, на переговоры (среди ночи, в одиночку), с предложением мира и подарком. Подарок тут, вот. Приводит Александра к колеснице (он спокойно идет, даже не кликнув охрану), и открывает ящик.
Царица Статира с дочерьми сидит у костра, гадая куда делся Александр, и не отправился ли он ловить их мужа и отца. В этот момент голова Дария падает к их ногам...
СТОП, ГРАЖДАНЕ! ОНИ ЧТО, ВЫКИНУЛИ БИТВУ ПРИ ГАВГАМЕЛАХ?!!!
Подошедший Александр издевается над рыдающей Барсиной, советуя не тратить все слезы -- пусть и на Поруса что-то останется, когда Александр ей и его голову принесет. А сейчас пусть Роксана сообщит Бессу, что он согласен на переговоры. Роксана возражает, что незачем Царю Азии ютиться в шатрах, уж лучше в крепости, там удобнее. И принять можно по-царски... Неотрывно смотрящий на девушку Александр соглашается. Вот только сперва... в общем, Гюльчатай, открой личико!.. Роксана снимает свою розовую вуаль. Александр готов!
Поурав. Кадика весьма язвительно выговаривает сыну за его поступок. Откуда столько алчности и жестокости, в ее молоке такого не было. Совесть не мучает, царь Канишка? Как ты вообще на себя в зеркало смотришь? А потомки что скажут?
Канишка в конце концов огрызается и угрожает матери арестом: он прежде всего царь, а уже потом чей-то родственник, так что если махарани не перестанет пилить царя, окажется в одной камере с мужем. Царица шокирована. Появившийся Шивдатт замечает, что Кадика -- не проблема, надо решить, что делать со свергнутым махараджем.
Пуру со своими -- на корабле. Где взяли -- непонятно. Вокруг буря.
Поурав. Бамни в камере предается истерике, разбивая руки о стену. Анасуйя кричит из-за стены, пытаясь успокоить его. Бамни рыдает и кается. Махарани утешает его словами любви.
